Полдень XXI век, 2012 № 10 - Самуил Лурье

Там сидел довольно большой кролик и шуршал обрывком бумаги, в которую с утра был завернут мой бутерброд. Кролик был совершенно голый, то есть не то чтобы я ожидал увидеть кролика в штанах, но он был гладко выбрит, а из его спины и живота торчали трубки и провода.

Было ясно, что он сбежал из какой-то лаборатории, хотя я раньше никогда не слышал, чтобы кто-то экспериментировал на кроликах, но здесь все-таки медицина, хоть и био-крио, так что надо его из-под стола вынуть, завернуть, а то очень уж он дрожит голенький, и позвонить дежурному, чтоб беднягу забрали. Тряпка у входа была ужасно грязная, так что я взял асбестовое противопожарное одеяло, аккуратно набросил на подопытного подопечного и выволок на стол. Как я ни старался не задеть трубочек и проводочков, видно что-то все-таки зацепил, а может, одеяло было колючее, спасаемый дернулся и тяпнул меня острющими зубами за большой палец. Полоснул, как ножом. Я инстинктивно сунул палец в рот, и в этот момент вошла улыбающаяся Инка.

Она весело взглянула на меня и тут же заметила кролика. У меня снова зашевелилась кожа на голове — такого ужаса на лице мне еще не приходилось видеть. Я вынул кровящий палец изо рта и только собирался сказать ей: «Не бойся, это ведь кролик», как она просипела: «Это он тебя?» Все еще остолбенелый, я тупо кивнул. «Идиоты», — выдохнула Инка — и вылетела в дверь.

Палец почти не кровил, но порез был довольно глубокий, и я полез в аптечку первой помощи за бинтом. Разодрал зубами хрустящую пергаментную обертку, стал прилаживать бинт к пальцу, и тут сзади раздались быстрые шаги. Я еще не успел обернуться, как ощутил сильнейшую боль в правой ягодице. Я заорал, подпрыгнул и услышал скрежет Инкиного голоса: «Стой спокойно, балбес, иглу сломаешь». В опустевшей голове крутилась только одна мысль: «Как же я сегодня играть буду»?

Инка вынула иглу, слегка похлопала по уколотому месту (ничего себе фамильярности) и повернула к себе. Пот обтекал ее брови, платье на подмышках потемнело, сжатые в странной улыбке губы как бы покрылись плесенью. «Тебе что, плохо?» — пробормотал я, чувствуя, как меня начинает подташнивать.

И тут она заревела. «Идиоты, кретины, дебилы. Перепились на радостях, — шипела она. — Что же теперь будет?»

— Да все в порядке, — сказал я. — Чего ты…

— Палец покажи, — сквозь зубы сказала она.

Я послушно показал. Он почти не кровил.

— В азот бы его и ампутировать, но поздно. Уже крови наглотался.

«Бред какой-то», — подумал я. И вслух сказал: «Кроля пристроить надо, дрожит ведь».

Инка быстро повернулась и, продолжая всхлипывать, очень осторожно завернула его в асбестовое одеяло. «Подожди, я сейчас».

Минут через десять она вернулась, без кролика и уже спокойная. Взяла меня под руку, и мы пошли к проходной. Раньше она никогда так не делала, мы всегда уходили врозь, и она обычно ждала меня на троллейбусной остановке. Мы вместе проезжали три остановки, потом я выходил, чтобы пересесть на другой маршрут, а она ехала дальше.

— Поедем ко мне, — сказала она жестко. — Дома расскажу.

Не видать мне сегодня тенниса.

4.2. Раньше я у Инки дома никогда не бывал, а потому с интересом разглядывал однокомнатную квартирку.

На книжных полках были в основном ученые книжки, полное собрание классики Ландау и Лифшица, много книжек на английском и немецком. Худ. литературы почти не было, по поводу чего я и удивился вслух.

— Любимые книжки у меня на спецполке в туалете, — сообщила она, выходя из крохотной ванной. — Пойди размотай бинт, вымой руки и покажи палец.

Я послушно выполнил указания, радуясь, что она уже не психует. Палец выглядел прилично, так что без бинта можно было бы обойтись, достаточно пластыря. С чистыми руками я вышел к Инке и спросил про пластырь. Она захлопнула какой-то толстый справочник, который быстро листала до моего появления, и повернулась ко мне.

Без подкрашенных глаз и ресниц она выглядела иначе, суровее, что ли. «Все-таки на шесть лет старше, потому и в няньку поиграть захотелось, младшего братишку полечить».

Инка смотрела на меня в упор, глаза в глаза, благо была даже чуть выше меня.

— Стасик, я знаю, что ты не трепло, но про то, что я тебе сейчас скажу, ты не должен проболтаться даже в бреду.

— А если мне зубы лечить станут? — тут же начал острить я.

Она посмотрела на меня с жалостью, прям как на меньшого глупого братишку, с которым решили поговорить, как со взрослым, а он…

— Ладно, ладно, — тут же притих я. — Конечно, буду молчать.

Инка полезла в нижний ящик стола, покопалась в нем и вытащила листок тонкой иностранного вида бумаги. Оказалось, что это выдранная из какого-то тамошнего журнала страница. С английским у меня так себе, кое-как в универе тысячи сдаю со словарем, но мне стало интересно, и я углубился в текст.

Там говорилось о каком-то Джеймсе Бедфорде, которого заморозили в январе этого года, когда он помер. Многих деталей я не понял, но в целом суть уловил.

— Прочел?

— Прочел. Ну и что?

— А то, что мы этим занимаемся давным-давно и ушли далеко вперед.

— Жмуриков морозите? А зачем? И мне что с того? Мне только двадцать, и в жмурики я пока не спешу.

Лицо у нее как-то съехало набок, и она заревела.

— Он не спешит… Господи, только бы пронесло.

Я опять ничего не понимал. Инка растерла слезы кулаком, совсем как девчонка.

— Это кролик. Сегодня впервые удалось вывести организм из анабиоза живым. Все на радостях так перепились, что не заметили, как кролик сбежал. Поставили его на стол и танцевали, идиоты. А потом, видно, к начальству понесли и там добавили, а кроль сбежал и у тебя спрятался. То-то они по всем коридорам бегали как ненормальные, пока я его обратно не доставила.

— Ну и ты бы радовалась. Небось теперь премии всем дадут, особенно к празднику…

— Ох, дадут, еще как дадут… Слушай. Перед тем как в анабиоз вводить, его накачали таким коктейлем, там столько всего, и особая комбинация вирусов. Мы установили, что без предварительной нейтрализации иммунной системы особыми РНК-вирусами процесс криостабилизации при его последующем обращении неизбежно приводит к летальному исходу.

Она говорила, как читала статью, и до меня кое-что начало доходить. Я вдруг похолодел и снова почувствовал шевеление кожи на голове.

— Значит, когда кроль меня цапнул, все эти вирусы… Теперь я… Еще и палец сосал.

Я вдруг вспомнил, как классе в шестом на уроке химии студент-практикант раздал нам сухой спирт для какого-то опыта. Услышав слово «спирт», мы все стали дурачиться, а я взял кусочек сухого спирта и стал сосать, изображая в стельку пьяного.