Послушание змеи - Xxcoy

Он снова закрыл глаза. Я помчался, будто за мной гнались черти.

Со втянутой в плечи головой я прошмыгнул мимо стражников, но он был прав — они не обратили на меня внимания. Найдя нужные травы, я торговался что есть мочи — стоимость всего весомо превышала мои финансы. Затем победоносно и поспешно пустился в обратный путь. Начало смеркаться, когда я зашел в комнату.

Вор лежал в так же, как я его оставил, и не шевелился. Я озабоченно подступил ближе, он быстро вскочил, узнал меня снова успокоенно сполз назад.

Начав работу, я отыскал котел и раздул огонь посильнее, чтобы приготовить пасту из трав. Когда мазь для раны была готова, я понес ее и бинты к постели. Сейчас пришла очередь того, чего я больше всего опасался. Мне уже один раз довелось видеть, как удаляют стрелу, но смотреть и делать самому — две разные вещи.

От матери я знал, что если действовать слишком осторожно, то многочисленные движения причинили бы раненому лишние боли, но если действовать слишком поспешно, то можно было вызвать сразу обильное кровотечение и причинить еще больше вреда, чем уже было причинено стрелой.

Я заставлял свои пальцы не дрожать, когда я ухватился за обломок. Потом попытался вытащить штуковину наружу и быстро заметил, что это совсем не легкое дело. Я едва мог ухватить кровавый и короткий остаток древка, а пальцы все время соскальзывали. Пытаясь действовать как можно лучше, мне оставалось только удивляться его самообладанию. Он стал очень бледен, задержал дыхание, а мускулы на его щеках напряглись так, что готовы были порваться, однако не издал ни звука.

В конце концов я сдался. Проклятая штуковина очевидно была с зазубринами. Я знал, что был один лишь путь, чтоб выдернуть ее наружу. Переведя дух, я собрал в кулак всю решительность и все свое мужество и с силой надавил на обломок, так что он вышел с другой стороны, проткнув кожу. Раненый сильно содрогнулся. Теперь стрела подалась и ее можно было быстро вытащить.

Я сразу начал обрабатывать рану, задержав поток крови, терпеливо ожидая, пока он остановится, наложил мазь и крепко перевязал мест ранения. Когда все было готово, я заметил, что он больше не открывал глаз, если с ним заговариваешь. То, что дыхание его было равномерным, успокоило меня. Хребет мой затрещал при попытке перенести его в постель. Так же неуклюже я освободил его от сапог и поддернул одеяло, чтобы укрыть его.

Когда я о нем наконец позаботился, то увидел, что мои руки трясутся от усталости. Подтащив один из стульев поближе к огню, я съежился на нем и почти мгновенно уснул.

Была примерно полночь, когда меня разбудил некий звук. Понадобилось время, чтобы сориентироваться и привести в порядок скрюченные кости. Огонь в камине превратился в тихо тлеющие красные головешки. Я прислушался к тому, что творилось позади.

Раненый лежал беспокойно на кровати и дрожал всем телом. Подойдя, я зажег свечу возле постели. Его кожа пылала, это можно было почувствовать, коснувшись рукой. Он не реагировал ни на свет, ни на прикосновения, ни на мой голос. Мне было ясно, что это могло означать. Если ко всему прочему у него началась гангрена, то моя миссия окончилась, по-настоящему не начавшись.

Я помчался вниз, набрал воды из колодца на площади, споткнулся об неизбежного пьяницу в дверном проеме и снова взлетел по ступенькам, чтобы намочить оставшиеся бинты и обернуть ими его икры, руки и лоб, чтобы с помощью компресса изгнать жар из его тела. Я мог только пытаться понизить опасную высокую температуру и надеяться, что он был сильнее того, что сейчас завладело им. Остаток ночи я провел меняя смоченные холодной водой бинты вокруг его ног, рук и лба, снова и снова таская воду из колодца. Когда забрезжил рассвет, жар был побежден. Он стал спокойнее и я прикорнул у края кровати, положив голову на руки.

5

— Эй! Ты что, никогда больше не проснешься? — Чья-то рука трясла мое плечо.

Стоял ясный день и Гарретт смотрел сверху на меня. Он уселся на кровати и выглядел хотя и не цветущим, но тем не менее гораздо лучше нежели прошлой ночью.

— Не вставать, — пробормотал я спросонок.

— Ты не хочешь вставать?

— Нет, господин, — я быстро поднял голову и поспешно вмешался, предотвратив его попытку подняться из кровати. — Вы не должны вставать.

Удивленный моей резкостью, он плюхнулся обратно.

Я встал и теперь возвышался над ним, насколько это вообще было возможно с моим малым ростом и не особо впечатляющей шириной плеч.

— Вы должны еще несколько дней придерживаться постельного режима.

Он поглядел на меня с усмешкой, но ничего не сказал.

— У Вас была высокая температура! — заорал я, обезоруженный прячущейся в его глазах насмешкой. — Вы должны слушать меня!

— Успокойся, я буду послушным. Письмо все еще у тебя?

Про это я вообще полностью забыл. Когда я вынул его из-за пазухи, письмо выглядело так, словно его переехала запряженная волами телега. Я отдал его Гарретту и снова сел на свой стул возле камина. Огонь почти угас и я пошуровал там и подбросил дров. Он сломал печать и молча читал. По его лицу можно было прочесть, что он не был уверен, не должен ли он громко расхохотаться над содержанием. Затем отложил бумагу в сторону и с закрытыми глазами опустился на подушки. Он был все еще очень бледен.

— Вы должны поесть чего-нибудь, господин.

Он не ответил.

— Я мог бы позаботиться об этом… правда, вчера я потратил все мои деньги на перевязочные материалы…

Секунду он внимательно глядел на меня, как будто нечто важное стало ясным для него. Затем сказал:

— Я как раз зарабатывал себе немножко денег, когда познакомился с тобой. Проблема в том, что ты не сможешь купить хлеба на цепочку той старой карги. Я должен сначала превратить ее в монеты, если ты понимаешь, о чем я.

— Я мог бы это сделать для Вас.

— Тогда прощайся со своей невинной неофитской душой.

— Прекратите забавляться надо мной.

— Это слишком опасно.

Я резко втянул воздух. Что он себе возомнил? Неужели на полном серьезе думает, что в теперешнем своем состоянии способнее меня?

— По крайней мере я в состоянии сделать это! А у вас получится только дойти до двери и обратно!

Я почти испугался своей гневной тирады, но он, казалось, был мало впечатлен. Он вздохнул и снова молчал так долго, что это меня буквально разъяряло. Затем сразу заговорил:

— Ступай в переулок, где нас накрыли стражники. Когда ты полностью пересечешь его, то окажешься перед дверью. Дом принадлежит Бинку. Он зовет себя торговцем. Особенно его интересуют товары наподобие моего.