Миллиардер. Книга 1. Ледовая ловушка - Елена Кондратьева

А к открытым дверцам «Тритона» шли Ева и Маруся, сопровождаемые двумя мужчинами в одинаковых темных костюмах.

Шли медленно, словно нехотя.

Время для Андрея остановилось.

От «Тритона» его отделяло метров восемьдесят. На пространстве между рынком и парком еще стояли какие-то тележки с фруктами, сидели прямо на земле торговцы сувенирами. Гумилев рванул с места так, как делал это когда-то на соревнованиях по легкой атлетике. Он преодолел уже половину расстояния до машины, когда мужчина, поддерживающий под локоть Еву, вдруг оглянулся.

И увидел летевшего к ним Андрея.

Дальше события стали разворачиваться очень быстро — так быстро, что Андрею впоследствии было сложно восстановить их последовательность.

Мужчина в темном костюме сильно толкнул Еву в спину — так, что последние несколько шагов до машины она буквально пролетела, едва не стукнувшись головой об угол дверцы. Второй развернулся к Андрею, в руке у него что-то блеснуло. Из недр «Тритона» высунулась рука, схватившая Еву за плечо. Андрей закричал. Блестящая штука в руке у второго похитителя оказалась длинным и тонким стилетом, и ясно было, что нужно свернуть в сторону, чтобы избежать смертельного столкновения, но свернуть означало потерять темп, а этого Андрей себе позволить не мог. Он выставил вперед руку, чтобы отбить удар стилета, но тут что-то сильно ударило его в спину, и Гумилев, словно споткнувшись о камень, плашмя упал на землю.

В следующую секунду он увидел мелькнувшее у машины розовое пятно. Высокий человек в розовой рубашке легким движением дотронулся до похитителя со стилетом, и тот, выронив оружие, повалился на спину. Мужчина, толкнувший Еву, развернулся на каблуках, но вдруг застыл, словно парализованный. Скрывавшийся в «Тритоне» человек отпустил Еву, и она, подхватив Марусю, бросилась прочь от машины.

— Ева! — что было силы крикнул Гумилев.

Через несколько секунд он уже обнимал жену и дочь. В отдалении хлопнули дверцы машины, серебристый «Тритон», взревев мотором, покинул место происшествия, разогнав оказавшихся на пути торговцев. Ни поверженных похитителей, ни мужчины в розовой рубашке видно не было.

— Что произошло? Где вы были? — Гумилев опустился на колени перед Марусей, гладил ее по волосам, пытаясь убедиться, что с малышкой все в порядке.

— Мы гуляли, просто гуляли, — от пережитого напряжения Ева готова была расплакаться. — Потом появились эти люди, показали полицейские жетоны, попросили пройти в машину, чтобы урегулировать какое-то недоразумение… Я почувствовала неладное, но они были так настойчивы… А потом… ты же сам видел!

— Но почему вы не отвечали на мои звонки? Я звонил вам раз сто!

— Звонил? — Ева достала их сумочки телефон и закусила губу, увидев, сколько было неотвеченных вызовов от Андрея. — Прости меня, ты беспокоился о нас? Прости, прости, прости!

— При чем здесь прости! Из-за твоей беспечности вас с Марусей едва не похитили!

— Похитили? — глаза Евы расширились. — Так эти люди — не полицейские?

Словно отвечая на ее вопрос, на площадку перед парком, ревя форсированными движками, вылетели две машины с эмблемой полиции Сингапура. Одетый в белую тропическую форму офицер подошел к Гумилеву.

— Мистер Гумилев, я капитан Чжао, полиция Сингапура. Мы получили сообщение от мистера Санича о том, что вам требуется помощь. Я и мои люди готовы обеспечить вам необходимую защиту.

— Вы вовремя, мистер Чжао, — Гумилев отряхнул джинсы. — Мою жену и дочь пытались похитить. Только что. Здесь. Какие-то люди, предъявившие полицейские жетоны.

Лицо Чжао закаменело.

— От имени полиции Сингапура я приношу вам свои самые глубокие и искренние извинения.

Но Гумилев не собирался тратить время на китайские церемонии.

— Мы возвращаемся в Москву, капитан. Немедленно. Я хочу, чтобы моя семья находилась под охраной ваших людей вплоть до того момента, когда мы сядем в самолет.

— Разумеется, сэр. Но я хотел бы попросить вас и вашу жену дать подробные показания об этом прискорбном инциденте. Я лично проведу самое тщательное расследование. Подобные преступления не должны оставаться безнаказанными.

— Хорошо, — Гумилев устало махнул рукой. — Только недолго. Мне не хочется задерживаться в Сингапуре.

Полицейские отвезли Гумилевых обратно в отель. Чжао отрядил одного из своих людей заниматься переоформлением билетов, а сам выспросил у Андрея все, что он мог вспомнить о сегодняшнем происшествии. В то, что Чжао будет проводить какое-то свое расследование, Гумилев не слишком-то верил, но тем не менее рассказал обо всем довольно подробно, не забыв упомянуть и о том, что загадочного индуса в розовом они видели вчера около кафе с фонтаном. Умолчал он только о том, что Ева ввела его в заблуждение относительно Очард-роуд.

Сама Ева оправдывалась тем, что передумала уже по дороге и решила надеть на концерт другие украшения, которые подойдут к маленькому черному платью. Вместо того чтобы толкаться среди шопоголиков на Очард-роуд, они с Марусей захотели прогуляться по этническому кварталу. Объяснение не хуже других, но Андрей ему почему-то не очень верил.

Когда Чжао, наконец, отпустил его и принялся беседовать с Евой, Андрей с Марусей спустились в лобби-бар. Себе Андрей заказал двойной скотч, а Марусе ее любимый клубничный коктейль. За соседним столиком расположились двое подчиненных Чжао, прихлебывающих минеральную воду.

Гумилев медленно пил виски, пустыми глазами глядя куда-то перед собой. Его дочка с раскраской и фломастерами устроилась за столиком, украшенном фарфоровой вазочкой, полной разноцветных стекляшек.

— Папа, посмотри!

Андрей чуть не выронил стакан. Маруся приставила к своим глазам зеленую и синюю стекляшку и радостно улыбалась.

— У меня разноцветные глаза! Как у того дяди.

— У какого дяди?

— У хорошего дяди! В розовой рубашке!

— Как у дяди в розовой рубашке? — переспросил Гумилев. — Который вчера привел тебя, когда ты убежала к дороге?

— Да! У него еще была такая железная… — Маруся с трудом подбирала слова, — штука… с лапками!

Андрей вспомнил железного паука в руке индуса.

— Паук?

— Нет, не паук.

— Но у паука много лапок.

— Ну нет, как ты не понимаешь! — когда Маруся не могла объяснить, чего хочет, сразу начинала капризничать.

— Вот такая, длинная! — девочка схватила свою раскраску и изобразила в ней толстого червяка с тремя парами лап.

— Ящерица? — удивился Андрей. — Но я вчера видел паука.

— Точно, ящерка! Вчера был паук. А сегодня — ящерка!

Гумилев с трудом проглотил застрявший в горле комок.