Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 1978-1979 - разные

Утром, оттолкнув от входа наваленные накануне стволы, он пополз на поверхность. Его тело медленно струилось через каменное отверстие, щупальца цеплялись за уступы, помогая выбираться из каменного мешка. Серый свет, пробивавшийся сквозь устье пещеры, вырывал из тьмы коричневые, поросшие лишайником стены, преломлялся в каплях воды, высвечивал матово блестящие в темноте сталапнатовые колонны…

Выбравшись на площадку, Морис закрепил контейнер с ящерицей и включил автомаяк. Щупальца, как пальцы, забегали по клавиатуре. Присоски на концах щупалец утончились, вытянулись в тонкие отростки и с осторожностью прикасались к кнопкам и рычажкам, задавая приборам контейнера оптимальные давление, температуру и влажность.

Внешне Морис не походил ни на одного зверя Эльпинго. Но он, пожалуй, лучше всех был приспособлен к суровым здешним условиям.

У него не было клыков, как у многих зверей планеты, не было видно даже головы. Чувствительные участки кожи, выполняющие роль глаз, располагались спереди, по бокам, на спине и животе. Тело могло вытягиваться — тогда Морис, извиваясь, легко проползал через самые сплетенные заросли, — могло и группироваться в тугой комок мышц с мощными лапами. Щетинистая броня смягчала удары камней и надежно защищала от зубов и когтей крупных хищников.

Послав вызов на базу, Морис убрал в тело щупальца и, выбросив четыре мускулистые лапы, подошел к краю площадки. Далеко внизу темнели джунгли. Верхушки деревьев, переплетенные лианами, сливались в сплошной зеленый ковер, тянувшийся на 40 километров и обрывавшийся возле скал, где горы замыкали кольцо вокруг леса. Морис, зацепившись лапой за куст, раскачивался над пропастью, смотрел на лес и думал о новом задании: вчера вечером командир вызвал его по рации и попросил отловить парочку земноводных ящеров, живущих в полосе прибоя.

— Лишь тебе это по силам, старик, — сказал вчера командир. — Людям появляться в этих местах опасно.

Морис представил себе береговую полосу: огромные волны с бешенством вгрызаются в источенный прибоем гранит, перекатывают по дну многотонные валуны. Есть где поспорить со стихией.

— Это для настоящих мужчин, старина, — шепнул он себе. От избытка чувств размахнулся и ударил лапой по каменной глыбе, нависавшей над входом в пещеру. Ударил и едва успел отпрыгнуть. Глыба рухнула на площадку, где он только что стоял, смяла ее, осыпав Мориса каменными обломками, и всей многотонной массой рухнула вниз, увлекая за собой Мориса, сметая кусты и деревья, поднимая тучи пыли, срывая с места новые валуны. Мориса закружило, завертело. Вокруг падали тяжелые комья глины, трещали кусты, мелькали их корни. Темно-серая плоская плита с размаху ударила его по стене и, перевалившись через тело, покатилась дальше. Обвал разрастался, ширился, грохотал. Звуки, отражаясь от гор, эхом возвращались обратно. Казалось, окрестные скалы стонут, плачут на разные голоса, видя, как гибнут на склонах цветы и деревья. Опомнившись, Морис запрыгал среди катящихся по склону камней. Он парировал удары мелких осколков лапами, увертывался от крупных валунов, вспрыгивал на медленно ползущие плиты. Лавина неслась по склону, ломая стволы деревьев. Морис старался держаться на поверхности каменного потока. Он хохотал и что-то кричал в диком восторге, за грохотом обвала не слыша своего голоса. Лавина навалилась на край джунглей, смяла его и утихла, увязнув среди деревьев. Морис прыгнул на верхушку переплетенного лианами дерева. Ветви, согнувшись, смягчили удар, и он долго лежал, зацепившись лапами за сучки, прислушиваясь к эху, повторявшему грохот обвала, как громы земной грозы.

Джунгли, напуганные на минуту грохотом обрушившихся скал, снова наполнились звуками. Первыми затрещали, расправляя крылья, рыжие летающие жуки. Большой рогатый пикус осторожно высунул мордочку из листвы. Черные бусинки глаз с любопытством смотрели на Мориса. Пуговка носа смешно шевелилась, тонкие членистые усики за ушами, встопорщившись, стали похожи на острые рожки. Приняв свисающее с ветки щупальце за древесного червяка, пикус выбрался из укрытия, подполз по ветке поближе и попробовал ухватить извивающийся кончик острыми зубками. Нельзя было без смеха смотреть, как зверек, поднимаясь на задние лапки, тянется всем толстым, неповоротливым телом вверх, стараясь достать щупальце. Морис, играя со зверем, тряс щупальцем перед его мордой, теребил за уши, почесывал бока. Внизу в кустах тявкнуло шакаловидное существо и тут же, испуганно взвыв, бросилось бежать. Его испуганный визг еще не успел затихнуть в лесу, когда в покрытых зеленой накипью скалах, как новое эхо обвала, раздался рев сиргиса. Морис видел с высоты, как огромный серый зверь мечется среди деревьев, раздирая когтистыми лапами толстые стволы. Гул обрушившихся камней сир-гис принял за голос соперника и бесновался, сотрясая ревом воздух.

— Реви, зверюга, реви, — прислушиваясь к джунглям, шептал весело Морис. — Хоть контейнер тебе пока не готов, мы скоро встретимся. У тебя сила, но я хитрее и знаю, где искать. Берегись, зверюга.

Небо над джунглями потемнело. Ветер, вырвавшись из ущелья, громадным языком проутюжил тропические деревья, обламывая верхушки и срывая листы. Затих на минуту, а потом дунул с гигантской силой, сдвигая камни, выдирая с корнями кусты, сметая верхний слой почвы. Воздух обрел густоту. Пыль, мелкие камушки, ветви деревьев, поднятые ураганом, понеслись в бешеном вихре, обрушиваясь на джунгли. Камни расщепляли ветви, срезали с деревьев листву. Свинцовая туча закрыла небо. Хлынул ливень. Вода лилась сплошной стеной, не разбиваясь на отдельные струи. Казалось, весь лес попал под водопад, низвергающийся с гигантской высоты.

При первом порыве ветра Морис обвил телом ствол дерева и сполз к его основанию. Крона, сплетенная лианами с другими деревьями, частично защищала от ударов каменного града. Дерево скрипело, раскачиваясь под напором ветра, и в такт этим колебаниям освобождались из болотной жижи его корни. Прибывающая вода с чавканьем врывалась в образующиеся пустоты и размягчала почву. Ветер все сильнее раскачивал деревья, вырывая их корни из земли, и вскоре весь лес всплыл на поверхность огромной природной чаши, огороженной обрывистым кольцом скал. Прильнув к стволу, Морис покачивался вместе с деревом и слушал шум падающей воды. Он знал, что опасности нет: джунгли служили надежной защитой многочисленным обитателям леса. Недаром здесь каждый сантиметр наполнен жизнью, тогда как за скалами тянется унылая пустыня. Но всегда, когда ураган врывался во впадину, Мориса охватывали гнетущие воспоминания. Он старался думать о том, что после урагана деревья несколько недель будут плавать, пока тропическое солнце не высушит всю влагу, что потом из икры выведутся огромные бородавчатые лягушки. Но перед мысленным взором возникли черная пелена, заглатывающая небо, и скалы, бешено несущиеся навстречу. Он слышал удар, слышал хруст своих ломающихся костей. Языки пламени сквозь разрывы скафандра лизали незащищенную кожу. Резкая боль снова пронзала тело, а вместе с нею в сознание вгрызался ровный гул дождя… Все было как три года назад, когда изуродованной тело Мориса только после урагана вытащили из-под обломков «стрекозы», и он несколько месяцев лежал в реанимационной камере, между жизнью и смертью. Потом он стал таким, как сейчас. Воображение в ураганные дни отчетливо воскрешало эти картины.