Сила единения (СИ) - Иванович Юрий

Скорей всего любой обыватель догадался бы, кто может настолько безнаказанно носиться мо улицам Москвы: только личный состав особой комендантской роты. Те ещё звери! Или просто строгие блюстители устава и воинской дисциплины? Но командировочные лица, находящиеся в увольнении или попросту проходящие службу в столице, как огня боялись «комендачей». Те могли придраться к малейшему несоответствию воинской формы, к мизерной неясности в документах или к неправильной отдаче чести, да и загрести на гарнизонную гауптвахту практически любого, вплоть до старших офицеров. Разве что генералов не трогали… А вот остальным доставалось везде, всегда и почём зря.

Особенно лютовали мобильные патрули, передвигающиеся на трофейных Виллисах или на таких вот грузовиках, полученных ещё по ленд-лизу. Они останавливали для проверок не только военный транспорт, но и к гражданским лицам приставали с проверкой, пугая оружием и неприкрытым хамством. Могли и обыск устроить, а то и реквизировать товары, имеющие подозрительные сопроводительные бумаги.

Вот и сегодняшние «лихачи» относились к таким рвачам, не гнушающимся никакими методами наживы. Да что там наживы! Эти четверо вообще являлись кончеными ублюдками и откровенными уголовниками. Потому что, пользуясь своими привилегиями бесконтрольного передвижения, участвовали в ограблениях и перепродаже, вещевых афёрах недобросовестных интендантов, да и не гнушались банальным воровством. То есть хватали всё, что плохо лежит и отрывали всё, что даже прибито или под надёжной охраной.

А сегодня они спешили перевезти рулоны тканей с одного военного вещевого склада на другой склад, но уже коопторговский. Что вообще считалось у них лёгким, попутным заработком.

Водитель ориентировался в городе великолепно. На место аварии доставил с ветерком и прямо в точку. И уже там все трое подконтрольных ринулись к обозначенному сугробу, пытаясь отыскать Бельских там или рядом.

Увы! Как ни копались они голыми руками в снегу, как не рыли носами, так никого и не нашли. Хотя перекопали указанный сугроб, и всё что рядом — основательно. Да и сам Шульга не чувствовал вблизи присутствия супруги. Что опять навалилось на него очередной волной переживания и отчаяния:

«Неужели сама выбралась и ушла? И куда? Вряд ли домой помчалась, после такого случая… Значит умчалась поднимать на ноги милицию… Вдруг чего хуже с ней случилось?.. И кто-то заметил происшествие со стороны, потом вытащил Настеньку из сугроба и доставил в ближайшую больницу?.. А если не доставил?.. А…»

Худшего додумывать не хотелось. Но вставал вопрос ребром: куда бросаться и где искать любимую в первую очередь? По всей логике — она всё-таки помчалась в милицию. Тем более что ближайшее отделение как раз находилось рядом, всё те же две минуты бега.

Пока грузовик разворачивался и ехал к новому месту, Киллайд провёл осмотр постанывающего Калинчука. Досталось тому преизрядно: перелом ключицы, перелом шейки бедра, сломаны три ребра, обломки одного из них вызвали небольшое внутреннее кровоизлияние. Ну и голова пострадала: скальп содран чуть ли не на всей правой стороне черепа. Но там слабо кровоточило, скорей всего из-за мороза.

Кровоизлияние мемохарб наскоро заживил, общий обезболивающий импульс послал, на большее времени не хватило, там возиться и возиться. Подъехали к отделению. Внутрь Шульга вбежал, сопровождаемый капитаном и бойцом с карабином. И с порога стал выкрикивать:

— Дежурный! Ты где?! Почему никого нет?!

За закрытой решёткой, ведущей во внутренние помещения, послушался шум и топот. После которых и два милиционера появились. На «комендачей» они поглядывали настороженно, да и отвечали с раздражением и досадой:

— Что надо?! — но при этом уже держали своё табельное оружие в руках. — И что за крики такие заполошные?!

— Сюда девушка не прибегала? — чуть сбавил тон Александр, заодно пытаясь взять под контроль сознание дежурных по отделению. — Сообщала о наезде на пешеходов?

— А что за наезд? И где он случился? — заюлил глазками один.

— И кто вы такие? — порыкивал другой.

Но для мемохарба всё сразу стало ясно: врут скоты. Поэтому он сразу и резко усилил давление гипнозом, превращая обоих милиционеров в послушные овощи. Разве что старший из них по возрасту, скорей всего по инерции, успел выдать некое оправдание:

— Да мы просто сами вначале во всём разобраться хотели… Да и не поверили мы ей…

Решётку они открыли, провели за собой по коридору, спустились в подвал, стали открывать одну из камер. И оттуда сразу выметнулась лёгкой тенью стройная фигурка Анастасии:

— Сашенька! — повисла она у него на груди, обливаясь слезами. — Ты жив!! Я знала! Я верила, что ты меня найдёшь!

С минуту обнимая самое драгоценное для него тельце, Киллайд успокаивался и приходил в себя. Потом приступил к выяснениям, начав с банального:

— А где твой полушубок? — на зиму он купил жене длинный тулуп из тёплой овчины, женский, красивый, с высоким воротником и с оторочкой на рукавах и снизу подола. Сейчас же его красотулечка оказалась только в лёгком свитере и даже без тёплого платка. Куда делась верхняя одежда?

— Так эти заставили снять! — мотнула Настя подбородком в сторону милиционеров. — Решили мне обыск устроить. Да ты вверху кричать начал… Вот они меня и затолкали в общую камеру, и сами побежали наверх.

— И за что, спрашивается…

Прозвучало риторически и с особой угрозой, потому что Шульга сейчас только и перебирал в своей голове разные, самые жестокие способы уничтожения оскотинившихся охранников порядка. Бельских сразу разгадала кровавые планы своего Сашеньки и постаралась спасти идиотов:

— Но в остальном ребята вели себя вполне корректно и с уважением. Обещали во всём разобраться сразу после составления акта. Ну и после обыска. Мол, так у них здесь положено…

Слушая это, из внутренностей слабо освещённой камеры стали выглядывать иные задержанные женского пола. Но если трое из них испуганно молчали, то четвёртая, боевая на вид женщина, обрушилась на головы своих тюремщиков такой поток разоблачений, обвинений и оскорблений, что тех впору было расстреливать на месте.

Всё это Киллайд и без неё уже знал и мысленно досадовал:

«Это мне так не везёт на разных оборотней в погонах? Или как? Вроде ведь подавляющее большинство в милиции — нормальные люди, честные, справедливые, готовые защищать народ собственными телами. Откуда такие вот моральные уроды берутся?.. И с „комендачами“ — уже второй случай в новой жизни. Причём, судя по памяти этого капитана, там у них в комендатуре то ещё змеиное гнездо образовалось. Ну и как с этими утырками поступить?.. Пусть перестреляют друг друга и дело с концом?.. Полная зачистка всех?..»

Слишком просто. Но при этом чревато немалыми осложнениями. Слишком многие видели и метания грузовика по городу, да и сидящие в камерах арестанты, как бы, не заслужили такой участи, как неприятные впоследствии разбирательства. Оставлять подобное непотребство на самотёк — тоже нельзя. И долго рассусоливать вредно: Калинчук в очень плохом состоянии, надо срочно его подлечить сборными силами всей группы.

«Вести прославленного партизана в госпиталь — не с руки, сами быстрей на ноги поставим!»

Так что мемохарб стал работать на пределе своих возможностей, обрабатывая должными пакетами внушений всех причастных, невиновных и пострадавших. Милиционеры оставались на месте службы. Им предстояло до утра выпустить случайных или оболганных сидельцев. А затем написать кучу рапортов, докладных записок и добровольных признаний. Как знать, может им явка с повинной к прокурору и поможет встать на путь исправления?

Служащие комендатуры, вначале отвезли супружескую пару к ним домой, а потом и помогли поднять пострадавшего в квартиру. После чего тоже отправились куда полагается, чтобы сдать уворованные ткани, написать признания и вскрыть негативные действия своих товарищей по службе. И так Москву в последнее время изрядно лихорадило начавшейся волной арестов, а тут ещё огонька добавится в топку «сталинских репрессий».