Никто не устоит перед кино - Андрей Щупов

Найдя револьвер, Баруа наощупь прокрутил барабан и поднялся. Еще пара патронов. Всего-навсего... Он рывком потянул за собой Паолину. Девушка находилась в полуобморочном состоянии.

- Нет! - она бессильно поджимала под себя ноги, не желая вставать. Но Баруа не собирался с ней церемониться. Он схватил актрису за волосы и заставил следовать за собой.

- Глупая! Мы укроемся в зарослях, и они не найдут нас!

Пробежав с десяток шагов, они чуть-было не столкнулись с Валентино. Мускулистая грудь атлета была залита кровью, в двух местах угадывались торчащие обломки стрел. В руках гигант держал тяжелый пулемет.

- Валентино! - Баруа схватил его за локоть и тотчас ощутил на пальцах липкое. - Надо уходить! Без бомб мы бессильны. Ты в состоянии идти?

- Само собой. К счастью, эти сморчки не умеют толком натягивать тетиву, - лицо Валентино мучительно подергивалось, но он храбрился. Такая уж у него была по жизни роль - мужественно преодолевать препятствие за препятствием. - Зацепить, конечно, зацепили, но надеюсь, ничего серьезного.

- Надо укрыться в зарослях! - быстро проговорил Баруа. - До наступления рассвета.

- Попытаемся, но эти мерзавцы видят не хуже кошек. Я уже убедился...

Ежесекундно оглядываясь, они побежали из лагеря.

- Брось пулемет!

Валентино упрямо качнул головой.

- Это их немного отпугивает. Так что добегу как-нибудь и с этой железкой.

Где-то справа раздался гортанный возглас, и одна за другой две стрелы впились в тело Баруа. Ему показалось, что воздух вспыхнул в легких обжигающим пламенем. Лишь через мгновение он понял, что снова лежит на земле, и плачущая Паолина тащит его к ближайшим кустам

Совсем близко загрохотал пулемет Валентино. Обернувшись, Баруа рассмотрел, как поливая дрожащим огнем пространство вокруг себя, гигант отступает обратно к палаткам. С факелами и копьями в руках за ним вприпрыжку бежали пигмеи. До самого последнего момента Валентино оставался актером. Угрожающе крича, он крутился со своим громоздким и абсолютно безобидным оружием, заставляя дикарей держаться на приличном расстоянии. Баруа подумал, что не пройдет и десяти секунд - десяти крохотных мгновений, как пулемет смолкнет. И тогда пигмеи покончат с Валентино, после чего займутся и ими...

Все произошло значительно раньше. Судьба не подарила Валентино и этих последних секунд. Вспыхнула одна из палаток, и, освещенный разгорающимся пожаром, актер превратился в отличную мишень. Несколько неумело пущенных стрел лишь оцарапали его, но нашлась и та единственная, что пробила ему шею, повалив гиганта наземь. Баруа обреченно закрыл глаза. Вслушиваясь в плач Паолины, неожиданно припомнил:

- Паолина, ты слышишь меня? - он выплюнул сочащуюся из горла кровь и посмотрел на актрису. - Они не убьют тебя, не бойся. Ты ведь сама сказала, что они действуют строго по сценарию. Так оно и есть. А в фильме... Ты помнишь?

Прямо над ним вспыхнул дрожащим пламенем факел. С мученической гримасой Баруа приподнял голову и разглядел Сухэа. Вождь стоял в окружении соплеменников, держа в маленьких ручках копье. Лицо его менялось на глазах. Он пытался выглядеть грозно, но знакомая плутоватая улыбка нет-нет, да и возникала на пухлых губах.

- Чего ты хочешь, Сухэа? - Баруа с удивлением ощутил, что ни в мыслях, ни в душе не находит ненависти к пигмеям. Вероятно, он уже умирал. Умирающим свойственно прощать. Уходящая из тела кровь уносит силы, а вместе с ней и остатки жизненной злости. Забавно... Апатия умирающего причисляется к высшей мудрости. А может, так оно и есть на самом деле?.. Баруа криво улыбнулся, и, заметив его улыбку, Сухэа сбивчиво заговорил:

- Ты великий! - черный палец указал на Баруа. - Ты делал волшебный стена. Стена и много огня - это красиво! И мы делать красиво. Мы - великий - и тоже хотим делать красиво!

Паолина вскрикнула, и одновременно с ее криком бутафорское копье опустилось на грудь Баруа. Выдернув окровавленное оружие, Сухэа с некоторым смущением взглянул на Паолину. Он прекрасно помнил, как выглядели заключительные кадры, показанные волшебной белой стеной. Он должен был прыгнуть к визжащей девушке и за волосы поволочить в джунгли. Но актриса завораживала пигмея своей красотой. Даже сейчас - дрожащая, с перекошенным ртом и спутанными волосами - она была прекрасна. Столпившиеся соплеменники молча глядели на них. Они тоже помнили, как он вел себя на экране - свирепый и пугающий, не знающий жалости и сомнений. Вождь не мог обмануть их ожиданий. Порывисто вздохнув, Сухэа наконец-то решился. Уронив копье на землю, он шагнул к девушке и остановился. Как он ни старался, он не мог себя пересилить. Тот на экране, столь похожий на него, проделал все с удивительной легкостью, но он, Сухэа, повторить кровожадный бросок хищника с экрана отчего-то НЕ МОГ. Кто-то из соплеменников, не выдержав, хихикнул. Затравленно оглянувшись, Сухэа насупился. Потоптавшись, робко приблизился к девушке и еще более робко протянул ей свою загорелую до черноты руку. Двигаясь подобно сомнамбуле, Паолина покорно подала ему дрожащую ладонь. Кашлянув, вождь помог ей подняться и осторожными шажочками повел в направлении зарослей. Следуя за ним, Паолина безумными глазами вглядывалась в окружающее. Всюду сновали маленькие черные человечки. И всякий, обратив к ней взор, немедленно озарялся ослепительной улыбкой. Она так их и угадывала в полумраке - по месяцеобразным, дружелюбным оскалам. Пигмеи кивали ей детскими головенками, в смущении прятали за спину напроказившие ручонки. Пацифисты и вегетарианцы, добрейшие создания на свете, как говаривал Кук...