Прогноз гадостей на завтра - Дарья Донцова

Я открыла дверцу, высунула наружу одну ногу…

– Ага, – раздался нервный вопль, – попалась, паскуда. Сидеть. А то в лобешник получишь.

Ничего не понимая, я уставилась на стоящего перед «копейкой» мужика. На вид странной личности было лет пятьдесят, обрюзгшее личико любителя пива украшали маленькие быстрые глазки, плоский нос и губы, сжатые в нитку. Одет дядечка был самым комичным образом. Торс обтягивала грязноватая короткая «косуха», под которой виднелась довольно несвежая футболка, ноги были облачены в ярко-синие тренировочные штанишки, довершали картину тапочки в виде симпатичных розовых зайчиков. Я чуть было не расхохоталась, но тут увидела в его вытянутой правой руке огромный, устрашающего вида пистолет и похолодела. Кошмар, сумасшедший с оружием.

– Вылезай, – велел псих, тыча револьвером мне в лицо, – давай.

– Зачем? – пискнула я.

– Быстро!

– Не хочу!

– Ах ты, дрянь, – с чувством выкрикнул мужик, – баба, а таким делом занимаешься! С виду приличная, в шубе! Магнитолу спереть хотела?

– Что вы, – робко ответила я, зная, что с умалишенными надо разговаривать очень осторожно.

Хоть бы шофер «рафика» поднял голову и посмотрел в нашу сторону. Пистолет такой большой, что он его явно увидит.

– Врешь!

– Нет, конечно, мне не нравится пользоваться автомобилем, в котором орет радио!

– Зачем тогда села в «копейку»?

Я тяжело вздохнула. Трудный, однако, денек выдался, а я так надеялась отдохнуть сегодня, сделать обед, потом поваляться на диване с детективчиком. Ан нет, мало того что прирезали несчастного Эдьку, а Гема покончила с собой, так на десерт еще и встреча с невменяемым дяденькой, удравшим либо из поднадзорной палаты, либо от нерасторопных родственников! Покорившись обстоятельствам, я пробормотала:

– Домой ехать хотела, дети ждут. Может, вы тоже домой пойдете? А то еще простудитесь ненароком. Погода морозная, а вы в тапочках, как бы не заболели.

– В первый раз встречаю подобную наглость, – завопил мужик, размахивая пистолетом, – а ну вылезай, живо!

– Ни за что, – ответила я и вцепилась в баранку.

– Эй, вы там, что случилось? – высунулся водитель из «рафика».

– Помогите, – завопила я, – убивают!

Шофер выбрался наружу, лениво подошел к мужчине и велел:

– Брось пукалку.

– Ах, вы вместе, – взвился дядька, размахивая стволом, – сейчас милицию вызову.

– Я сам милиция, – лениво пояснил парень, – а ну быстро положи оружие, стань мигом к машине, руки – на багажник, живо, кому говорю.

– Она сидит в автомобиле, – сопротивлялся мужик.

В этот момент распахнулась дверь подъезда, и вышла группа людей, во главе которой шагал майор.

– Вовка, – заорала я, – сюда, скорей, на меня напали!

Дальнейшие события заняли секунды. Милиционеры мигом скрутили дядьку и бросили в снег, животом вниз. Возле дверцы остались сиротливо стоять две розовые тапки-зайчонка.

– Да это игрушка, – разочарованно протянул один из парней, разглядывая пистолет.

– Здорово сделан, – ответил другой, – прямо не отличить. Где пистолетик взял, дядя?

– Козлы, – ответил мужик. – Уроды!

Шофер пнул нападавшего ногой:

– Договоришься сейчас.

– Ленька, – велел Костин, – вызывай из районного, пусть заберут.

– Эх, дядя, – вздохнул Леня, вынимая мобильный, – приличный вы человек по виду, хоть и «косуху» носите, а на разбой пошли, с кистенем на дорогу, чистый Соловей-разбойник!

– Уроды долбаные, суки позорные, – завизжал мужик, – да наоборот все! Это баба мою машину угнать хотела! Сигнализация завыла, в окно глянул и понесся в чем был, у сына куртку схватил, женины тапки обул второпях, а у внука пистолет отнял, думал, припугну сволочь, «ТТ» прямо как настоящий глядится! А она, наглая дрянь, жуть, тут вы, козлы…

Я онемела. Господи, надо же было свалять такого дурака. Ведь я оставила сегодня «копейку» во дворе, испугалась гололеда… А потом в связи со всеми происшедшими событиями начисто забыла об этом факте. Так вот почему один ключ не хотел поворачиваться в дверном замке, а другой в стартере…

Володя посмотрел на номер машины и сурово спросил:

– Лампа, в чем дело?

– Э-э… – заблеяла я, – спутала… хи-хи… «жигуленки». Мой такой же, беленький, ржавенький, вот ерунда вышла, просто идиотство.

– И долго мне мордой в грязи лежать? – неожиданно спросил вполне мирно дядька. – Между прочим, могу техпаспорт показать.

– Вставайте, – велел Володя.

– Понимаете, сам не смогу, у меня люмбаго.

– Кто? – удивился простоватый Леня. – Кто с вами? Не понял чегой-то…

– Радикулит у него, – сообщил эксперт, покачивая железным чемоданчиком, – не встанет самостоятельно. Тяни его, ребята, вверх.

Через пару секунд мужик был поднят, отряхнут, обут в зайчики и засунут в машину. Я принялась извиняться.

Домой мы с Володей явились около одиннадцати. Костин позвонил в дверь нашей квартиры.

– Кто? – бдительно поинтересовалась Лизавета.

– Органы в пальто, – крикнул Костин, – давай открывай, Лизок, жрать хочу, сейчас скончаюсь! Девочка распахнула створку и затараторила:

– А у нас ничего, кроме торта, и нет. Лампа совсем от рук отбилась, унеслась невесть куда…

Тут она увидела меня и прибавила звук:

– Ну надо же, пришла! Между прочим, нам завтра в школу!

– Мне тоже, – буркнула я.

– У тебя ерунда на постном масле, – дудела Лиза, – до-ре-ми, а у меня контрольная по алгебре. Четверть короткая, нахватаю троек, и чего?

– Ничего, – прервал ее вопли Вовка, – значит, будешь троечницей. Кончай визжать, ставь чайник, у меня в кейсе колбаса и сыр есть.

Лизавета побаивается спорить с майором. Правда, она пыталась пару раз продемонстрировать ему подростковую строптивость характера и наглость, но закончилось это плохо. Сначала Вовка скрутил ее, потом сунул в ванну и, поливая сверху ледяным душем, заявил:

– Это ты Кате и Лампе фокусы устраивай.

Для пущего устрашения он бросил еще в холодную ванну кусок хозяйственного мыла, при виде которого Лизок, как правило, верещит:

– Уберите вонючую пакость!

С тех пор Лизавета в присутствии майора ведет себя как ангел, а мне в голову закрадываются нехорошие мысли: может, телесные наказания, применяемые к детям, не такая уж плохая вещь?

– Что это у тебя? – спросил Кирюшка, показывая на большую коробку, которую Костин держал в руках.

– Сейчас увидишь, – загадочно ответил Вовка, – иди на кухню.

На столе валялись объедки гамбургеров, остатки жареной картошки и стоял почти съеденный торт. На стуле, неловко свесив руки, спал Сережка.

– Где Катя? – спросила я.

– Дежурит, – ответил Кирюшка, – кто-то у нее потяжелел, вот и осталась в больнице.

Я отвернулась к плите.

– А Юля?

– В редакции, – буркнул Кирка, – номер сдает, Серый недавно пришел, поел и отпал.

Меня всегда поражает способность Сережки засыпать в любом месте, в самой неудобной позе. Ему ничего не стоит захрапеть в метро или в гостях, в разгар веселья.

Вовка поставил коробку на стол, развязал тесемки…

– Привет, – донеслось оттуда.

– Кто это? – ахнула Лиза.

– Арчи, – догадалась я, – ты взял попугая?

Костин кивнул:

– Пожалел птицу. В квартире никого, подохнет с голоду. Пусть пока у нас перекантуется, а там поглядим, куда пристроить. Вот, посмотрел на него и Кешу вспомнил.

У Володи долгое время жил попугайчик по имени Кеша, но потом птичка захворала и умерла.

– Он разговаривает, – радовалась Лиза.

Арчи выбрался наружу, сел на край стола, нахохлился, повернул голову набок, глянул на Кирюшку и сказал:

– Здравствуй. Как тебя зовут? От неожиданности мальчик ответил:

– Кирка.

– Арчи, – сообщила птица.

– Очень приятно, – совсем растерялся Кирюшка.

Наши собаки, привлеченные необычными звуками, явились на кухню, за ними, подняв хвосты, двигались кошки.

– Как бы они его не съели, – забеспокоилась Лиза.

Арчи посмотрел на Рейчел, которая, положив морду на стол, обнюхивала коробку, и, неожиданно стукнув терьериху крепким клювом по макушке, сердито сказал:

– Отвяжись!

Совершенно обалдевшая Рейчел осела на задние лапы и растерянно ответила: «Гав…»

– Гав, гав, – отозвался Арчи, – уйди, дура!

Володя засмеялся.

– Ну, будем считать, знакомство состоялось.

ГЛАВА 6

Утро, как всегда, началось в семь сорок. Услыхав противный писк будильника, я рывком села, нашарила тапки, потом вышла в коридор и заорала:

– Подъем!

Полная тишина послужила мне ответом. Не знаю, как в других семьях, а в нашей поднять утром детей невозможно. Включив на всю мощь радио, я ворвалась к девочке:

– Лизавета, вставай!

Гора одеял зашевелилась, на пол посыпались фантики, упаковка от чипсов, журнал «Космополитен» и плюшевая собачка.

– Уйди, Лампа, – донесся глухой голос, – пойду ко второму уроку!

Я решительно стащила с нее одеяло, распахнула настежь форточку и ткнула пальцем в телевизионный пульт.