Мафия пишет оперу - Елена Нестерина

Петр Брониславович не стал оставаться в спортзале после окончания своего рабочего дня. По правилам конкурса классные руководители не должны были помогать своим подопечным в подготовке театральной постановки. Вот он и ушел, оставив ребятам ключ и пожелав широких шагов к рекорду.

...Витя Рындин сидел возле Арины на спортивной скамейке. Рядом с ними расположились ещё двое ребят, которые доклеивали декорацию. Остальные начали спектакль. Играл баян, звенел колокольчик, кордебалет плясал, хор пел, подпевалы подпевали, а Зоя Редькина попеременно изображала двух главных героев.

Прозвучал последний аккорд на Мамедовом баяне, стих барабан, артистки кордебалета отплясали заключительный танец.

- Ну, как тебе? - обратилась Арина к Вите, который смотрел сегодня созданную его родным классом оперетту первый раз в жизни.

- Честно?

- Честно.

- По-моему, полный бред. - тихо сказал Витя, отворачиваясь, чтобы никто другой его реакции не заметил. Витя, который очень любил спорт, вообще песен и плясок пугался, а уж когда он увидел все это в исполнении одноклассников, голова у него и вовсе пошла кругом.

- А что делать-то? - вздохнула Арина. - Пусть будет так. Видишь, и мы тоже без Антоши никуда. Ничего, сейчас мы кое-что поправим, переделаем будет очень круто.

Крикнув последние слова весьма громко, она бросилась к артистам. А Витя направился следить за квартирами тех, кто был ему знаком из учеников из параллельных "А" и "Б" классов. Он помнил, что сегодня вечером дома у Арины будет сбор их мафиозного братства.

- Все правда круто! - повторила Арина, подбегая к запыхавшимся артистам. - Мамед, с баяном все отлично, Вероника, вы рано выбегаете в конце, давайте попозже и все вместе...

Но главные её вопросы были к Редькиной.

- Зоя, а почему ты за двоих играешь? - удивилась Арина.

- А никто из ребят не хочет клопика изображать! - чуть не плача, ответила Зоя. - Хору подпевать они ещё согласились, а клопика не хотят...

- Да ладно, клопом мы будем позориться! - крикнул кто-то из мальчишек. - Вон пусть Гуманоид играет, когда выйдет! Сколько он будет болеть? Наверняка к началу конкурса уже выздоровеет!

- А что? - Арина утвердительно покачала головой. - Пусть Антон и играет. Мы сейчас тогда партию хора повторим. После речитатива! Начали!

Хор приготовился повторять свою партию, а Арина подумала: "Ничего. Пусть они ждут Мыльченко на главную роль. Главное, сомнения в наши ряды не вносить. В крайнем случае я Шибая уговорю. Или уж сама клопика изображу. Артистка из погорелого театра... Но сама виновата."

Пока хор пел, добиваясь слаженности, Арина отозвала Редькину в сторону. Та обрадовалась, думая, что сейчас речь пойдет о таинственных делах мафии. Но Арина, улыбаясь, сказала совершенно другое:

- Зоя, все классно, только в некоторых местах надо текст заменить. А то непонятно ничего. Мы сейчас с Рындиным смотрели. Он от смеха чуть под лавку не упал.

- А что там? - удивилась Зоя. - Ты скажи, я заменю...

- Ну вот тут хор поет:

...Вышла жена его

Со сковородкой

И обдала кипятком...

- Ага. - согласилась Зоя.

- А почему кипяток в сковородке? А не в стакане или в чашке? Может, как-нибудь по-другому клопа загасить?

Зоя была очень покладистая. Она тут же зачеркнула что-то в своей аккуратной тетрадочке.

- И еще. - Арина снова засмеялась. - А она-то ему что говорит:

Эх маленький бедненький клопик,

Зачем ты под дверью стоял?

Ручки отмерзли, ножки отмерзли,

Остался один лишь кафтан...

Зоя охотно закивала головой - она тоже поняла, что кафтан - это не часть тела бедного клопика. Не отмерзнет.

После внесения изменений в либретто репетиция продолжилась. И пусть оперетта восьмого "В" была такая вся - с неожиданными поворотами сюжета и странными рифмами и образами, лучше все равно Арина, Зоя и их одноклассники придумать не могли. Они решили честно играть то, что слепили. Ведь день показа конкурсной программы приближался. И состояться он должен был не когда-то там, в отдаленном будущем. А - ПОСЛЕЗАВТРА...

Глава VII

Скорбный пленник

И снова Братство Белой Руки собралось на своем ставшем уже традиционным месте заседаний - в большой комнате, которая принадлежала Арине Балованцевой. Был уже поздний вечер, заседание долго продолжаться не могло.

Все были в самом мрачном расположении духа - ни чья слежка никаких результатов не дала. Арина, которая недавно нашла стекло, выпавшее из чьих-то очков, время от времени приспосабливала его в дело. Вот и в этот раз оно пригодилось: Арина внедрилась в кабинет биологии, в самую гущу конкурирующей фирмы девятого "Б", приставила стекло к глазу и тщательно рассмотрела всех. Антона не увидела. Ее, кстати, даже не бросились выгонять, обнаружив в кабинете - так заняты были постановкой драмы девятиклассники. Арина покинула их.

Витя обошел несколько дворов, Костик обежал несколько, Зоя по двум-трем прошлась - результат был нулевой. Кого нужно искать? Где? Как?

...Но на то она и существовала, их мафия - сложная и разветвленная структура. В разгар грусти и самобичевания предводителю мафии позвонил по телефону ещё один брат Белой Руки - тот самый Федя Горобец, который учился в другой школе.

- Арина, - с нескрываемым интересом принялся расспрашивать он, - а что, Гуманоид теперь не с нами?

- Нет, он с нами, но не в данный момент... - грустно ответила Арина и хотела рассказать о том, что происходит в их школе.

Но Федя перебил её.

- А то я не пойму! Видел вот сегодня нашего героя! С какими-то левыми ребятами он братается. Еду сегодня в троллейбусе, смотрю - Гуманоид наш тащится по дороге. В обнимку с ребятами, и даже девчонки какие-то его прямо облепили...

- Где ты его видел? - воскликнула Арина.

- А у нас по улице Хороводной он шел. - ответил Федя.

Арина тут же переключила телефон на спикерфон, и мафия, затаив дыхание, принялась слушать рассказ своего далекого брата.

... - Идут такие, Антошку чуть ли не под ручки волокут, в рот ему прямо заглядывают. - продолжал Федя - он же пан Теодор. - Заперлись в телефонную будку, сразу несколько человек, и Гуманоид с ними. Какой-то парень номер набрал, трубку Антошке передал.

- А дальше? - с нетерпением спросил Костик.

- А вот что дальше - не знаю. - ответил пан Теодор. - Троллейбус от остановки отъехал. Я укатил, Антошку из вида потерял. Так что происходит-то? Неужели правда наш брателло Антонелло в отказку пошел?

Не надо описывать, как повеселели Федины братья по мафии! Все четверо наперебой бросились рассказывать ему о похищении поэта, театральном конкурсе и о позорных бесплодных поисках.

- Ну вот, что бы вы без меня. - обрадовался пан Теодор.

Это был мощнейший прорыв! У Арины сразу созрел план дальнейших действий. Да и что там было особенно планировать - просто, прокинув пару-тройку последних уроков, завтра же мчаться на улицу Хороводную. Занять наблюдательные посты и ждать, когда появится возле телефонной будки похищенный брат Антоша и те, кто захватил его для своих корыстных целей.

Тем же самым вечером Антон Мыльченко сидел за столом и щурился в свете яркой лампы. Его тюремщики шуровали в соседней комнате. Квартира, где все это происходило, принадлежала родителям Жеки. Обычно они сдавали её жильцам, но недавно те съехали, а новых найти родители ещё не успели. Вот квартира и пустовала. И Жека получил разрешение использовать её как плацдарм для создания театрального шедевра. Он совсем переселился сюда. И теперь жил тут, охраняя создателя текста пьесы. Почти весь класс околачивался здесь. Девочки готовили еду, мальчики бдительно охраняли Антошу. Надзор осуществлялся и днем, и ночью.

Когда Мыльченко начал выдавать готовую драматургическую продукцию, дело пошло ещё веселее - в соседней комнате начались репетиции. Победа была уже близка. Репетиции проходили и в школе - но больше для отвода глаз. Основной удар ожидался не сегодня-завтра. Антоша уверил Жеку и его команду, что именно в эти сроки он закончит текст пьесы. Больше результатов своих трудов он не показывал, сидел в комнате и чах над кипой листков, исписанных его малопонятным корявым почерком.

А собравшиеся в соседней комнате радостно потирали руки и торжествовали, предвкушая победу.

- Как круто! - потрясая кулаком над головой, радовался Жека. - Какой мудрый ход мы совершили! Мы всех сделаем! Мыльченко-то уж фигни не напишет!

- Вовремя мы его схватили! - сияла улыбкой красивая девочка Маша с длинными белыми волосами.

- А то бы нам вообще был трындец! - разглядывая бумажки с текстом первой картины пьесы, восклицал Толик. - Пишет ведь Гуманоид, пишет!

А Антоша, который уже совсем отчаялся в том, что мафия освободит его, полностью сжился с ролью Скорбного Пленника, которым он ощущал себя в этой квартире. Побег отменялся. В окно он выпрыгнуть Антон не мог - четвертый этаж, во время прогулки к телефонной будке, куда его водили звонить маме, сбежать было невозможно тоже. Поэтому всё - пленник он, настоящий Скорбный Пленник. И драматическое произведение в стихах легко ложилось на бумагу. Антоша уже как бы даже просто сочинял - для себя, для всемирного искусства... Исписанные листочки летели под стол, на пол, перемешивались друг с другом. А Антоша сочинял, видя перед собой уже не настольную лампу и обои в цветочек, а мрачные закопченные стены замка, тяжелые цепи на своих руках и ногах, физиономии гнусных мучителей, страшные пытки. И себя - в роли благородного, не сломленного тиранией героя-пленника.