Бегемот - Скотт Вестерфельд

— Спасибо, мэм, я постараюсь, — ответил мальчик. — Если вы не возражаете, не мог бы Дилан на минутку остаться?

Ученая леди, строго оглядев поочередно их обоих, улыбнулась.

— Почему бы нет? Быть может, вы поделитесь с мистером Шарпом известными вам сведениями насчет… как ее… пушки Теслы? С ее изобретателем я слегка знакома. Устройство, судя по всему, поистине интригующее.

— Боюсь, мне особо сказать… — начал было Алек, но доктор Барлоу уже прикрыла за собой дверь.

Дэрин притихла, раздумывая, с чего бы начать. С новой выдумки жестянщиков насчет молнии? Или как Ньюкирк чуть не поджарился на манер бекона? Или с того, что Алеку, не исключено, грозит трибунал и казнь через повешенье?

Глаза остановились на бинтах, и ей сделалось не по себе. Придись выстрел чуточку выше, и Алека убило бы наповал.

— А… больно это, когда в тебя пуля попадает? — спросила она неловко.

— Вроде как мул лягнул копытом.

— А-а. Мне бы хватило ума под него не соваться.

— Да это я так. — Алек слабо улыбнулся. — Просто ощущение похожее.

Оба опять смолкли. И как могло все так быстро и нелепо сложиться? Прежде чем Ньюкирк обнаружил броненосцы, Дэрин тайком надеялась, что Алек останется на «Левиафане». Но только не на больничной койке или в кандалах за мятеж.

— Вот уже второй раз в меня стреляют, — проронил Алек. — Помнишь, те пулеметчики на цеппелине?

Дэрин медленно кивнула. Тогда в Альпах дурачина принц полез в самую гущу боя, прямехонько под пулемет. Лишь утечка водорода его тогда и спасла: немецкие стрелки подожгли невзначай свой собственный летательный аппарат.

— Видно, в тот день мне не суждено было умереть, — сказал он. — Как, пожалуй, и в эту ночь.

— Ага. Или, может, ты просто чертов везунчик.

— Может, — задумчиво согласился Алек. — Ты думаешь, нас в самом деле повесят?

Дэрин, помолчав, пожала плечами.

— По уставу вроде как не положено. У нас жестянщиков ни разу не было на борту. В любом случае они послушаются ученой леди, хотя бы из-за имени ее деда.

Алек снова поморщился, непонятно, от раны или от упоминания, что доктор Барлоу приходится родственницей самому Чарльзу Дарвину. Даже служа на живом воздушном корабле, жестянщики трепетно лелеяли свои суеверия насчет линий жизни и всяких там родословных.

— Уж лучше б мы тогда устроили саботаж, — вздохнул Алек, — и покончили с той бессмысленной схваткой прежде, чем она началась. Мы с Клоппом прикидывали заглушить моторы и имитировать аварию.

— Что ж, подумать и сделать — не одно и то же, — заметила Дэрин, бухаясь на табурет.

Она сама иной раз представляла себе тайком куда более безумные выходки. Например, взять и сказать Алеку, что она девчонка, или шлепнуть по попе доктора Барлоу (последнее виделось особенно живо). Главное, чтобы замысел не воплотился в реальный поступок.

— И вообще, — продолжала она, — лично я насчет мятежа ничего и не слышал, так что офицеры, должно быть, держат язык за зубами. Возможно, капитан думает обойтись без наказания, просто не хочет потерять лицо. Все считают, что нас развернул сам воздушный монстр, испугавшись германской пушки.

— Он и в самом деле развернулся. Видно, учуял молнию и понял, что мы сгорим.

Дэрин снова поежилась от мысли, насколько близки они оказались к роковой черте. Перед ее глазами так и стоял купол Гексли, полыхающий, совсем как шар отца.

— Только вот Ньюкирк не погиб, — сказала она тихонько сама себе.

— Что?

Дэрин прокашлялась: не хватало еще, чтобы голос пищал девчачьим фальцетом.

— Я говорю, моторам швах. И кит совсем с ума сошел — думает, что все еще убегает от той тесловской штуковины. Так и до Африки скоро долетим.

Алек негромко ругнулся.

— Те броненосцы, наверное, уже там.

— Где, в Африке?

— Да нет же, Dummkopf, в Константинополе. — Он указал на письменный стол в углу каюты. — В ящике карта. Не принесешь?

— Слушаюсь, ваше высочество.

Отвесив нарочито церемонный поклон, Дэрин отправилась за картой. В этом весь Алек: лежит раненый, можно сказать, под виселицей, а на уме сплошь карты да планы.

Усевшись на кровать, она развернула бумажный свиток, испещренный надписями на языке жестянщиков. Хотя понятно, что это Средиземноморье.

— Броненосцы направлялись на север, в Эгейское море, — указал Алек. — Вот, видишь?

Дэрин пальцем прочертила путь следования «Левиафана» с юга Италии к тому месту, где они столкнулись с «Гебеном» и «Бреслау», — южнее Константинополя.

— Ага, вот куда они шли. — Ее палец остановился на Дарданеллах — узкой синей ниточке, ведущей к древнему городу. — Если они направятся на север, их захлопнет в проливе, как осу в бутылке.

— А если они там и планируют остаться?

— У Османской империи все еще нейтралитет. — Дэрин покачала головой. — А боевые корабли не могут болтаться вокруг нейтрального порта. Доктор Барлоу говорит, нам в Константинополе разрешат находиться максимум сутки. То же самое, должно быть, касается и немцев.

— А она не говорила, что османы точат зуб на англичан за похищение боевого корабля?

— Подумаешь, — растерянно возразила Дэрин. — Это ж на самом деле и не похищение, а так, взаймы.

Хотя, если вдуматься, здесь действительно попахивало кражей. Совсем недавно Британия завершила строительство нового дредноута для Османской империи, а в придачу к нему еще и подводного монстра из новых. И корабль, и монстр были уже оплачены, но с началом войны первый лорд Адмиралтейства решил попридержать и судно, и зверя до окончания конфликта. В общем, заем ли, кража ли, а скандал в дипломатических кругах разгорелся немалый. И чтобы его как-то унять, в путь был отправлен «Левиафан» с доктором Барлоу на борту. И загадочные яйца в машинном отделении должны были здесь как-то помочь.

— Так вот, не исключено, что османы решат укрыть эти броненосцы у себя, — сказал Алек. — Хотя бы для того, чтобы поквитаться с вашим лордом Черчиллем. Все немного запутывается, не правда ли? — кивнул он сам себе. — Это означает усиленное германское присутствие в Константинополе; турки могут и вовсе примкнуть к жестянщикам! А что: та же пушка Теслы на «Гебене» — вещь крайне впечатляющая!

— Да, меня она очень даже впечатлила, — не стала спорить Дэрин. — Не хотелось бы находиться с этой жуткой штуковиной в одном городе.

— А что, если османы возьмут и вовсе закроют Дарданеллы для британского судоходства? — (Дэрин вместо ответа сглотнула.) — Русскому боевому медведю нужна подкормка, которая доставляется в основном морем. Если же перекрыть связь с дарвинистами, его ждет долгая, голодная зима.