Дом у реки - Ханна Ричел

— Не будем ворошить? — Кит еле сдерживается. Восемь лет они молчали об этом. — Мне не нужно от тебя ничего, кроме извинений. — Она даже удивилась, как спокойно и примирительно прозвучал ее голос, как здраво она себя повела.

— Извинений? Я и ночи здесь не провела, а ты уже хочешь выкопать…

— Да. Я хочу выкопать, — перебивает она, чувствуя нарастающий гнев, желание разбередить старые раны, жажду, которую можно утолить лишь жесткими словами. Это копилось в ней так долго. Ей надо излить наружу эту боль, это отчаяние, и нужно, чтобы Марго приняла ответственность… Или хотя бы попыталась объяснить то, чего сама Кит понять не могла.

— То, что ты сделала, Марго, было… Разрушительно. Я хочу, чтобы ты поняла это. Что ты поняла, что было утрачено. Неужели так сложно признать, что ты заставила кого-то страдать. Неужели так сложно сказать «прости» спустя столько времени?

Марго глубоко вздыхает, смотрит на нож в руке и осторожно кладет его на стол.

— Хочешь поговорить о том, что заставило страдать? Что было утрачено?

Кит кивает, но Марго вдруг горько смеется:

— А может, мы поговорим о том, через что прошла я, мама? Может, поговорим о том, что я утратила?

Взгляд Кит становится растерянным и недоуменным. Она пытается ответить, но Марго продолжает:

— Только эта часть истории тебя никогда не интересовала. Ты всегда была так одержима своей собственной жизнью… Своей работой… Своим чертовым успехом! — последнее слово она выплевывает, точно проклятие.

Кит невольно отступает:

— Мой успех? Думаешь, это он был для меня важным? Меня никогда не интересовал успех. Мне было важно просто писать. Придумывать историю. Хотя успех, конечно, был, — добавляет она, эти слова словно причиняют ей боль. — Благодаря ему я оплачивала наши счета, ваше обучение и крышу над головой.

На щеках Марго выступают алые пятна.

— Но ты никогда не обращала внимания, как это влияет на нас… ты всегда была далека от этого. Ты не видела, просто не знала, в чем мы нуждались… В чем я нуждалась. — Марго одним глотком осушает бокал и со звоном опускает его обратно на стол.

Кит морщится:

— Далека? Я? Марго, милая, — она качает головой, — я понимаю, что была не лучшей матерью, но это не я ушла, а твой отец. — Она уже почти кричит. — Это твой отец сбежал с той женщиной! — Она знает, что каждое ее слово бьет точно в цель. Знает, что причиняет Марго боль, но ей необходимо доказать, что плохой персонаж в этой истории не она. Точнее, не только она. — Я была рядом. Я, черт подери, всегда была рядом. — Кит замолкает, чтобы перевести дыхание, осознав, что кричала и слишком крепко сжимала деревянную ложку в кулаке.

— Почему, по-твоему, он ушел? — спрашивает Марго едва слышно. — Ты не замечала его, как не замечала всех нас. Разумеется, он бросился в объятия первой женщины, что проявила к нему хоть толику внимания. Тебе же было интереснее жить в своем выдуманном мире… с твоей дурацкой героиней… чем с кем-либо из нас.

— Вот почему ты это сделала? — мягко спрашивает Кит. — Чтобы наказать меня? Ты винила меня за то, что твой отец оставил нас?

Лицо Марго краснеет.

— Ты никогда не поймешь, потому что тебе всегда было плевать на все, кроме твоей работы. Мы могли жить по-другому. Разве ты не помнишь, сколько раз забывала о наших прогулках, сколько пропустила субботников… школьную постановку?

Кит неверяще смотрит на Марго:

— Так дело в том, что я пропускала школьные субботники… Не пришла на постановку? — хрипло смеется, увидев, как Марго опустила голову. — Ты наказала меня за пару вот таких пропусков? О, Марго. Повзрослей. Мне жаль, что мы с твоим отцом расстались. Поверь, никто не жалеет об этом больше, чем я. Но ты была не единственным подростком, чьи родители расстались.

— Я знаю, — говорит Марго и тяжело опускается на стул. — Дело не в этом… ты никогда… никто никогда… Когда я пыталась поговорить… Ты…

Кит с удивлением замечает, как дочь закусила губу и слеза покатилась по ее щеке. Марго прячет лицо в ладонях, словно не хочет, чтобы мать заметила ее чувства. Перед глазами Кит зазмеилась татуировка, и среди ее черных стеблей она замечает то, что прежде ускользнуло от ее внимания: маленькое черное сердце на сгибе локтя. Черное сердце. Как иронично.

«Когда я пыталась поговорить». Кит хмурится, пытаясь вспомнить времена, когда Марго еще хотела с ней говорить. Она смогла отыскать в памяти тот год, то ужасное время, когда Тед собрал вещи и покинул Уиндфолз. Да, она справилась с этим не лучшим образом, с головой уйдя в книгу, все силы сосредоточив на последней истории Торы Рейвенстоун. Но Марго, пытающаяся с ней поговорить… нет, такого она вспомнить не могла.

В тот год их обычная любящая девочка — да, немного более склонная к драме, чем Ева или Люси, чуть более ранимая и непокорная, но неизменно добрая и солнечная — вдруг в мгновение ока превратилась в типичного замкнутого подростка. Кит помнила темные волосы, занавешивавшие лицо, то, как ее дочь скользила по дому, точно безмолвная тень, всегда в наушниках. Помнила, как вечерами слышала лишь приглушенное «доброй ночи» из-за запертой двери ее комнаты. Она не хотела, чтобы ее беспокоили — трогали — видели. Это она возвела стену между ними, не Кит.

Марго изменилась примерно тогда же, когда Тед оставил их, — нестабильная подростковая психика под воздействием гормонов была окончательно сломана уходом отца. Не бывает правильного времени, чтобы оставить семью, но в случае с Марго это был, пожалуй, худший из возможных вариантов. И каждый раз, когда Кит пыталась поднять тему этого разрыва, Марго закрывалась, точно устрица в раковине. Дочь была несправедлива, считая иначе. К тому же у кого только родители не разводятся. Разумеется, было непросто — им всем, — и, возможно, Марго и правда пришлось тяжелее прочих, в пятнадцать лет она единственная из трех дочерей еще жила с родителями, но ее это не оправдывало. Не оправдывало ее поступок.

За спиной шумит кипящая кастрюля. Кит оборачивается, чтобы убавить огонь и вытереть выплеснувшуюся воду.

— Что ж, прости, я была ужасной матерью, — говорит она через секунду, вновь поворачиваясь к Марго. — Прости, что так подвела тебя. Прости, что пропустила пару школьных мероприятий и разрушила этим всю твою жизнь.

Марго вскакивает так быстро, что стул с грохочет по полу.

— Можешь как хочешь выворачивать эту историю, мама, но правда заключается в том, что ты была слишком слепа