Бюро слухов - Дженни Оффилл

храним. Мы научились не морщиться, когда другие вслух тревожатся, что у них заведутся клопы. Мы почти не выходим на улицу, а если выходим, то часами прокаливаем одежду, чтобы не дай бог не наградить ими знакомых. Зимой становится сложнее. Перед выходом из дома приходится прокаливать шарфы и варежки, ботинки и куртки. По сигналу таймера мы достаем всю одежду из печки и, не садясь на стулья и кровать, одеваемся и выходим из дома как можно быстрее.

На Рождество приходят открытки от его родственников; в некоторые вложены письма. С. получил повышение – он теперь вице-президент по маркетингу. У Т. родилась малышка; у нее теперь свой бизнес, называется «Сортируй!». Л. и В. перестали есть рис, сахар и хлеб.

Писать ответы муж не разрешает. Мы посылаем всем наше семейное фото. На нем мы улыбаемся.

А я бы написала:

Дорогие наши родные и друзья,

Это был год клопов. Это был год свиньи.

Это был год трат. Это был год, когда мы много болели. Это был год, когда я так и не написала второй роман. Это был год, когда мы перестали слушать музыку. Это был год, когда нам исполнилось 5, 39 и 37. Это был год, когда мы все делали неправильно. Таким мы будем помнить этот год, когда он закончится.

С любовью и пожеланиями счастливого Рождества.

Мы едем к его родителям. Дочь учится плавать в крытом бассейне. Смотрю на ее нахмуренное серьезное лицо; она закрыла глаза и считает гребки – один, второй. Через несколько дней делает уже пятьдесят гребков. Потом муж прилетает из Бруклина, и она настаивает, чтобы из аэропорта мы поехали сразу в бассейн. Но в бассейне не хочет показывать, чему научилась. Я поджимаю губы, меня бесит, что она нас взбаламутила, притащила сюда, а теперь все зря. Муж засыпает в шезлонге, пока я ее уговариваю. Он всю ночь не спал – опрыскивал квартиру ядом. Его мать медленно рассекает воду; ее глаза сияют. «Нельзя разучиться плавать», – говорит она.

Мысленный эксперимент, подсказанный стоиками: если вам надоело все, что у вас есть, представьте, что все потеряли.

16

Мне кажется, я уже слишком старая и ворчливая и мне нельзя преподавать. Сижу и разглагольствую об определенных и неопределенных артиклях, о рассказчике в литературном произведении. Задумайтесь о дистанции между автором и персонажами. Кто рассказчик?

У моей подруги, преподавателя литературного мастерства, иногда начинается истерика, когда она проверяет рассказы студентов и ей приходится сотни раз печатать одно и то же.

ГДЕ МЫ ВО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВЕ?

ГДЕ МЫ ВО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВЕ?

Даю студентам задание: читать мифы о сотворении мира. Смысл в том, чтобы вернуться к истокам. В некоторых из мифов Бог изображается отцом, в других – матерью. Если Бог – отец, он обычно находится где-то там, на небесах или где-то еще. Если мать, она находится везде.

Великие деятели искусства всегда где-то там.

Отыскать Рильке всегда было сложно. У него не было дома, не было адреса, где его можно найти, постоянного места жительства или конторы. Он вечно колесил по миру, и никто, включая его самого, не знал, куда его занесет в следующий момент.

Так писал о Рильке один из его ближайших друзей Стефан Цвейг.

Мой друг-философ путешествует по стране и читает лекции в колледжах. Присылает мне свою новую книгу. Она называется Stimmung; в немецком так называют состояние, предшествующее приступу шизофрении. Одной из характерных черт этого состояния является так называемый «всепроникающий взгляд».

Все вокруг кажется заряженным смыслом. «Я начал видеть то, чего раньше не замечал», – все испытывающее это состояние повторяют эти слова.

Кажется, мой друг-философ стал знаменитым. На его лекции приходят девушки с горящими глазами и хотят поговорить с ним о зыбкости мира. Но ему они не интересны. Он хочет встретить девушку, которая умеет ухаживать за садом.

Я все время забываю купить очки. Мужа это бесит. Беру с собой самую стильную свою подругу и иду их выбирать. Продавец хочет, чтобы я купила очки в ярко-голубой оправе. Писк моды, говорит он. Подруга смеется. «Они не в твоем стиле», – говорит она. «А какой у меня стиль?» – спрашиваю я. «Ну, ты одеваешься как водитель автобуса», – отвечает подруга.

Три вещи, которые обо мне никогда не говорили:

Как у тебя все просто!

Ты очень загадочная.

Ты слишком несерьезна.

Покупаю немного старомодные очки. Если глаз ясен, то и все твое тело будет полно света.

Когда дочери исполняется пять лет, она начинает мне исповедоваться. Кажется, она впервые начинает осознавать свои мысли как мысли и жаждет отпущения грехов. Наверно, в душе она католичка. Я хотела наступить ей на ногу, но не наступила. Хотела, чтобы она мне завидовала. Я притворилась, что злюсь на него. «У всех бывают плохие мысли, – объясняю я. – Главное, чтобы они не переросли в действия».

По вечерам, прежде чем лечь спать, мы смотрим снимки милых зверушек в интернете. Муж показывает самый первый мем с большим уродливым котом. Кот спрашивает: «Можно мне чизбургер?»

Но дочь совершенно не впечатляют эти зверушки. «Когда можно будет посмотреть на настоящих животных?» – спрашивает она. Она хочет собаку. Мы решаем, что на день рождения ей можно будет взять котенка. В городе лучше иметь кота, говорит муж. Зачем брать собаку? В квартире она будет несчастна.

Иногда она приходит и жалуется, что по ночам, закрыв глаза, видит полосы света и звезды.

Муж называет меня странной. Потому что он решил совсем перестать пить алкоголь, а я его отговорила. Потому что я однажды сказала, что он очень сексуально выглядит, когда курит. Потому что я делаю ему минет, когда он захочет, но на самом деле делаю это, потому что устала и не хочу заниматься сексом. А еще потому, что я постоянно повторяю, что он может уйти с работы, если хочет, и тогда мы переедем куда-нибудь, где жилье подешевле, и с радостью будем питаться рисом и фасолью.

Насчет последнего муж не верит, что я серьезно. И неудивительно. Я однажды потратила тринадцать долларов на кусок сыра. И часто листаю каталоги для богатых.

Но в последнее время я стала как битник из кино. Долой эту буржуазную хрень! Снова станем чистыми душою!

Обедаю с подругой, с которой несколько лет не виделась. Она заказывает блюда, о которых я впервые слышу, отсылает назад на кухню кусок несвежей рыбы. Я