Гуд бай, Берлин! - Вольфганг Херрндорф

– Приятно короткий, – повторил Кальтвассер. – Поэтому некоторые, наверняка, решили, что и анализ его можно сделать столь же коротким. Но прочь сомнения: рассказ этот вовсе не так прост. Или кому-нибудь он показался простым? Кто желает высказаться? Есть добровольцы? Ладно. Мне бы хотелось послушать обитателей заднего ряда.

Мы проследили за взглядом Кальтвассера. Он смотрел на Чика, который сидел, положив голову на парту, так что было не понять, смотрит он в учебник или спит. Это был шестой урок.

– Господин Чихачёв, можно попросить вас выступить?

– Что? – Чик медленно поднял голову. Это ироничное обращение на «вы». Сразу включается индикатор опасности.

– Господин Чихачёв, вы с нами?

– Да, я весь внимание.

– Вы выполнили домашнее задание?

– Разумеется.

– Тогда не будете ли вы так добры прочитать нам вашу работу?

– А, да.

Чик огляделся, обнаружил пакет со своими вещами на полу, поднял его и стал искать тетрадку. Как всегда, он ничего не приготовил для урока заранее. Чик выгрузил из пакета несколько тетрадок и сделал вид, будто пытается найти нужную.

– Если ты не сделал домашнее задание, так и скажи.

– Нет, я сделал. Только вот где оно? Где?

Он выложил одну тетрадку на парту, остальные запихнул обратно в пакет и стал перелистывать страницы.

– А, вот оно. Мне прочесть?

– Прошу тебя.

– Хорошо, тогда я начну. Задавали рассказ о господине К. Я начинаю. Анализ рассказа о господине К. Первый вопрос, который возникает, когда читаешь этот рассказ Прехта, это, конечно…

– Брехта, – прервал Кальтвассер. – Автора зовут Бертольд Брехт.

– А.

Чик выудил из своего пакета ручку, что-то накарябал в тетрадке и снова спрятал ручку в пакет.

– Анализ рассказа о господине К. Первый вопрос, который возникает, когда читаешь этот рассказ Брехта, это, конечно, кто же скрывается под загадочной буквой К. Без большого преувеличения можно сказать, что это человек, который страшится оказаться на виду. Он скрывается под буквой, а именно под буквой К. Это одиннадцатая буква алфавита. Но почему он скрывается? На самом деле господин К. занимается торговлей оружием. Вместе с другими темными личностями (господином Л. и господином Ф.) он основал преступную организацию, для которой Женевская конвенция – не более чем грустная шутка. Раньше К. продавал танки и самолеты и сколотил на этом огромное состояние. Но теперь он давно отошел от дел, чтобы рассекать на яхте воды Средиземного моря, где его и обнаружило ЦРУ. Поэтому господин К. бежал в Южную Америку и сделал там пластическую операцию у знаменитого доктора М. Вот почему он ошеломлен, когда кто-то узнает его на улице. Он бледнеет. Само собой разумеется, что человек, который узнал господина К., вместе с пластическим хирургом М. очень скоро оказались глубоко под водой с ногами, вмурованными в бетон. Всё.

Я взглянул на Татьяну. Она сидела с карандашом во рту и морщила лоб. Потом я посмотрел на Кальтвассера. По его лицу понять ничего было нельзя. Выражение у него было слегка напряженное, но скорее заинтересованно-напряженное. Не больше и не меньше. Оценку он ставить не стал. Потом свою работу прочла Аня, у нее была правильная интерпретация смысла этого рассказа – та, которая написана в Википедии. Потом еще все бесконечно рассуждали на тему того, коммунист Брехт или нет, а потом урок закончился. Это было уже перед самыми летними каникулами.

12

А теперь пора рассказать про день рождения Татьяны. День рождения у нее был в самой середине летних каникул, и она собиралась устроить по такому случаю грандиозную вечеринку. Татьяна начала говорить об этом сильно заранее. Она собиралась праздновать день рождения в Вердере под Потсдамом и хотела пригласить всех туда – с ночевкой и все такое. Чтобы удостовериться, что все ее лучшие подружки смогут прийти, она устроила опрос, и так как выяснилось, что Натали уезжает с родителями на каникулы на третий день после конца четверти, вечеринку пришлось перенести на второй день каникул. Поэтому обо всем этом стало известно настолько заранее.

Дом в Вердере принадлежал какому-то дядюшке Татьяны и стоял прямо на берегу озера. Этот дядя практически отдавал дом в полное ее распоряжение, кроме него там не должно было быть никого из взрослых, а веселиться Татьяна собиралась всю ночь, поэтому всем было сказано взять с собой спальники.

Естественно, весь класс только об этой вечеринке и говорил еще за несколько недель, а я стал размышлять о Татьянином дядюшке. Не знаю, почему меня так захватывала эта тема, но мне казалось, что он должен быть довольно занятным типом, если вот так просто отдает свой дом в полное распоряжение племянницы. А раз ко всему прочему он был еще ее родственником, я ужасно радовался, что смогу познакомиться с ним. Я уже прямо видел, как стою в дядюшкиной гостиной около камина и веду чертовски великосветский разговор с хозяином дома. При этом я даже не знал, есть ли в этом доме камин. Конечно, я был далеко не единственный, кто волновался по поводу этой вечеринки. Юлия и Натали уже давно начали придумывать подарок Татьяне – это было понятно из записок, которые они посылали друг дружке на уроках. Я все это знал, потому что сидел прямо на линии следования их записок и, конечно, был как на иголках от всех этих идей, и сам ни о чем другом думать не мог, кроме как о том, что бы такое подарить Татьяне. Юлия и Натали, это было уже более или менее ясно, почти решились на новый диск Бейонсе. Юлия послала Натали список с вариантами подарка, который выглядел примерно так:

• Бейонсе

• Пинк

• бусы с [нечитабельно]

• лучше еще подождать

Натали поставила галочку около верхнего варианта. Все знали, что Татьяна без ума от Бейонсе. Поначалу меня это несколько напрягало, потому что сам я считал Бейонсе говном, по крайней мере, ее музыку. Но выглядит она, в любом случае, классно, даже чем-то похожа на Татьяну. В общем, в конце концов я решил, что Бейонсе не такое уж и говно. В какой-то момент она даже начала мне нравиться – не только внешность, но и песни. Нет, не так. Мне стало казаться, что это суперская музыка. Я купил ее последние два диска и непрерывно слушал их, размышляя о Татьяне и о том, с каким бы подарком мне явиться на эту вечеринку. Дарить что-то из Бейонсе было точно нельзя, потому что эта идея, помимо Юлии и Натали, наверняка пришла в голову еще тридцати нашим одноклассникам, и вполне вероятно, что Татьяна получит на день рождения тридцать дисков Бейонсе и двадцать девять из них ей придется обменивать. Я хотел подарить ей что-нибудь особенное, но никак не мог придумать ничего подходящего. Только когда на глаза мне попалась эта записка с вариантами подарка, у меня появилась идея.

Я сходил в «Карштадт», купил довольно дорогой модный журнал с портретом Бейонсе на обложке и начал рисовать. По линейке расчертил карандашом всю обложку на маленькие квадраты, потом взял огромный лист бумаги и тоже расчертил его на квадраты, но со стороной в пять раз большей. Этот способ я вычитал в какой-то книжке – кажется, она называлась «Старые мастера». Таким способом можно из маленькой картинки сделать большую. Нужно просто перерисовывать квадрат за квадратом. Можно было, конечно, просто отксерить с увеличением, но я решил именно нарисовать этот постер. Наверное, мне хотелось, чтобы сразу было видно, что я очень старался. Ведь если она увидит, как я старался, то поймет и все остальное. Несколько недель подряд я каждый день корпел над этим рисунком. Я действительно очень старался. Рисовал только карандашом и все больше воодушевлялся, потому что во время рисования не мог думать ни о чем другом, кроме как о Татьяне, ее дне рождения и симпатичном дядюшке, с которым я в воображении уже вел задушевные беседы у камина.

Хоть я и мало что умею, но рисую очень неплохо. Примерно так же, как прыгаю в высоту. Если бы рисование портретов Бейонсе и прыжки в высоту были бы важнейшими дисциплинами на свете, я был бы круглым отличником и чемпионом. Серьезно. Но, к сожалению, прыжки в высоту никому не интересны, да и насчет рисования я что-то сомневаюсь. Я усердно рисовал целых четыре недели, и в конце концов моя Бейонсе стала почти как фотка – огромная карандашная Бейонсе с глазами Татьяны. И я был бы, наверное, самым счастливым человеком на свете, если бы теперь еще получил от Татьяны приглашение на вечеринку. Но я его так и не получил.

Это был последний учебный день перед каникулами. Я слегка волновался: разговоры о вечеринке постоянно носились в воздухе, все без передышки болтали только об этом Вердере под Потсдамом, но приглашений еще ни у кого не было – по крайней мере, я их не видел. Никто даже не знал, где это точно будет, ведь Вердер не такой уж крошечный городок. Я уже знал карту наизусть. Поэтому я думал, что Татьяна в последний школьный день все как-нибудь объяснит. Но вышло не так.