Сакура-ян - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Единственные вписавшиеся за меня, видимо решив извлечь для себя пользу, — это корейские оппозиционеры. Но тоже, со своей спецификой. На штурм «Голубого дома» не ломанулись, а начали выстраивать пиар-компанию по дискредитации нынешнего президента и его шайки. Поскольку «джек-пот» в моём лице выпал для них неожиданно, «ОПБ», взяла паузу на корректирование уже имеющихся планов в новую «дорожную карту». В придачу, заново напомнило о себе моё «несовершеннолетие»: получение согласия от официального опекуна, договоры, подписи с одной стороны, подписи с другой… Те ещё крючкотворы!
На мой взгляд, у оппозиции мало шансов добиться результатов с такими скоростями ответных реакций на изменяющиеся обстоятельства… Пока в «ОПБ» «чесались», «Империя нанесла ответный удар». Мало того, что всё время с момента концерта в «Анян», про который корейские СМИ почему-то умалчивали (лишь на интернет-ресурсах малость поквакивая о подробностях, да и всё), так ещё буквально за день до начала пиар-компании оппозиции, в медиа-пространство вывалили сенсацию: «АйЮ знала, что Ли ДжонХён умрёт, и ничего не сделала, чтобы это предотвратить!» После опубликования данной новости начавшееся в СМИ иначе как «понеслось дерьмо по трубам» не назвать. Новостные агентства и жёлтая пресса самого разного толка как с цепи сорвались. Основной вопрос, который буквально все пытаются выяснить — «могла ли главнаяняшкастраны действительно что-нибудь сделать, а если да, то что?» «ОПБ», со своими вопросами к правящей партии насчёт безобразий в отношении меня, просто «утонула» на фоне столь внезапно вздыбившегося мутного «информационного цунами». Кому там теперь интересна арестантка ЮнМи, когда, оказывается, «первая любовь нации, годами притворяющаяся, — фальшивка»? Нация — в шоке. Фанаты ДжонХёна — в негодовании. Юэйны — в бешенстве (обидели их кумира). АйЮ, похоже, — в трансе, поскольку до сих пор молчит.
Я же в реальности наблюдаю, как используют скандал со знаменитостью, желая отвлечь внимание от проблем в стране. Интересно, чем он закончится? Неужели будут «тыкать палками» в «фею нации» до самых выборов?
Раздаётся звуковой сигнал, указывающий на момент начала смены.
«Ну-с, господа присяжные заседатели, приступим! — бодро говорю сам себе, взяв в руки куски ткани. — Поработаем…»
(гораздо позже)
— Откуда сегодня столько брака?
— «Принцесса» нашила.
— Агдан?
— Да.
— У неё что, руки не тем концом вставлены?!
— Не знаю, самчанин. Клавиши она ими правильно нажимает…
Время действия: пятое марта, ужин
Место действия: исправительное учреждение «Анян»
«Тшш… Они реально задрали своими бобами… — смотря на свой поднос думаю я. — СкоКа можно это жрать? Полгода ещё не прошло, а чувство, словно всю прошлую жизнь о них зубы стачивал!»
Перевожу взгляд кхонъпап на БонСу, сидящую напротив меня за одним столом.
— Чего? — приподняв брови, спрашивает та, заметив интерес к своей персоне.
— «Первую тысячу лет трудно, а потом привыкаешь…» — цитирую ей неожиданно пришедшую на ум фразу писателя Роберта Шекли при этом имея в виду специфику тюремного меню.
— Ты о чём? — не понимает онни.
— Есть или не есть — вот в чём вопрос? — не став объяснять, пускаюсь я в пространное философствование, одновременно затылком ощущая зарождение в мозгу креативной идеи.
А ведь, действительно! Можно и не есть. Причём так, что это многим встанет поперёк горла!
— Между удовольствием и болью очень тонкая грань. Две стороны одной монеты, которые не существуют друг без друга, — разражаюсь я ещё одной всплывшей в памяти цитатой.
— Чего? — настораживается БонСу.
— Это и вправду будет больно, — размышляя вслух, соглашаюсь я сам с собой и тут же добавляю: — Но и наслаждение, как венец правого дела испытаю…
Больше меня ни о чём не спрашивают, а просто молча таращатся, видимо решив понять происходящее своими силами.
— Хватит бездельничать! — хлопнув ладонью по столу, заявляю я тоном пламенного революционера-трибуна. — Пора создать видимость деятельности!
— Разговоры… — угрожающе цедит сквозь зубы подошедшая незнакомая охранница.
После смены руководства «Анян» коллектив её работников тоже претерпел некоторые изменения. В нём появились новые лица, не видевшее эпического «побоища в столовой» с моим участием, и вследствие этого имеющие мало уважения к моей персоне. Однако бороться прямо сейчас с новичком за авторитет, который потом будет работать на меня, желания нет. Гораздо интереснее тщательно обдумать пришедшую в голову мысль.
«Лучше говорить с набитым ртом, чем молчать с набитой мордой!» — вспоминаю ещё один, пусть и не подходящий к ситуации афоризм. И, опустив голову, начинаю ковырять вилкой в еде, словно она меня как-то заинтересовала.
(некоторое время спустя. Там же)
Сижу, питаюсь, неспешно перемалывая зубами плоды семейства бобовых, твёрдость которых не смогла победить до конца даже пароварка. Одновременно обдумываю пришедшую в голову идею — объявить голодовку.
После получения американских наград, медийность моей персоны ничуть не меньше чем у «первой любви нации». Даже наверняка больше, если проводить сравнение с учётом всего мира. Но корейские аборигены меня не любят. Как показал недавний опыт, они остались равнодушны к добытым зарубежным наградам топ-уровня. Тогда, возможно, им будет любопытно понаблюдать за моей попыткой «самовыпилиться»? Не просто же так полно постов с пожеланиями Агдан — сдохнуть? Если расчёт на ненависть сработает, я смогу перетянуть интерес нации с АйЮ на себя…
А переключение внимания автоматически означает повышенный интерес к действиям моих адвокатов, к которым корейская Фемида будет должна стать благосклонней. Судейские, когда общественность пристально наблюдает за их действиями, почему-то старательнее придерживаются духа и буквы закона, и справедливости в принятых ими решениях становится больше. По крайней мере сто раз подумают, прежде чем учудить что-нибудь откровенно трешовое…
Ещё, президент ГынХе начнёт быстрее чесаться с принятием решения о моём помиловании, пока я не сдох. А то эта драматическая пауза уже напрягает. Тут день один за три идёт, а в «Голубом доме», похоже, сидят и в носу ковыряют! Необходимое число подписей — собрано, документы оформлены и поданы, сколько можно резину тянуть?
Ну и, пожалуй, на этом все положительные результаты от голодовки заканчиваются. А! Ещё можно не есть бобы! Это жирнющий плюс, может быть даже равный весом всем остальным соображениям. Перейдём теперь к отрицательным моментам. Известно, что человек без пищи, но с доступом к воде, по утверждениям некоторых учёных, может протянуть до двух месяцев. Поэтому за две недели, я не умру. Однако есть одно весьма неприятное «но». Поняв, что еды
