Во имя любви - Лайза Хоган

А несколько лет спустя, когда Хуана полушутливо посетовала на то, что выглядит старше его, муж раскрыл ей секрет своей молодости. Они ночь напролет обсуждали, что же теперь делать, и решили переехать туда, где их никто не знает и где все более заметная разница в возрасте не бросалась бы в глаза. Внешне Алехандро тогда выглядел ровесником жены, хотя на самом деле был на десять лет старше ее.

Правда, Хуана не сразу поверила в историю с проклятием, однако переехать согласилась. Она боялась, что кого-нибудь из них обвинят в колдовстве, если один продолжит стареть, а другой останется молодым. Когда же действие проклятия сделалось очевидным, Хуана стала холодной и отстраненной со своим мужем, таким юным и красивым на вид. Раньше она грустила и волновалась, когда Алехандро уезжал в долгие военные походы, теперь же провожала его в путь с видимым облегчением. И еще она винила его в том, что у них так и не родились дети, считая это действием проклятия.

Под конец она отказалась делить с ним ложе. Алехандро пытался убедить ее в своей любви и в том, что им стоит попробовать зачать ребенка, пока она окончательно не состарилась. Но Хуана все больше и больше сторонилась его и умерла молодой, всего в сорок с небольшим лет, от неведомой болезни.

К несчастью, когда Алехандро наконец оправился от потери и принял решение встретиться с Черным Барнабе, тот уже покинул горный лес, где они некогда встретились. А куда он отправился и жив ли вообще, никто не мог сказать. Хуже того, слишком упорный интерес к бородатому колдуну возбудил в представителях церковных властей подозрения в отношении самого Алехандро, и ему пришлось еще раз менять место жительства. Немало лет после этого он провел в тщетных попытках пожертвовать собой и таким образом избавиться от проклятия.

Он роздал на благотворительные цели все свое состояние, работал в больницах и лепрозориях, даже отказался от рыцарского звания и ушел в монастырь. Но, увы, ничто не помогало: он по-прежнему не старел. Никакая из его жертв почему-то не была достаточной, все кончалось одним и тем же: на нестареющего Алехандро начинали обращать внимание и ему снова приходилось бежать.

Но и теперь, семьсот лет спустя, он все еще не научился обходиться без людей и не желать общения с друзьями или тихих семейных радостей. Некогда принцесса первым делом вызвала бы у него мысли о богатстве и высоком положении, которых можно достичь, сблизившись с ней. Теперь же он мечтал лишь провести остаток жизни с людьми, которые бы знали о нем правду и заботились о нем, а он бы заботился о них. Например, с любимой женой и детьми…

Оставалась надежда, что, может быть, он найдет средство преодолеть проклятие. Или даже обнаружит Черного Барнабе… Если, конечно, предположить, что тот, обладающий таинственной силой, до сих пор обретается в этом миру, как случилось с самим Алехандро по его вине…

— Простите, что упомянула о вашей семье, — произнесла принцесса с раскаянием в голосе. — Я не хотела сделать вам больно, я просто не знала.

Похоже, она считает, что я потерял близких в какой-нибудь катастрофе. Не хватало еще, чтобы она меня жалела! — подумал Алекс и выдавил улыбку. Он всегда так поступал, когда кто-нибудь пытался разузнать о его личной жизни.

— Вы вовсе не сделали мне больно. Ни о каких потерях речи не идет. Я просто убежденный одиночка и никогда не заводил семьи.

Принцесса понимающе кивнула, почувствовав, что ступает на опасную почву. Алекс понадеялся, что она сменит тему, но Фелиса снова углубилась в книгу.

Самолет наконец набрал высоту и выровнял полет, и Алекс закрыл глаза, удобно устроившись в кресле. Разговоры с принцессой не доведут до добра. Если так пойдет и дальше, вскоре он дойдет до того, что пожалуется на свои несчастья. Лучше уж пусть ее высочество услышит, как он храпит.

Фелиса подавила зевок и отстегнула ремень безопасности. Самолет только что приземлился в аэропорту Леона, километрах в десяти от дворца. Если она правильно рассчитала время, после обеда можно будет вздремнуть часок-другой.

В самолете ей не удалось заснуть ни на минуту. Она была слишком занята: волновалась о своих племянниках, готовила речь для званого обеда, организуемого фондом «Каритас», планировала предстоящую встречу с членами комитета музея, которые вряд ли будут рады услышать, что Алекс Вуд отвечает только перед ней…

Однако ей не давали забыться не только многочисленные заботы. Но принцесса не желала признаться даже себе, что спать ей мешала непосредственная близость очень привлекательного мужчины… Несмотря на то что этот мужчина спал и даже похрапывал во сне.

Фелиса вздохнула и положила книгу по истории кино в сумочку.

— Спасибо, что позволили сопровождать вас, ваше высочество, — послышался голос Алекса. Он только что проснулся и, моргая, смотрел в иллюминатор на аэропорт. — Это было куда приятнее, чем лететь обычным рейсом.

Он легко потянулся — ноги у него были длинные и заняли все пространство под столом, — после чего встал и взял свой чемодан и багаж Фелисы. У выхода из салона их встретил телохранитель и занял свое место за спиной принцессы.

Фелиса протянула руку, желая забрать у Алекса кожаный саквояж.

— Спасибо, мистер Вуд, но я вполне способна нести свои вещи. И не стоит то и дело называть меня «ваше высочество». По крайней мере, наедине вы можете обращаться ко мне по первому моему имени — Фелиса. В ближайшие несколько месяцев нам предстоит провести вместе немало времени, и длинное официальное обращение будет для нас обоих не слишком удобным.

— С удовольствием понесу ваш саквояж. — Алекс перехватил его в другую руку, как будто боясь, что принцесса попытается вырвать свои вещи.

Офицер знаком показал, что трап готов, и Алекс следом за принцессой начал спускаться на залитый солнцем аэродром.

— А как насчет обращения? — напомнила Фелиса, улыбаясь ему через плечо. — С саквояжем я могу вам уступить, но этот вопрос куда принципиальнее.

— Хорошо, принцесса, как скажете.

Она невольно рассмеялась, чувствуя себя много моложе своих лет — едва ли не школьницей. Этот человек умудрялся подкалывать ее на каждом шагу, при этом оставаясь безмерно учтивым. Такой стиль поведения напомнил Фелисе общение с братьями. Сколько раз в своей жизни она просила их оставить формальности и называть ее просто Фелисой и через пять минут снова слышать торжественное «ваше высочество». Или еще хуже: «ваше королевское высочество, принцесса Леонская Фелиса Маргерита Хелена да Романо»:

Даже у породистых скаковых лошадей редко бывают столь длинные и претенциозные имена. Ладно, если Алекс отказывается называть ее Фелисой, «принцесса» тоже сгодится на первых порах.