Голова лошади - Эд Макбейн

— Тридцать один, — солгал он.

— Вот и не правда, — сказала она.

— Верно, на самом деле мне тридцать три.

— Ну и врешь же ты, парень, — сказала девушка.

— В августе мне исполнится сорок, — признался Малони.

— А выглядишь ты старше, — сказала девушка.

— Это потому, что у меня полмиллиона долларов. Когда человек обладает таким богатством, у него на лице появляются морщины от тревоги за него.

— Да, пожалуй, станешь беспокоиться о таких деньжищах, — сказала девушка.

Так вот, ему казалось, что если человек обладает таким богатством и юной подругой (ей всего двадцать два, что за восхитительный возраст, чтобы заниматься с ней любовью, ощущая ее по-весеннему упругое и свежее тело!), любой, кто стал обладателем всей этой роскоши после целого года постоянных крушений надежд, черт возьми, просто невероятно, чтобы такой счастливчик не мог придумать один-единственный блестящий трюк, способный потрясти этих назойливо плетущихся позади близнецов.

— Послушай, ты любишь азарт и риск?

— Я готова на все, что угодно, беби.

— Не имеет значения, что я предложу?

— Все равно!

— Ну а стала бы ты заниматься любовью в кабинке на колесе обозрения?

— О, этим я готова заниматься хоть на русских горках! — сказала она.

— Тогда вперед, прелесть моя! — сказал он и, схватив ее за руку, побежал по Пятой авеню.

Он мельком оглянулся через плечо и увидел, что их внезапное бегство застало близнецов врасплох. Теперь необходимо было воспользоваться их замешательством, вовлечь их в веселую охоту в переполненном толпами оживленных людей Нью-Йорке, а потом высвободить все эти хрустящие бумажки из гнездышка, где они так тепло и уютно устроились, уложить свою прелестную стыдливую красотку на банкноты, торжествуя, оседлать ее, прижав попкой к простыне из зеленых бумажек, всю ее окрасить в зеленый, начиная от сосков и кончая пупком, посыпая ее ими, как елку в апрельский вечер, и безумствовать и торжествовать от страсти и счастья. Деньги и секс, победитель получает все, но сначала нужно ловко использовать эффект растерянности преследователей.

Первым элементом трюка оказался «Мерседес-Бенц», остановившийся у светофора на углу Пятьдесят пятой и Пятой авеню.

Малони рванул заднюю дверцу, втолкнул девушку на кожаное сиденье и крикнул водителю:

— Быстрее трогай!

— Ненормальный, — весело сказал водитель и нажал на газ. — Ты что, ограбил банк?

— Не говори ему, — сказала девушка и захихикала.

— Леди, вы великолепны! — сказал водитель. — Куда ехать-то?

— Главное — подальше отсюда, — сказал Малони.

— Вот ненормальный, — сказал водитель. — Может, нам махнуть в Филадельфию?

— Нет, только не в Филадельфию, — возразила девушка.

— Видать, вам приходилось слышать байки про нее, верно?

— Я их все наизусть знаю.

— На самом деле это все не шутки, а чистая правда.

— Я знаю.

— Леди, вы просто грандиозны! — сказал водитель.

— И я занимаюсь этим на русских горках, — сказала девушка и снова захихикала.

— Сидя лицом вперед или назад? Это большая разница.

— Они за нами, — вдруг сказал Малони.

— Кто?

— Генри с Джорджем.

— Сдается мне, я таких не знаю, — задумчиво сказал водитель.

— Это киллеры, — сказала девушка.

— В самом деле?

— Конечно.

— Ну, леди, вы просто потрясающая девушка!

— Высадите нас на следующем углу, — сказал Малони.

— Высадить? Да вы только сели!

— Главное — внезапность и непредсказуемость, — сказал Малони, — вот в чем секрет.

— Секрет чего? — спросил водитель, но они уже выскочили из машины.

Малони видел, как за ними к тротуару подкатило такси с близнецами.

— Бежим! — крикнул он Мерили, и они снова помчались, истерично хохоча и задыхаясь.

Он боялся, что шов на спине пиджака может лопнуть, потому старался как можно больше развернуть плечи, чтобы уменьшить натяжение ткани, но все равно пиджак грозил с минуты на минуту не выдержать и разорваться.

— Они все еще не отстают, — выкрикнула на бегу Мерили. — Вот потеха!

— Нужно придумать какой-нибудь хитрый ход, — сказал Малони.

— Так придумай же! — сказала она.

— Главное, неожиданный!

— Да, да, чтобы неожиданный. Обожаю всякие сюрпризы!

— Бежим в твою квартиру! — сказал он.

— Вот это ловко придумано, — сказала она, — они никогда не додумаются искать нас там.

— Правильно!

— Потому что я живу у Крюгера.

— О!

— Вот именно, о!

Они достигли уже Шестой авеню, и на углу он на секунду остановился, держа девушку за руку и раздумывая, продолжать ли им путь прямо на запад и влететь в какой-нибудь дешевый кинотеатр или повернуть в центр города, где полно всяких магазинов, а значит, много народу, домчаться до Центрального парка, а там…

— Скорее думай! — сказала она.

— Да-да…

— Они приближаются.

— Да, понимаю.

— А мы не можем пойти к тебе?

— Нет, — сказал он.

— Почему?

— Вчера моя хозяйка выгнала меня из квартиры.

— Ради Бога, скорее! — закричала она.

— Главное — неожиданность, — нашелся он, дернул ее за руку и, изменив направление, помчался навстречу Генри и Джорджу, рысью приближающимся к углу. На углу Шестой авеню и Сорок второй улицы была невероятная толчея, но никто, казалось, не обращал внимания на бегущих Малони и девушку и даже на Генри с Джорджем, которые вдруг остановились как вкопанные, а затем растерянно закружились на месте, увидев, что их дичь несется прямо на них. Про близнецов никак не скажешь, что они худощавы и проворны, они тяжело пыхтели и отчаянно хватали ртом воздух, когда наконец возобновили преследование. У Малони появилась новая блестящая идея, которую он решил осуществить, если положение окажется слишком опасным, а именно, снова бежать по Пятой авеню к Даблдей на Пятьдесят седьмой улице, где он заманит близнецов в одну из будок для прослушивания стереодисков и запрет их там — пусть себе наслаждаются записями Барбры Стрэйзанд.

Но он решил сохранить эту козырную карту на крайний случай, с которой он пойдет, если Публичная библиотека уже закрылась, хотя он надеялся (опять приходилось надеяться), что она еще открыта. Он рассчитывал, точнее, надеялся на то, что близнецам и в голову не придет, что они скрылись в Публичной библиотеке: какой же здравомыслящий человек пойдет в библиотеку в пятницу вечером?

— Ты сумасшедший, — сказала девушка. — Я люблю тебя, потому что ты совершенно ненормальный.

Последний раз он оглянулся через плечо перед тем, как перебежать улицу, уворачиваясь от стремительно несущихся машин, и они снова оказались на Пятой авеню. Таща за собой девушку, он взлетел наверх по широким мраморным ступеням библиотеки, промчался мимо мраморных статуй львов и нырнул в галерею, ведущую к боковому входу, а там — через вращающиеся двери они попали в лабиринт высоких пустынных коридоров с мраморным полом. Он мчался вперед, желая, чтобы у него было хотя бы по мелкой монетке за каждый проданный им по всей стране экземпляр энциклопедии (конечно, когда-то он получал больше, чем по пенни за каждый проданный том, но это было год назад). Он скользнул глазами по вывеске, извещавшей, что библиотека закрывается в десять вечера, а потом увидел огромные стенные часы, которые показывали девять тридцать семь, а значит, у него оставалось ровно двадцать три минуты, чтобы заняться деньгами, а может, и меньше, если близнецы нападут на их след. Он хорошо представлял себе устройство библиотек, хотя и не конкретно этой, и знал, что здесь должно быть книгохранилище. Поскольку публичная библиотека Нью-Йорка была крупнейшей библиотекой мира, он решил, что здешнее книгохранилище должно быть огромным и располагаться под всем помещением, поэтому он на бегу распахивал подряд все двери, выходящие в коридоры, торопливо заглядывал внутрь, натыкаясь на длинные ряды столов, за которыми сидели погруженные в чтение каких-то толстенных филиантов согбенные седовласые старцы, и наконец добрался до двери с табличкой; «Только для персонала», сообразив, что уж эта дверь наверняка ведет в пропитанное пылью книгохранилище; он был совершенно в этом убежден и очень удивился, когда за ней обнаружил заваленную грудами книг комнату с сидящей за единственным столиком старой леди в пенсне.

— Извините нас, — сказал он, — мы ищем книгохранилище.

Да, думал он, книгохранилище будет самым подходящим местом для символического освобождения хранилища банкнотов, к которым он все время был так близок, а теперь оказался в еще большей близости, практически в пределах досягания пальцами, кончики которых покалывало от нетерпеливого возбуждения, еще чуть-чуть — и пятьсот тысяч долларов станут его неоспоримой и явной добычей. Ладонь девушки, сжимающая его руку, вспотела, пока они стремительно шли по мраморным коридорам, словно и она чувствовала, что он готов столкнуть вниз эту лавину денег, окрасить ее ягодицы в зеленый, как и обещал, позволить ей барахтаться в этих грудах презренных бумажек. Он заметил еще одну дверь с табличкой: «Персонал» и толкнул ее, но она оказалась запертой, и он продолжал бежать дальше, зажав в своих потную, горячую руку девушки; обоих окутывал дурманящий запах больших денег, он нетерпеливо тыкался во все двери, ожидая, когда от его толчка одна из них распахнется, и за ней появятся бесконечные ряды книг, пылящихся на высоких, до самого потолка, стеллажах, за которыми они позволят банкнотам скользить меж пальцев, бесшумно струиться на пол в торжественной тишине, если только раньше их не настигнут Генри с Джорджем.