Пространство библиотеки: Библиотечная симфония - Валерий Леонов

После отъезда миссии Т. Келлер, заместитель генерального директора ЮНЕСКО по общим программам и программам поддержки, написал председателю Президиума Ленинградского научного центра академику И.А. Глебову: «Учитывая большой объём материала, подвергнутого воздействию воды и испарений, насчитывающего 3,6 млн. единиц, а также мудрое решение обработать ещё 3,4 млн., которым угрожал грибок, следует отметить целесообразность и необходимость принятия таких чрезвычайных мер». Члены миссии «были под сильным впечатлением от солидарности и решимости, с которой сотрудники Библиотеки и её читатели, а также власти и население решали проблемы, связанные с восстановлением пострадавшей от пожара Библиотеки»[39]. В этом тексте всё чётко и ясно — читай его хоть с чувством юмора или без него.

Чтобы оживить ушедшую эпоху, надо попытаться восстановить и осмыслить ту, её прошлую, жизнь. Нужны факты, документы… Иначе не понять геометрию движения и силу притяжения разных библиотек. Один из таких непростых вопросов — что же разнилось в жизни трёх великих библиотек России, что привело их от столь сходных успешных стартов к столь разным в зрелом возрасте судьбам? Почему при наличии с 1714 г. в Санкт-Петербурге императорской Библиотеки императорской Академии наук Екатерина II решает в 1795 г. основать новую императорскую, на этот раз публичную библиотеку? Загадка для современников осталась загадкой для нас и, по-видимому, так и останется неразгаданной. Это событие было описано и документировано полно и тщательно многими его очевидцами и участниками. Но чем дальше отступает в прошлое это событие, тем больше гипотез и легенд создаётся вокруг него.

БАН оставалась верной служению науке, вся её деятельность была направлена на это, и, возможно, академики и библиотекари не помышляли иного. Может это показалось «узким» местом в идеологии эпохи Просвещения, поскольку радикально менялась культурная ситуация? Мы никогда не получим исчерпывающего ответа на этот вопрос, но сравнение научного и культурного окружения библиотек на первое место выводит влияние фактора среды на их развитие. А в среде вокруг новой библиотеки с самого начала (1814 г.) прививались литературные и культурные традиции, сочетавшиеся с идеологией публичной библиотеки (чего не было в академической среде). Эти традиции были продолжены и в Москве, когда в 1862 г. стало известно о новой библиотеке — библиотеке публичного Румянцевского музея (позднее — государственной библиотеке СССР им. В.И. Ленина, переименованной в 90-е годы ушедшего столетия в Российскую государственную библиотеку). В нелёгкие предвоенные тридцатые годы XX столетия даже не ставился вопрос об их перепрофилировании, о передаче рукописных и редких фондов в другие книгохранилища, как это было в истории БАН.

Прошлая жизнь даёт много информации для понимания сегодняшнего состояния библиотек. Чего, например, стоили только усилия по организации переезда БАН из Ленинграда в Москву в 30-е годы! Немногим известно, что на 12 июня 1942 г. планировалось празднование открытия Библиотеки Академии наук СССР в новом здании на Крымском валу. По моей просьбе библиограф БАН Н.Н. Елкина подготовила краткую справку об этих событиях.

В период с 1934 г. по 1938 г. Правительство СССР организовало специальную Библиотечную комиссию для подготовки документации о полной реорганизации БАН и создания проекта её нового здания в Москве. Её возглавил академик И.В. Гребенщиков. В разработке проекта принимали участие: архитекторы И.Н. Кудрявцев и Д.Д. Пащенко (архитектурно-пространственное решение нового здания и ансамбль с окружающими его строениями), архитектор И.В. Жолтовский (внутренняя планировка здания), С.А. Зайцев — эксперт по консервации и реставрации документов и архитектор А.В. Щусев, ответственный за освещение книгохранилищ.

Новое здание должно было объединить Президиум АН с Библиотекой, присоединив к ней фундаментальную библиотеку общественных наук (ныне ИНИОН) и библиотеку Ленинградского института материальной культуры. Суммарный фонд реорганизованной БАН предполагался в 10 млн. томов. Строился новый гигант советской науки.

На ход дальнейших событий повлияли два «особых» мнения члена комиссии академика Д.С. Рождественского. Он предложил: 1. придать будущей БАН статус Правительственной библиотеки (по аналогии с Библиотекой конгресса США), а затем — 2. подверг сомнению необходимость существования в Москве государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина, аргументировав это тем, что её фонды — 6,5 млн. томов — во многом будут дублировать и качественно совпадать с фондами новой БАН.

Тем не менее в 1941 г. строительство здания продолжалось и на 12 июня 1942 г. было запланировано новоселье. Великая отечественная война разрушила все эти планы, а затем они и вовсе были преданы забвению.

Это потом, уже как реакция на отсутствие универсальной академической библиотеки в Москве, с начала пятидесятых годов в течение двадцати лет в столице появятся новые и реорганизованные информационно-библиотечные институты: ВИНИТИ, ИНИОН, Библиотека по естественным наукам (БЕН РАН)[40]. Координация библиотечной деятельностью в Академии наук станет медленно разрушаться, преобладать начнут локальные интересы…

Получается странное, на первый взгляд, заключение: чтобы понять библиотечный мир, одного профессионализма недостаточно. Но это странно только на первый взгляд. В библиотечном мире нужно пожить (хоть какое-то время), «пропустить» его через себя, побыть с ним в контакте, почувствовать, что в нём когда-то происходило[41].

Нужно уметь создать и собственные нормы общения в библиотечном пространстве. Они у каждого свои. Ведь каждый библиотекарь и каждый читатель создаёт свою собственную философию, оправдывающую его пребывание в этом мире. Осваивая пространство библиотеки, человек реализует себя, с её помощью он открывает внутри себя неизвестную часть своей души и познаёт только ему теперь известную тайну. С помощью своей библиотеки я как бы выбрался на свою дорогу, почувствовал, во что верю, куда и зачем иду, что могу ещё сделать. Многое, видимо, пойму потом, потом (поймёшь, когда будешь большой!).

Знакомый не с одним поколением библиотекарей, могу утверждать, что в особом пространстве каждой библиотеки имеется свой читатель. Возможно, библиотека поможет ему разобраться в себе, узнать, кто он и каково его назначение в этой жизни?

У тебя есть душа от каждого тела,И она связана с тобой одной нитью.Ты — сердцевина мира, потому и в середине,Познай себя, ибо ты душа мира[42].

Бояться этого не надо, надо только радоваться, так как познание самого себя есть процесс бесконечный.

Andante — Синтаксис библиотеки

В том, что есть общее правило, благодаря которому музыкант может извлекать из партитуры симфонию, благодаря которому можно воспроизвести симфонию из линий на граммофонной пластинке и — по первому правилу — снова воспроизвести партитуру, — в этом заключается внутреннее сходство этих, казалось бы, совершенно различных явлений. И это правило есть закон проекции[43]…

 В последние годы расширительное толкование понятия текста перестаёт быть метафорой и получает вполне научное значение. Возможность такой трактовки появилась в результате работ Ф. Соссюра и его последователей — структуралистов. Более того, как утверждал историк Л. Баткин: «Вилла, лес, холм, прогулка, пирушка, пение, тишина, уединение — каждый элемент ландшафта или быта имел не только непосредственный, но и высший смысл, перекликался со всеми остальными, вписывался в некую предметно-духовную тотальность. Поэтому жизненная обстановка… всегда может быть прочитана в качестве текста»[44].

В начале второй части моего сочинения представлю читателю следующие соображения. Будем исходить из того, что замысел создания библиотеки предполагает затрату определённых усилий, причём усилий во времени. Пространство библиотеки рождается из формы, образующей её конструкцию, из порядка или из синтаксиса[45]. Можно сказать иначе: конструкция библиотеки есть синтаксис, синтаксис существует внутри неё, он нуждается в пространстве. Таким образом, чтобы понимать правила доступа и использования текстов, надо знать синтаксис библиотеки.

В мировой библиотечной истории есть примеры уникального построения библиотекарями синтаксиса, который оказал впоследствии существенное влияние на систематизацию научного знания. Приведу только два, связанные с Александрийской библиотекой. Это тем более интересно, поскольку в октябре 2002 г., спустя тринадцать столетий после гибели, возрождённая Библиотека Александрина распахнула свои двери читателям.