Поднять Атлантиду - Томас Гриниас

Папа кивнул:

— По крайней мере вы не оспариваете, что должность занята.

— О да, ваше святейшество, — ответила Серена. — Впрочем, вы тоже вряд ли можете жаловаться на свою работу.

Он тонко улыбнулся:

— Ту самую работу, которой, как мне тут доложили, вы бы сами не прочь заняться.

Серена неопределенно повела плечом:

— Я бы сказала, в ней слишком много наносного блеска.

— Справедливо. — Папа внимательно посмотрел ей в лицо. — Тем более что она недоступна для бывших монахинь, повторяющих грехи своих отцов.

Тут ее неприступный вид дал трещину, и Серена почувствовала себя незащищенной. С этим папой частная аудиенция напоминала скорее визит к психотерапевту, и девушка уже практически исчерпала запас негодования, чтобы держаться независимо.

— Я не вполне понимаю, к чему ведет его святейшество, — пробормотала она, тщетно пытаясь сообразить, насколько осведомлен понтифик. А затем, припомнив судьбу тех, кто имел глупость его недооценить, Серена решила не таиться, чтобы не стать предметом для дальнейшего унижения. — Вы совершенно правы, ваше святейшество, — кивнула она. — Но только не следует забывать, что я уже не монахиня, спутанная обетами по рукам и ногам. Впрочем, вам, наверное, будет приятно узнать, что я планирую остаться непорочной вплоть до замужества. Которого, как я подозреваю, мне не видать, как своих ушей.

Папа приподнял руку:

— Но отчего же вы…

— Пусть мы и не закрепили с ним отношения физически, это не означает, что эмоциональных связей тоже нет, — объяснила Серена. — А мои чувства не оставляют места сомнениям, что я никогда бы не смогла стать христовой невестой и одновременно пылать страстью к мужчине. На такое способны лишь лицемеры вроде моего отца. Словом, если вы намерены воспользоваться этим инцидентом, чтобы подорвать ко мне доверие…

— Чушь, — отмахнулся понтифик. — Имя доктора Йитса просто всплыло в разведотчете, вот и все.

— Конрад? — пролепетала она, сраженная осведомленностью оперативников Церкви.

— О да, — кивнул папа. — Как я понимаю, вы познакомились в Боливии, еще в той, прошлой жизни, когда мы считали вас своим самым многообещающим лингвистом.

Серена откинулась на спинку кресла. Так-так. Теперь понятно. Должно быть, нашелся некий манускрипт, требующий перевода. Ей, наверное, сейчас предложат работу. Она с облегчением перевела дыхание. Очень хорошо, что удалось-таки покончить с обсуждением целибата. С другой стороны, папа упомянул про Конрада, и это вызвало у нее любопытство.

— Да, ваше святейшество. Я действительно работала в то время в Андах, среди племени аймара.

— Такая скромность делает вам честь, — заметил понтифик. — Насколько я понимаю, вы использовали язык аймара для разработки программы автоматизированного перевода для экологической конференции в ООН. И, если не ошибаюсь, добились успеха на своем ноутбуке, в то время как эксперты из доброй дюжины европейских вузов привлекли для данной цели суперкомпьютеры.

— Честь первопроходца принадлежит не мне, — возразила Серена. — Боливийский математик Гусман де Рохас уже проделал нечто подобное в восьмидесятых. Язык аймара вполне подходит в роли промежуточного звена для одновременного перевода с английского на ряд других языков.

— Их только шесть, — кивнул папа. — Хотя вам удалось найти подходы к более универсальному применению.

— Единственный секрет моей системы в том, что сам язык аймара обладает крайне жесткой и логичной структурой, — сказала она, нащупав знакомую почву под ногами. Потихоньку начинала возвращаться былая самоуверенность. — Аймара идеально подходит для переложения на язык компьютерных алгоритмов. Его синтаксические правила можно представить своего рода алгебраической нотацией, которую понимает вычислительная техника.

— Просто поразительно. Вы, можно сказать, приблизились к тому, чтобы расслышать шепот Господа Бога. Отчего же забросили свою идею?

— Да нет, ваше святейшество, я и сейчас, бывает, над ней размышляю.

— Верно, верно. У вас весьма широкие интересы. Вы не только Мать-Земля и официальный посол доброй воли от экологии, но и активный участник проекта «Latinitas Nova et Vetera», — сказал папа, ссылаясь на «доработанный» толковый словарь латинского языка, с помощью которого ватиканские традиционалисты надеялись дать благозвучному, но мертвому наречию Вергилия новый старт в третьем тысячелетии.

— Да, ваше святейшество.

— Кстати, мы должны поблагодарить вас за латинские неологизмы таких понятий, как «дискотека» и «девушка с обложки»: taberna discothecaria и exterioris paginae puella.

— Или pilamalleus super glaciem.

Папа на мгновение задумался.

— Хоккей на льду?

— Превосходно, ваше святейшество.

Понтифик невольно улыбнулся, затем поспешил вернуть себе серьезность.

— А как вы назовете мужчину вроде доктора Йитса?

— Sordidissimus hominis, — не моргнув глазом предложила Серена. — Подлейший человек.

Папа грустно покачал головой:

— Правильно ли я понимаю, что вы из-за него поставили крест на своем лингвистическом даре, покинули лоно Церкви и стали Матерью-Землей?

— Конрад никак не связан с моим решением заняться спасением экологии, — возразила она, вложив в интонацию больше защитных ноток, чем хотелось.

Понтифик секунду помолчал.

— Однако вы встретились с ним, когда работали с боливийским племенем аймара, совсем незадолго до снятия монашеских обетов. Что вы можете о нем сказать?

Теперь пришла очередь задуматься Серене. Ведь сказать о нем она могла бы столько, что… Впрочем, лучше ограничиться наиболее существенным.

— Он вор. К тому же лжец. И величайший, но самый опасный археолог, которого я когда-либо встречала.

— Опасный?

— В нем нет ни грана уважения к древности, — пояснила она. — Ему кажется, что информация, полученная в результате открытия, гораздо важнее самой находки. Соответственно, в своем неуемном стремлении обнаружить новый, девственный артефакт он зачастую разрушает целостность зоны раскопок — и пусть все будущие поколения катятся к черту.

Папа кивнул:

— Это вполне объясняет, почему Высший археологический совет Египта запретил ему появляться в Луксоре.

— Вообще-то их генеральный директор проиграл Конраду карточную партию, когда они проводили конференцию в лас-вегасском отеле-казино «Луксор», — сказала Серена. — Ходят слухи, что он расплатился с ним золотой статуэткой эпохи XIX династии. Конрад до сих пор пытается сбыть ее на черном рынке. Он нуждается в средствах, нуждается очень сильно, чтобы продолжать свои исследования. Кстати, если интересно, то фигурка могла бы стать неплохим приобретением для вашей коллекции.