Колхоз: Назад в СССР 5 (СИ) - Барчук Павел

Не знаю, если честно, что Наташка распсиховалась. Вообще, это я пережил стресс, а не она. Ей-то что? Вот мне точно до конца жизни будет сниться этот коридор и много, очень много беременных женщин.

Как только оказались возле нужной палаты, девчонка открыла дверь и проснулась голову внутрь.

— Бабушка! Здравствуйте. Я к Вам. — Голос у Наташки звучал преувеличенно радостно. Видимо, чисто интуитивно она чувствовала, бабушка совсем не будет нам рада.

Нина Григорьевна что-то негромко ответила. Не слышно было за девчонкой, что именно. Наверное, как она счастлива видеть внучку. Скорее всего, велела не стоять в дверях.

Договорить мать председателя не успела, потому что Наташка шагнула внутрь палаты и Нина Григорьевна увидела меня. Это явно ввело её в некое замешательство. По крайней мере, лицо вытянулось, как у лошади. Причём, в одну секунду. Вроде она уже и предложила войти, но сейчас её взгляд говорил, что хорошо бы было, если бы вошли не все, а лучше, чтоб вообще никто. Но присутствие свидетелей в лице пяти женщин разной степени болезности, не позволяло ей это сказать прилюдно, поэтому фраза: "Гоните его в шею" осталась в немом взгляде Нины Григорьевны. Позже я об этом пожалел. Надо было не входить. Использовать любые возможные отговорки. Но категорически не входить. Сейчас же я перешагнул порог, а Нина Григорьевна вслух задала лишь один вопрос.

— Опять ты?

Тон у нее был при этом такой, будто я не Жорик Милославский, а любитель чужих бабушек, который их преследует. Реально. Старушечий маньяк.

— Опять? — Переспросила Наташка, в свою очередь, и вопросительно посмотрела на меня.

Ну, да. В той версии, которую ей поведал, факт предыдущих встреч я как-то опустил. Иначе сюжет становился чуть более запутанным, а, значит, пришлось рассказывать бы гораздо больше, чем рассказал.

— Потом объясню. — Со значением заявил девчонке, отодвинул её в сторону и в наглую двинулся к кровати Нины Григорьевны. На тумбочке стояла здоровая кружка чая. Свежего. Ещё горячего. Явно принесенного недавно.

— Выглядите гораздо лучше. Ужасно рад. Вот, пришёл. Как и договаривались. Дядька ничего не рассказал. — Заявил я и уселся на краешек кровати.

Думаю, ну, нет. В этот раз я покину больницу либо обладая информацией, либо вцепившись зубами в панцирную сетку кровати, когда меня насильно будут отсюда вытаскивать.

— Так и что? — спросила она, — Мне встать по стойке смирно или пойти помыть шею? Такое великое событие приключилось.

Её интонация как бы намекала, вообще не рада женщина меня видеть. Походу, серьёзную ответственность за экскурс в прошлое она хотела свалить все же на Виктора.

— Не надо, — сказал я. — Можете ходить с грязной.

— О, какой язвительный молодой человек! Жалко, я не знала, что у меня снова будет такой важный гость. Наташ, надо было купить чего-нибудь особенного к чаю. Вы, кстати, чай будете без каких конфет: без сосательных или без шоколадных? Угощайтесь.

Нина Григорьевна указала мне в сторону своей кружки. Явно настроение у неё было не для бесед. Стучать на Милославских их же сыну она категорически не хотела. А с другой стороны, вроде, подвязалась сама. Уже не откажешь. Но мне по хрену. Вот сейчас реально все равно. Не на мать председателя, а на её заскоки. Пусть хоть все рухнет к чертовой бабушке, я должен узнать правду.

В этот момент дверь открылась и в палате появилась, так понимаю, медсестра.

— Редькина и Марушко, у вас сегодня свечи. Дамы, подставляйте свои канделябры…

Женщина заметила нас с Наташкой, остановилась, разглядывая с интересом. В руках она держала какой-то маленький поднос с баночками и пузырьками. Мы напряглись. Наверное, спросит, кто такие и зачем пришли. Или потребует пропуск. Как Цербер. Я вообще не понимаю, на кой черт в деревенской больнице какой-то пропуск. Это же не секретное место, не военный объект.

— О! Нина Григорьевна, за тобой уже приехали? Быстро. Когда только успела сообщить? Скандал только час назад закатила, чтоб тебя отпустили домой. Вот твоя выписка. Там же лечение и лекарства. Не забудь печать поставить на выходе.

Медсестра достала из кармана халата свернутую в трубку бумажку и протянула матери председателя.

— Значит, так, напоминаю. Твоя диета на ближайшие дни: 300 грамм кабачков на пару, укроп, петрушка обязательно…

— А колокольчик на шею нужно вешать или можно так пастись? — С сарказмом перебила Нина Григорьевна медсестру.

— Знаешь, как же хорошо, что тебя выписывают. Вот по идее, надо двадцать один день, как положено, отбыть. Но боюсь, пока ты здесь лечишь свою поджелудочную, у всего персонала наоборот разовьется панкреатит, язвенная болезнь и даже частично начнутся проблемы с невралгией. — Медсестра явно была знакомая с матерью председателя. По крайней мере, описала она ее очень точно. Хотя, чего удивляться. Они тут все друг друга знают. — Характер у тебя, Григорьевна, не дай бог. Между прочим, не девочка. Органы твои не обновляются. Хочешь опять острый приступ? Доктор сказал, диета, значит, диета. Знаешь, как говорят? Время лечит, но доктор — быстрее. А так-то, конечно, ешь, что на душу ляжет. Дело твоё. Решила, отказаться от больницы, хотя бы указания выполняй. Внук?

Медсестра кивнула в мою сторону.

Нина Григорьевна аж вздрогнула от перспективы нашего родства. Даже вроде немного отодвинулась в сторону.

— Упаси боже… Внучка. — Она указала на Наташку. — Ладно. Буду собираться. Раз уж так вышло, что приехали, отвезете меня домой.

Это уже предназначалось нам с девчонкой.

Я был готов везти её куда угодно, лишь бы добиться правды. Просто ещё есть такой момент, когда желаемое совсем близко и вот-вот окажется в руках, меня аж кроет, как не терпится забрать это. В данном случае желаемое — важная информация. Уверен, она действительно важная. На фоне всех событий, в Москву я должен ехать уже готовым к любому повороту.

— Помоги переодеться. — Нина Григорьевна поднялась с кровати и полезла в тумбочку.

Я встал, как дельный, рядом. Стою, жду. Надо помочь человеку. Просит же.

Медсестра тем временем раздала таблетки и вышла из палаты.

— Ты чего? — Мать председателя повернулась, в руках у неё были вещи.

— Ну, Вы же сказали, переодеться.

— Совсем тютюкнулся? Наташке это говорила. Шуруй в коридор. Вон, лучше сходи печать поставь. На первом этаже окошко. Там больничные выдают, справки и все такое. — Нина Григорьевна протянула мне листок, который ей отдала медсестра.

Думаю, да блин…Там же Цербер. Хотя, с другой стороны, я ведь без Наташки пойду, у которой чудесным образом испарилась беременность. Значит, ничего страшного. Если что, скажу церберу, мол, все, определил жену.

Вышел из палаты и потопал вниз. Вот было предчувствие, не надо мне шататься никуда. Но я его, дурак, не послушался.

Народ на первом этаже сновал туда-сюда. Поэтому мимо старухи проскочил незамеченным. Она как раз что-то поясняла очередному бедолаге о пропуске.

Окошко нашлось в конце коридора, когда я пробрался через толпу желающих окунуться в пучину бесплатной медицины. Хотя, большая половина этих людей выглядела, на самом деле, гораздо здоровее меня. Какие-то бабульки сидели возле кабинета, живо обсуждая последние новости. Как на заваленке, честное слово. Мужик крепкого сложения, ломился в другую дверь, которую грудью закрыла тётка, шириной плеч напоминающая то ли Илью Муромца, то ли вышибалу из ночного клуба. Он громко объяснял ей, что "ему только спросить", тётка раскинув руки, голосила, что она вообще тут со вчера и скоро состарится в этой очереди. А спросить можно вон, во дворе у ясеня. Или у тополя. Выбор огромный.

Короче, мне кажется, даже в больницу местные приходят в поисках развлечений.

Окошко было открыто, на нем висела скромная табличка "канцелярия". Я заглянул. В помещении наблюдались две женщины. Обе — в белых халатах, как положено.

— Здравствуйте, а вот меня прислали …

— Ко мне? Иду! — Она из женщин раздраженно долбанула кружкой о стол. Они, так понимаю, пили чай. — Никакого передыху. Ходют и ходют… Всех уже прогнала. Один ты остался. Жди!