Черно-белая палитра - Ольга Куно

Я уткнулась носом в его теплое плечо. Надо было бы, конечно, как следует обдумать все, что нам удалось выяснить, и попытаться сопоставить факты. Но сейчас мне слишком сильно хотелось спать.

Назавтра Алджи почти весь день пропадал в участке. Правда, периодически он связывался со мной по эхофону, а один раз переместился в квартиру на короткий обеденный перерыв. Впрочем, обед напоминал скорее легкий перекус, с акцентом на слове «легкий».

Увы, новостей было мало. За Крэем следили профессионально, но пока ничего необычного или подозрительного тот не делал. Предположительно если это и произойдет, то уже завтра, когда будет поздно предотвращать преступление или как бы то ни было к нему готовиться, и останется лишь действовать по обстоятельствам.

В одном, правда, нам улыбнулась удача. Во второй половине дня Алджи позвонил мне с хорошими новостями: удалось вычислить человека, который подставил меня в деле с мнимой взяткой. Признаюсь, моя заслуга здесь присутствовала. Как следует посидев и подумав, я припомнила, кто был в курсе, что я отправилась к Веллореску, и знал, с каким именно делом связано это посещение. Делия, архивариус. Я даже Дику с Райаном не успела рассказать о планах расспросить Дункана. А вот работница архива знала, какую именно я получила у нее же информацию. А когда я сорвалась с места, выяснив о знакомстве пострадавшего с Веллореском, было совсем нетрудно догадаться, куда я отправляюсь и с какой целью.

Делию аккуратно увели с рабочего места, якобы отправив заниматься каталогами. А уже дальше, когда она оказалась недоступна для посторонних глаз и ушей, переправили в совсем другое место. Знаю, что допрос проводил лично Алджи, но понятия не имею, к каким именно средствам он прибегал. Видимо, он умеет в случае необходимости быть очень убедительным, хотя я практически уверена, что наиболее крутые меры на допросе не применялись. Так или иначе, Делия раскололась быстро. Правда, знания ее были ограниченны. Она не являлась непосредственной участницей заговора, а сотрудничала с преступниками по такой банальной причине, как подкуп. Заплатили ей и правда очень много; сумма была того же порядка, что ее годовое жалованье.

Одно чрезвычайно приятное следствие этого допроса: с меня были сняты все обвинения. Правда, произошло это уже в вечернее время, когда многие работники успели покинуть участок, поэтому оформить все официально планировалось на следующий день. Но в силу обстоятельств это не имело для меня принципиального значения. С информацией дело обстояло хуже. Целей и имен преступников Делия не знала. Однако смогла довольно подробно описать внешность одного из них. Кроме того, она подтвердила, что из игры меня вывели именно в силу того, что я вела дело о спящих нищих и проявила «излишнее рвение», не забросив историю с Гарденом даже после того, как меня «попросили» покинуть его дом.

Вечером Алджи вернулся уставший, с нездорово блестящими глазами, в нетипичном для себя неухоженном виде. Волосы растрепались, к рукаву прицепилась какая-то пыль, одежда успела измяться. Вернувшись, он прошел на кухню, налил себе воды и резким движением расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, будто она его душила. Дергать его лишний раз не имело смысла, и я пока промолчала. И так было ясно: ответов на насущные вопросы он, несмотря на все старания, не нашел.

Какое-то время Алджи просто молча сидел на кухне, а я так же молча стояла поблизости. Потом он поднял на меня взгляд, уже не столько усталый, сколько сосредоточенный.

— Значит, так, — объявил он. — Сейчас садимся, перечисляем все имеющиеся факты и разбираемся, что за всем этим стоит.

Произнесено это было таким тоном, словно сомнениям в положительном результате таких посиделок просто нет места. Никакой статистики, никакой семидесятипроцентной раскрываемости. Есть задание, его надо выполнить. И точка. И требование это — не ко мне, а главным образом к нему самому. Что ж. Я принесла несколько листков бумаги, карандаш и опустилась рядом с ним за стол. Разбираемся — значит, разбираемся.

Вайрас Тибелл, известный государственный муж, один из первых вельмож королевства, если не считать короля и его ближайших родственников, прибыл с официальным визитом в Тель-Рей, как и было запланировано. Он приехал в срок, точно по графику, и в одиннадцать часов утра его карета вихрем промчалась по Иллойской улице. Дальнейший маршрут лорда Тибелла держался в секрете из соображений безопасности и не был известен даже городской страже. Однако все точно знали, что государственный муж по традиции проедет через городскую площадь, на которой стоит памятник Александру Уилфорту, мимо высокой старой часовни и колодца, когда-то являвшегося основным источником воды для жителей центральной части города. После чего карета въедет на территорию правительственного здания, окруженного прочным забором и вообще надежно защищенного.

Множество людей высыпало на площадь и прилегающие к ней улицы, дабы поглазеть на столь важную персону, равно как и сопровождающих карету охранников, облаченных в парадные мундиры. И проявить городское гостеприимство, громко выкрикивая слова приветствия и подбрасывая в воздух шапки. Последний обычай особенно хорош, ибо позволяет подкинуть собственную шапку, а поймать по ошибке шапку соседа, да в общей неразберихе с ней и ускользнуть. Весьма полезная ситуация, если шапка соседа существенно дороже или новее.

Люди ждали, напирая друг на друга и на стражей, оцепивших часть площади, дабы позволить карете беспрепятственно ее пересечь. Пока последним удавалось вполне сносно блюсти порядок, но атмосфера ажиотажа и волнения все равно будоражила кровь.

И вот наступил долгожданный момент. Громкий топот копыт и восторженные возгласы счастливчиков, поджидавших на той самой улице, по которой проехала кавалькада, возвестили о приближении высокого гостя. Люди начали швырять цветы; правда, попадали все больше в спины городских стражей, но те, похоже, были не в обиде. Случалось, что им в спины кидали предметы похуже. Наконец, из проема между домами показалась карета. Роскошная, золоченая, с бархатными занавесками на окошках. Справа и слева от нее ехали по четыре охранника действительно в необычных парадных мундирах. Занавеска на одном из окошек отдернулась, и восторженная публика (во всяком случае, счастливчики, пробившиеся в первые ряды) получила возможность увидеть лицо самого Тибелла, который улыбался и махал собравшимся рукой. Карета, как и положено в подобных случаях, замедлила ход.

И тут началось светопреставление. Внезапно десятки крепких мужчин с громкими возгласами, радикально отличавшимися по духу от гомона толпы, сломя голову ринулись карете наперевес. Большинство из них были одеты бедно, однако все были вооружены, хоть и как попало. У кого ножи, у кого вилы, у кого копья с ржавыми наконечниками. А у некоторых и вполне полноценные мечи. Без труда прорываясь сквозь толпу, эти люди стремительно приближались к карете. В придачу их возглавило несколько конных дворян, скакавших все к той же карете с мечами наголо. Первым из них оказался известный многим горожанам Адан Гарден.