Интимные тайны Советского Союза - Эдуард Макаревич

Чекисты бывали там не забытыми гостями. И вниманием пользовались. Как уже упоминавшийся Агранов, как Горожанин, весьма культурный и образованный спецпрофессионал, как резидент советской разведки в Париже Волович по приездам в Москву, и другие, не менее значимые фигуры ОГПУ. Люди из разведки больше общались, отдыхали душой, а принадлежавшие к секретно-политической службе, Агранов прежде всего, – впитывали разговоры и мнения. Это уже для аналитических докладов о настроениях интеллигенции.

Многие догадывались об этом, но не терзались присутствием чекистов. Собеседники они были интересные. Уж никак не глядящие исподлобья и не взвешивающие каждое слово. И за каждым дела, окутанные тайной. Поэтому, с почтением к ним. Поэтому и слетело в момент вдохновения из уст Эдуарда Багрицкого: «Механики, чекисты, рыбоводы, я ваш товарищ, мы одной породы…» А Бабель, тот вообще собирался писать роман о чекистах. Правда, стоило это ему потом головы. Удивительно, но все поэты и литераторы, дела которых вел Агранов, – Клюев, Ганин, Мандельштам, Васильев, – никогда не переступали порог этого салона, о котором Лидия Чуковская язвительно скажет: «Салон, где писатели встречались с чекистами».

Но в центре Лиля, привечавшая таланты, избиравшая себе любовников. Наблюдая занятную ситуацию, поощрительно кивал Агранов. Нет, он в любовниках не числился. В друзьях, да. Семейный друг, душевный. Но любовные интриги почитал. Сколько их было у Лили? Самые яркие, оставившие след, – с кинорежиссером Кулешовым, с главой Дальневосточной республики Краснощековым, с чекистом Горожаниным.

Лев Кулешов, красавец на американский лад, мэтр советской кинорежиссуры, как и Маяковский, был ярым фетишистом, что Лиля Юрьевна находила очень забавным. Если у Маяковского фетиш эротизма – черные чулки, держащие образ в его любовной лирике, у Кулешова – женские ноги и собаки. Изображением и тех и других он перебивал киношные сюжеты. Известная актриса и через семьдесят лет вздрогнула, вспомнив кулешовский вопль на съемочной площадке: «Подтяните чулки! Если хотите сниматься в кино, купите себе новые подвязки!» Кулешов «запал» на Лилины ноги, и загорелся роман, бурный и нескрываемый. Пораженная жена Кулешова чуть не полезла в петлю, на что Лиля изрекла: «Бабушкины нравы». Вот такие салонные страсти терпел Маяковский.

Лиля Брик сама становилась фетишем для своих любовников, волнующим не только аурой тела, но и осязаемостью вещичек, что были на ней. Советское производство не успевало за ее вещественными желаниями, и Запад был свет в окне. Маяковскому, отправляющемуся в деловую поездку в Берлин и Париж, она педантично перечисляет то, что он должен купить для нее, что должно быть на женщине ее круга.

«В Берлине:

Вязаный костюм № 44 темно-синий (не через голову). К нему шерстяной шарф на шею и джемпер, носить с галстуком.

Чулки – очень тонкие, не слишком светлые (по образцу)…

Синий и красный люстрин.

В Париже:

2 забавных шерстяных платья из очень мягкой материи.

Одно очень элегантное, эксцентричное из креп-жоржета на чехле. Хорошо бы цветастое, пестрое. Лучше бы с длинным рукавом, но можно и голое. Для встречи Нового года.

Чулки. Бусы (если еще носят, то голубые). Перчатки.

Очень модные мелочи. Носовые платки.

Сумку (можно в Берлине дешевую, в К.D.W. (известный большой универмаг. – Э. М.).

Духи: Rue de la Paix, Mon Boudoir и что Эля скажет (сестра Лили Брик – Эльза Триоле, известная в те годы писательница, которая жила в Париже. – Э. М.). Побольше и разных. 2 кор. пудры Аrax. Карандаши Вrun для глаз, карандаши Нaubigant для глаз».

Ну и, конечно, автомобиль. Маяковский, которому удалось заключить договор на сценарий для Рене Клера и получить предварительный гонорар, купил ей «Рено». Светло-серый, с черными крыльями. Тот, что она хотела: «Машина лучше закрытая – сonduite interiere – со всеми запасными частями, с двумя запасными колесами, сзади чемодан». И к ней – «игрушку для заднего окошка, часы с заводом на неделю, автомобильные перчатки, всякую мелкую автомобильную одежу». Она быстро освоила вождение. И в 1929 году считалась в Москве второй женщиной за рулем. Первая была жена французского посла.

Элегантная одежда, макияж, автомобиль – все у Лили было. Денег для любимой женщины Маяковский не жалел. Она и не тяготилась ролью содержанки. Его Лиля, любимая многими, задавала жизненный стандарт потребления для советской элиты. Она провоцировала ее на обладание вещами и демонстрировала собой образ желаемой женщины, к которому нужно стремиться. Впрочем, как и Зинаида Райх. И это находило отзвук. Не только у Агранова, у его красавицы-жены, но и у деятелей более высшего уровня, и, конечно, их жен. Речь не о Генрихе Ягоде, наркоме внутренних дел, любителе жизни, а, допустим, о жене Молотова, второго человека во власти, – Полине Жемчужиной, эффектно выглядевшей, но и много сделавшей для производства женских «маленьких радостей» в Советском Союзе.

Агранов действительно был своим в салоне Маяковского и Лили Брик. И когда случилась трагедия, – застрелился поэт, – Агранов не исчез из окружения Лили. Более того, он замыслил «литературную операцию», чтобы имя Маяковского вошло в революционную историю страны, а его поэзия «работала» на новое мировоззрение граждан. Главные лица в этой операции – Лиля Брик и Сталин. В ноябре 1935 года после долгого разговора с Аграновым, Лиля пишет вождю.

«После смерти Маяковского все дела, связанные с изданием его стихов и увековечиванием его памяти, сосредоточились у меня.

…

Прошло почти шесть лет со дня смерти Маяковского, и он еще никем не заменен, и как был, так и остался крупнейшим поэтом революции. Но далеко не все это понимают. Скоро шесть лет со дня смерти, а Полное собрание сочинений вышло только наполовину, и то в количестве 10 000 экземпляров.

Уже больше года ведутся разговоры об однотомнике.

Материал давно сдан, а книга даже еще не собрана.

Детские книги не переиздаются совсем.

Книг Маяковского в магазинах нет. Купить их невозможно.

После смерти Маяковского в постановлении правительства было предложено организовать кабинет Маяковского при Комакадемии, где должны были быть сосредоточены все материалы и рукописи. До сих пор этого кабинета нет.

…

Года три тому назад райсовет Пролетарского района предложил мне восстановить последнюю квартиру Маяковского и при ней организовать районную библиотеку имени Маяковского.