Пёс, балбес и Я (СИ) - Кувайкова Анна Александровна

Конечно, блин, едем! Выбирая между неловкостью, чувством стыда, мукам совести и больным ребенком, естественно, я выберу последнего!

А обиженная совесть, коли ей так надо, пускай в багажнике едет.

О чувстве стыда, точнее, о причине его появления вспомню чуть позже. А пока… а пока меня ждет небольшой персональный ад в виде государственной неотложной ЛОР-помощи, в которой, как всегда, было не протолкнуться!

Я выразительно скрипнула зубами, держа немаленького ребенка на руках, наблюдая за тем, как около приемного покоя носятся еще штук пятнадцать похожих. Правда, большинство были подростками и выглядели здоровыми, да и вообще, никто в очереди не плакал, не рыдал и не стонал. Раздевая ребенка и спрашивая, кто последний, я себя поймала на поганенькой мысли о том, что мы здесь надолго, и…

Ни разу не ошиблась в выводах!

Следующие сорок минут стали для меня адом.

Ухо у ребенка разболелось окончательно. Медленно, но верно ползла вверх температура. Мишка плакал, хныкал, без остановки жаловался и не собирался успокаиваться совсем. А я сидела, кусала губы, пыталась его успокоить, уговаривала потерпеть и с ужасом понимала, что пропускать нас никто не собирается.

На мою просьбу все присутствующие просто отмолчались, презрительно фыркнув. Не отреагировала даже вышедшая забрать документы медсестра. Ее ответ был краток – здесь все с острой болью, ждите. Благо хоть вообще согласились принять без детского полиса, хватило только моего паспорта, исправно и пожизненно валяющегося в рюкзаке.

Беспомощность просто сжирала изнутри – вскоре мелкий ревел уже в голос!

Он крутился, плакал, то хватался за ухо, то отпускал его. То садился, то вскакивал, то обнимался, то отталкивал. Но хуже всего было, когда он уже почти хрипел, захлебываясь слезами:

- Мама, я уже не могу терпеть! Больно!

Нервы у меня уже не выдерживали, а люди… люди вокруг старательно делали вид, что не замечают моих просьб нас пропустить без очереди.

Я уже сама была готова зарыдать от отчаянья, когда со скамейки напротив, не выдержав первым, поднялся Барс. Как оказалось, он все это время никуда не уходил, и сейчас, не собираясь размениваться по мелочам, направился прямо в кабинет, легко и меланхолично отодвинув в сторону двух ржущих подростков.

- Эй, куда? – возмутился один из папаш, чьи шестилетние мальчишки увлеченно копошились в углу, перемешивая грязные и чистые бахилы.

- Тебя забыл спросить, - хмыкнул Барс, с неумолимостью атомной подводной лодки скрываясь внутри приемного кабинета. Оттуда раздался возмущенный вопль… и всё стихло.

Примолк даже расквасившийся окончательно мелкий, снова прижимаясь ко мне:

- Мама, а дядя Артур нам поможет?

- Надеюсь, солнышко, - на выдохе поцеловала его в макушку, чувствуя, как в душе забрезжила слабая надежда.

Конечно, на это был повод. Двухметровый, сильный, богатый и уверенный в себе мужик – это вам не молодая мама с рыдающим больным ребенком на руках. Ему так просто на место в коридоре не укажешь!

Он сам кому хочешь инородный предмет в носу организует. Или где-нибудь еще.

- Рябинина, что ж вы не сказали, что боль острая? Немедленно в кабинет! Сидите, ребенка мучаете.

- Что? – обалдела я, глядя на улыбающуюся медсестру на пороге кабинета, которая вдруг не только смилостивилась, но и по-матерински решила меня пожурить.

Барс ей там что, чужую улыбку на лицо натянул? Или просто деньгами задобрил?

Ай, какая мне к черту разница. Главное, что и пятнадцати минут не прошло, а мы уже стояли на улице, получив самый лучший осмотр, первую помощь и необходимые рекомендации в самые короткие сроки.

- Спасибо, - тихо выдохнула, загружая успокоившегося ребенка в машину. – За то, что отвез, и вообще. Правда, Артур. Я…

- Забей, - махнул рукой мужчина, мельком вглядываясь в выданный мне рецепт. – Дома есть, что?

- Да нифига там нет. Все в прошлый раз извели.

- Тогда покури. Я в аптеку.

И ушел… А я закурила.

Вот, клянулась же бросить эту пагубную привычку. И вредно, и некрасиво, и плохой пример ребенку подаю, а завязать все никак не получается. Сила воли, наверное, ни к черту.

А и вообще, с такими потрясениями как тут не задымить!

Еще немного, и у меня самой, без вспомогательных средств дым повалил из ушей, как у всех приличных быков из мультиков.

Ненавижу государственные учреждения. От всей души – не-на-ви-жу!

Если бы в платном травмпункте, куда мы ездили обычно, был отоларинголог, хрена с два я бы показалась на пороге местного филиала ада!

К счастью, когда вернулся мой шеф, я сидела в его машине уже абсолютно спокойная и остывшая, тихо уговаривая ребенка не вытаскивать из ушей турундочки с лекарством. Боль медленно, но верно уходила, и теперь посторонние предметы в ушной раковине доставляли сыну дискомфорт.

- Ма-а-ам, ну можно?

- Не можно, мелкий, - усмехнулся занявший водительское место Барс, ловко сунув ребенку собственный планшет. – Терпи. Мужик ты, или кто?

- Да мужик я, мужик, - со вздохом а-ля «как вы меня все заколебали», Мишутка ловко ухватил технику и полез в интернет.

Истинное дитя двадцать первого века, ага!

Домой я возвращалась в крайней степени усталости. Открывая дверь своим ключом, я очень надеялась, что неприятностей на сегодня больше не будет. Но…

- Рябинин, - мое злое, проникновенное шипение на нижних уровнях ультразвука не достигло адова ора только по одной причине - мелкий заснул по дороге, и теперь мирно сопел на руках стоящего рядом со мной Барса. Иначе я бы орала. Ох, как орала!

Муж мой, как ни в чем не бывало, увлеченно резался в оналйн игру на компе, напялив на себя наушники. Повсюду висел аромат табачного дыма, из коридора прекрасно виднелся кухонный стол, усеянный крошками и заваленный бутылками из-под энергетика и коробками из-под быстрорастворимой лапши. И, в довесок ко всему, прямо перед нашими ногами описался от радости не выгулянный пятимесячный щенок.

- Убью! – тихо рявкнула, уже почти не контролируя себя.

Мишка зашевелился на руках у многозначительно молчавшего Морозова и муженек, врубив чувствительность седалищного нерва посредством инстинкта самосохранения, наконец, отмер.

Ну, как отмер? Сдернул один наушник и, не отвлекаясь от процесса мультяшной резни на экране, невозмутимо поинтересовался:

- Чет ты рано.

- Я рано? – несказанно удивилась неслыханной наглости своего благоверного, отчаянно стараясь не перейти на шипение филиппинской кобры. – Ты трубку брать пробовал?

- Да че такое-то? Потом бы перезвонил. У тебя что, горит?

Я без сил прислонилась к шкафу, чувствуя, как опускаются руки под многозначительной усмешкой Морозова.

Нет, блин, не горит. Уже остыло.

Всё остыло!

Глава 5

Артур Морозов был жаворонком. Абсолютным.

Для полноценного восстановления сна, ему всегда хватало четыре-пять полноценного часов сна, не больше. Он мог ложиться поздно, а вставать невероятно бодро так, будто отсыпался несколько суток подряд.

Собственно, наверное поэтому скромное количество его друзей не иначе, чем долбанутым дятлом его не называли.

Ладно, если говорить честно, друг у него был всего один – больше тяжелый командный характер Барса вынести никто не мог.

А еще Морозов всегда спал чутко.

И сейчас, едва только в утренней тишине раздались смутные шкрябающие звуки, мужчина тут же открыл глаза. Сна будто не было вовсе. Честно говоря, с тех пор, как в соседней квартире завели щенка хаски, Барс перестал пользоваться будильником совсем.

Он прекрасно знал, что ровно в шесть утра пушистый комок шерсти, мирно дрыхнущий всю ночь, начнет скрести когтями стенку встроенного шкафа, на которой висел его поводок.