Успокоительное для грешника - Кэролайн Роу

Когда они удалились от толпы и сели на берегу, Марти стал рассказывать то, что узнал утром из слов матери.

— Пятнадцать тысяч мараведи, — произнес Николау. — Мне трудно поверить в это.

— Мне тоже, — сказал Марти. — Как и всякому разумному человеку.

Взял камешек, бросил его в воду.

— С таким же успехом он мог бы все, что нажил тяжким трудом, бросить в Оньяр. По крайней мере, его бы за это не убили.

— Ты не знал ничего о том, что происходит?

— Я понял, что отец что-то затевает. Знал, что он собирает долги — ходит от дома к дому, будто сборщик налогов, требует все, что ему задолжали. Я подумал, что он сходит с ума.

— Серьезно?

— Да.

Марти бросил другой камешек и стал смотреть на расходящиеся круги.

— Я вчера было решил предложить запереть его в комнате, пока он не наделал еще чего-нибудь.

— Ты спрашивал отца, что он делает?

— Да. Несколько раз. Мы жутко ссорились, орали друг на друга, говорили такие вещи, что даже не верится. Последнее, что я ему высказал, — пожелание, чтобы он гнил в аду.

Молодой человек закрыл лицо ладонями и мучительно заплакал. Наконец, утерев слезы, он сказал:

— Я был очень зол на него. Как можно любить человека и так на него злиться?

— Это легко, — сказал Николау, положив руку другу на плечо. — Легче, чем злиться на человека, который тебе не нравится.

— Моя мать в смятении. Боится, что мы будем голодать. Но есть дом, который теперь принадлежит мне. Я продам его. Вырученных денег и ее приданого будет достаточно, чтобы содержать мать если не в роскоши, то хотя бы пристойно. Она поговаривает об уходе в монастырь; деньги за дом уйдут туда. Думаю, это будет значительная сумма.

— А ты как же?

— Я молодой и сильный, — заговорил Марти. — Могу работать. Думаю, достаточно обаятелен, чтобы увлечь трудолюбивую молодую женщину с приданым, достаточным, чтобы начать торговлю. Да — думаю, я смогу даже продаться богатому тестю с уродиной-дочерью, которому нужен сын, что продолжит его дело, — добавил он с горечью.

— Я бы пока не отчаивался, — сказал Николау. — Подожди, пока ситуация не прояснится. Ну, мне пора. Давай дойдем вместе до твоего дома.

— Моего дома, — сказал Марти. — Это мой дом, так ведь, пусть и временно?

— Конечно, — сказал Николау.

Баптиста вошел в таверну Родриге уже не с той осторожностью, какую выказал, когда появился там впервые. Взбежал по лестнице в главную комнату, кивнул нескольким завсегдатаям, повернул и, откинув кожаную завесу в проеме двери, отправился на кухню. Матушка Родриге крошила овощи для супа.

Баптиста был верен своему слову. Он взял нож и с быстротой — результатом долгой привычки — стал чистить, крошить, нарезать вместе с хозяйкой.

— Что это с тобой? — спросила она.

— Ана, Жуакин в городе, — ответил он, с особой силой опуская нож.

— Тот, о котором ты говорил мне?

— Тот самый.

— Что ему нужно?

— Для себя? Ничего, — ответил Баптиста. — В том-то и беда, Ана. Я оказался сущим дураком. Должно быть, на меня так подействовал горный воздух. Как только начинаешь вести дело с людьми, которыми не движет простая жадность, возникают проблемы. Большие проблемы.

Он взял морковку и потряс ее так, словно это был монах Жуакин.

— Нужно было быть умнее, — сказал он с горечью.

— Кое-кто из тех, с кем ты ведешь дела здесь, тоже могут создать большую проблему, — заметила Ана. — На твоем месте, Баптиста, я была бы поосторожнее.

— Думаю, мне лучше всего быстро исчезнуть.

— Сядь. Я принесу тебе вина, и мы подумаем, что тебе лучше сделать, — сказала матушка Родриге.

Глава шестая

Аструх де Местр, торговец, банкир и умный, весьма уважаемый член совета, управлявшего еврейским кварталом Жироны, удобно устроился за столом под деревом во дворе Исаака вместе с хозяином. Дневная жара понемногу спадала, и они в своем тенистом убежище наслаждались приятной прохладой. На столе стояли кувшины с вином, водой и освежающим напитком с мятой и резким, кислым апельсиновым соком. На тарелочках лежали оливки, орехи и фрукты, свежие и сушеные. В фонтане струилась вода, также освежая воздух; с наступлением вечера птицы — на воле и в клетках — начали петь.

— Превосходный вечер, — сказал Исаак. — Я чувствую это и в воздухе, и даже в костях.

— Да, — подтвердил Аструх, налив себе вина и добавив в него щедрую порцию воды. — Давайте, налью вам вина, — сказал он и, не дожидаясь согласия, налил так же, как и себе.

— Однако мне не нравится звучание вашего голоса, сеньор Аструх, — сказал Исаак. — Думаю, вас что-то беспокоит. Надеюсь, я ошибаюсь. У вас дома все в порядке? Жена? Дети?

— Все хорошо, слава богу, — ответил Аструх. — У меня есть заботы, но пустяковые, особенно когда вы напоминаете мне о том, что действительно важно — о моей семье, моей общине.

— Тем не менее они, должно быть, достаточно серьезны, чтобы вызвать дрожь в голосе, — сказал врач. — Хотите поговорить о них? Или забыть? Предлагаю сыграть в шахматы — но вам придется отдать мне пешку, так как вы играете лучше Его Преосвященства.

— Исаак, друг мой, я пришел поговорить о своих небольших затруднениях — злоупотребить вашей добротой и получить совет. Потом мы сыграем партию, и я уступлю вам две пешки.

— Превосходно, — сказал Исаак. — Итак, в чем дело?

— Из-за злополучной смерти Гвалтера Гутьерреса я оказался в очень трудном положении.

— Вы? — удивился Исаак. — Каким образом?

— Я недавно одолжил этому человеку крупную сумму денег, — заговорил Аструх своим сухим, четким голосом. — Никаких проблем с этим займом я не предвидел. Деловые отношения существовали у нас на протяжении многих лет. Начав расширять свою торговлю, сеньор Гвалтер часто занимал у меня небольшие суммы, чтобы продержаться, пока не появятся деньги — заплатить работникам или купить кожи лучшего качества. Вскоре он достаточно преуспел, чтобы создать собственные накопления. Он занимал реже, но более крупные суммы на особые проекты — к примеру, чтобы построить склад побольше. Однако его поведение, когда он брал в долг, никогда не менялось. Он скрупулезно выполнял свои обязательства, безо всяких жалоб или отговорок.

— Приятно иметь дело с таким человеком, — сказал Исаак.

— Вы правы, — согласился Аструх. — Четыре дня назад он пришел ко мне. Сказал, что хочет одолжить большую сумму на какой-то совершенно особенный проект. Думал, сможет вернуть долг через месяц. От силы через два. Я не спрашивал его, что это за проект. В этом не было нужды. Гвалтер всегда одалживал у меня деньги по весьма основательным причинам, и мы доверяли друг другу полностью.

— Он написал расписку? — спросил Исаак.

— Конечно, — ответил Аструх. — Он всегда писал расписки. Однажды, когда он очень спешил, я сказал ему, что сам напишу расписку и отправлю ему на подпись. Он ответил, что по пути домой его могут убить и что тогда будет с моими деньгами? — Аструх умолк и отпил глоток вина. — Вот таким человеком был Гвалтер.

— Тогда я не совсем понимаю ваше затруднение.

— Исаак, Исаак, вы еще не все знаете. Проблема в размере займа. Я ссудил ему больше, чем мог сейчас себе позволить, потому что он надежный человек. И если эта крупная сумма, как говорят, похищена у него, то какова вероятность, что я получу свои деньги обратно? За последние четыре часа мне называли несколько сумм похищенного — все они сильно разнятся. Вы знаете эту сумму.

Исаак немного помолчал.

— Знаю, — неуверенно сказал он. — Видите ли, мне назвали эту цифру по секрету, она не должна стать широко известной.

Аструх раздраженно махнул рукой.

— Только назовите мне эту сумму, Исаак, ни одна живая душа от меня о ней не узнает.

— Пятнадцать тысяч золотых мараведи.

— Пятнадцать тысяч, — повторил Аструх. Голос его прозвучал совершенно бесцветно.

— Сколько вы одолжили Гвалтеру?

— Пять тысяч.

Он осушил свою чашу и наполнил ее снова.

— Должно быть, Гвалтер обратил все, что мог, в золото. У него ничего не осталось.

— Кроме дома и тех товаров, что остались на складе.

— Думаете, я собираюсь забрать у вдовы дом? — спросил Аструх. — И если это правда — вы слышали, что говорят? — что он хотел использовать мои деньги для покупки…

— Священной реликвии? — сказал Исаак. — Да, это так. Я не верю, что такая вещь есть в Жироне и что она была у человека, который предлагал ее Гвалтеру.

— Известно, кто этот человек? — спросил Аструх. — Если да, возможно, я смогу взыскать свой долг с него.

— Пока что нет, но станет известно, в этом я уверен.

— Мне бы вашу уверенность. Но вы сообщите мне, если узнаете что-то?

— Непременно.

Покончив с легким ужином, Франсеск Монтерранес вышел на прохладный вечерний воздух. Солнце давно зашло, однако на западе еще сохранялся бледный свет.