Тормоз - Пол Андерсон

«Правда ли это? Действительно ли ты веришь в то, что один человек может изменить судьбы миллионов? Каков твой выбор, капитан? По закону ты всеведущ и всемогущ, пока корабль находится в пути. Что же нам делать, о бог кораблей?» Баннинг застонал. «Клянусь Иовом, такой вопрос слишком сложен для одного человека».

Вдруг он напрягся.

— В чем дело, сэр? — У Нельсона был встревоженный вид.

— Клянусь Юпитером, — пробормотал Баннинг. — Клянусь Юпитером!

— Что?

— Неважно. Идемте. Будем выкуривать оттуда Гомеза!

Последний слой упрямого металла побелел, растаял и потек по уже образовавшимся выемкам. Бахадур выключил электрический факел, снял маску с темного лица и сказал:

— Все в порядке, сэр.

Баннинг осторожно подошел к тяжелым проводам факела. Его люди атаковали переборку неподалеку от внешней оболочки корабля.

— Что там внутри? — спросил он в микрофон.

Интерком ответил с мостика, где Кастро дежурил возле телеэкрана, наблюдая за работой Гомеза.

— Накачка продолжается, сэр. Я думаю, он действительно собирается это сделать.

— Нам очень повезло, — сказал Баннинг, — что он не инженер. Вы бы подожгли эти резервуары еще полчаса назад.

Он подождал еще мгновение, собирая силы и волю. И снова взвесил все «за» и «против».

Внешние пластины корабля остановили бы метеор, даже при скорости, близкой к гиперболической: тот испарился бы, оставив после себя миниатюрное подобие лунного кратера. Все, что попыталось бы проникнуть сквозь эти пластины, должно было полностью потерять энергию между корпусами; даже если бы оно достигло внутреннего покрытия корабля, покрытие все равно устояло бы: оно могло выдерживать более ста атмосфер давления само по себе и было практически непробиваемым.

Но следующая переборка должна была выдержать случайную радиацию или даже небольшой взрыв, если атомная энергия, ведущая корабль, выбилась бы из-под контроля. Она была вряд ли слабее двойного корпуса. Чтобы проделать в ней дыру факелами, понадобились бы часы. Не намного больше времени — или вообще никакого — они выиграли бы, если б начали врезаться в огромные двойные двери на оси корабля, запертые Гомезом; да Баннинг и не хотел портить ценные машины. Сами переборки легче отремонтировать потом, если только оно будет — это «потом».

Перед ним сгустилась темнота. Он держал в руке пистолет.

— Ладно, Владимирович, пошли, — позвал он. — Если мы не вернемся через десять минут, пусть за нами следуют Вейн и Бахадур.

Он отклонил все яростные протесты Токугавы и приказал первому помощнику при любых обстоятельствах держаться до конца. Только лунянин владел искусством высшего пилотажа, что было их последней надеждой. Он и Нельсон притаились у другого конца переборки, готовые напасть на Гомеза.

Баннинг скользнул в дыру. За ней было так же темно, там находилась маленькая внутренняя комната, в которой никто не включил свет. Он подумал, не ждет ли Гомез за дверью, готовый выпустить пулю в живот первого же появившегося.

Очень скоро он об этом узнает.

Дверь, которая вела в главное контрольное помещение, была сделана из тонкой металлической пластины. Из-за вращения корабля она оказалась над головой Баннинга. Он взобрался по лесенке и, положив руку на замок, повернул его с огромной осторожностью, распахнул дверь и влетел в нее.

Флюоресцентные лампы лили безжалостно яркий свет. Примерно в середине стальной пещеры он увидел Гомеза, плавающего перед открытой панелью. Этот чертов круглоголовый не слышал, как они прорывались к нему!

Теперь он услышал. Неуклюже повернулся и потянулся к пистолету на поясе. Баннинг выстрелил. Пуля просвистела мимо цели и заметалась по большому помещению. Гомез выстрелил в ответ. Отдача оторвала его от подпорки, за которую он держался, и откинула к стене.

Баннинг устремился за ним через паутину проводов, лестниц и подпорок. Чем ближе он оказывался к оси, тем больше падал его вес; ему приходилось бороться с кориолисовым ускорением. Гомез ушел от него по спирали, ударился о контрольное кресло, вцепился в него, остановился и припал к нему.

Баннинг услышал, как работает аварийный насос. Тот дрожал и пел в окружавшем его металлическом покое, и каждое мгновение означало потерю массы… подобно тому, как уходит кровь из рассеченной артерии. Системой вспышек пользовались редко — только в тех случаях, если реактивная масса загрязнялась, или по подобной причине. Гомез нашел новую причину, мрачно подумал Баннинг, потерять корабль и убить команду.

— Выключи эту штуковину, Влад, — процедил он сквозь зубы.

— Оставайтесь на своих местах! — закричал Гомез. — Я буду стрелять!

— Иди! — прогремел капитан.

Владимирович начал пробираться к рубильнику. Гомез настроил револьвер на полную мощность и начал палить куда попало.

За данные ему несколько секунд он не успел повредить ничего ценного. При вращении корабля в состоянии невесомости отдельные силы, воздействующие на пулю, столь сложны, что практической баллистике нужно просто переучиваться. Но эти кусочки свинца могли убить кого-нибудь по нелепой случайности, рикошетом, если только…

Баннинг вцепился в револьвер, прицелился и выстрелил.

После второго выстрела Гомез дернулся, выронил пистолет, шлепнулся в кресло и застыл.

Капитан направился к нему. Хорошо было бы оставить его в живых, допросить и… Нет. Добравшись до Гомеза, он понял, что жизнь покидает того. Выстрел в сердце не всегда фатален, но на сей раз он оказался таковым.

Насос замолчал.

Баннинг обернулся.

— Ну? — в голосе его было огромное нетерпение. — Сколько мы потеряли?

— Да кое-что, сэр, — Владимирович прищурился, глядя на приборы. Голос его срывался. — Боюсь, слишком много.

Они встретились в обеденном салоне: семеро здоровых мужчин, один раненый и женщина. Некоторое время они могли только смотреть друг на друга и читать в глазах друг друга смерть.

— Принесите-ка скотч, Нельсон, — сказал наконец Баннинг. Легкая улыбка искривила его губы. — Если ваши лица по-прежнему будут продолжать вытягиваться, то вы начнете спотыкаться о собственные подбородки.

Клеони, сидевшая у изголовья кушетки, на которой лежал Девон, погладила инженера по волосам. Взгляд ее был затуманен печалью.

— Вы думаете, что мы будем ликовать после всех этих убийств? — спросила она.

— Нам повезло, — пожал плечами Баннинг. — Мы, правда, потеряли двоих хороших людей, это так. Но и все негодяи мертвы.

— Это не так уж хорошо, — отозвался Девон. — Я предпочел бы заполучить их в свои руки, узнать, где находится их астероид и… — он замолчал. — Подождите, Джентри все еще в морозилке, не так ли? Если его оживить на Ганимеде, то, может быть, его мозг не слишком деформировался, для взятия глубокой пробы по крайней мере.