Сиамские кошечки - Эфраим Севела

Сомкит. Вот так каждое утро совершают монахи свой обход, собирая пропитание для своих собратьев в монастыре. И не бывает случая, чтоб им отказали. Самая бедная хозяйка сочтет позором не вынести им чего-нибудь, специально для них приготовленное.

Сомкит и Кемаль завтракают в уличном ресторане, расположившемся на тротуаре. Весь ресторанчик — это тележка уличного торговца, два крохотных детских столика и такие же миниатюрные складные табуреточки. На тележке, от которой через улицу тянется к розетке в стене электрический шнур со штепселем, исходят паром котлы со снедью.

Монахи по очереди подходят к тележке, и хозяин каждого подряд наделяет едой из котлов, ссыпая ее им в горшочки.

На столике, за которым завтракают Сомкит и Кемаль, полно маленьких фарфоровых пиалочек с различной снедью. Турок с аппетитом опорожняет одну за другой.

Сомкит (смеясь). Да ты объешь хозяина! Наши столько не едят.

Кемаль. А мне все это — на один зуб. Живи я здесь — разорился бы. Кстати, я без денег. Все — в отеле.

Сомкит. О, не пугай хозяина. С ним случится удар. Наши считают европейцев богатыми. И вдруг ты — без гроша! Ладно, я возьму расхода! на себя. Пусть считает, что я тебя, богача, сопровождаю от имени властей.

Кемаль (тоже смеясь). В таком случае, я тебя приглашаю за мой счет… сегодня у нас по программе экскурсия на лодках по каналам — посмотреть вашу сельскую жизнь. Ты будешь моей девушкой.

22. Экстерьер.

Река и каналы.

(День)

Узкие длинные лодки с подвесным мотором на корме пересекают широкую реку, борясь с сильным течением. На корме, у руля, под конусной соломенной шляпкой, застыл, как изваяние, лодочник. Мимо них течение проносит плавучие островки яркой и густой зелени, сбившейся в огромные кучи.

Туристы сидят на скамьях парами: европейские мужчины в обнимку с таиландскими девочками. На самом носу лодки — Кемаль и Сомкит, прижавшись друг к другу, любуются живописными видами, уплывающими назад, за корму.

Петер тоже на экскурсии, у него на коленях — «сиамская кошечка», но он не сводит глаз с Сомкит, запавшей, видать по всему, ему в душу.

Здесь, как и в самолете, есть стюардессы в элегантных униформах. Они обносят пассажиров фруктами: красными кусками арбузов, желтыми порциями очищенных от кожуры ананасов, розовыми дольками папайи.

Река живет своей напряженной жизнью, далекой от туристской ленивой неги. Старый пароход, пыхтя и отдуваясь, таскает от берега к берегу толпы людей. Баржи, груженные рисовой соломой, напоминают огромные стога, смытые с берега рекой. Лодки, переполненные сбившимися в кучу овцами и козами, оглашают воздух неумолкаемым блеянием. Куры кудахчут в решетчатых клетках.

Когда течение выносит туристскую лодку ближе к берегу, там, среди густых зеленых зарослей, вдруг возникает слоновья голова с задранным хоботом и раздается его трубный низкий рев. Иногда попадаются и рабочие слоны. Подгоняемые сидящими у них за ушами смуглыми погонщиками, они переносят, обхватив хоботом, связки бревен драгоценного красного дерева.

Купола буддийских храмов отливают золотом среди зелени.

Туристы въехали в узкий канал, протянувшийся прямой линией, зажатый с обеих сторон плотной стеной тропического леса.

На канале, прямо на воде, раскинулся базар. На лодках. Крестьяне и крестьянки, в конусных, плетенных из соломы шляпах, передвигаются с места на место на осевших под грузом овощей и фруктов лодках, предлагая покупателям свой товар. Там же варится в котлах рис, жарится на сковородках мяса и рыба. Кричат продавцы. От борта к борту передается товар, принимаются деньги.

23. Экстерьер.

Деревенская улица.

(День)

Маленькая обезьянка, обхватив лапками гладкий ствол пальмы, ловко взбирается до самой макушки дерева, где, под веером широких листьев, висят гроздья крупных зрелых кокосов. Схватив один из плодов, размером с ее голову, она начинает вертеть его, пока ветка, на которой он растет, не ломается, и кокос, как ядро, летит вниз, в толпу туристов, которые с хохотом разбегаются в стороны, избегая ушибов.

Владелец обезьяны, старик-крестьянин, разрубает тяжелым ножом один орех за другим, в каждую половинку засовывает соломинку и протягивает плоды туристам. Одни пьют кокосовое молоко через соломинку, другие — прямо из скорлупы, держа ее как чашку. Именно так и делает Кемаль, перепачкав себе усы. Сомкит же тянет молоко через соломинку. Им весело, они непринужденно смеются.

Таиландский мальчик выпустил из плетеной клетки большую кобру. Она свернулась в траве кольцами, подняв плоскую голову, похожую на древесный лист.

В другой клетке мечется небольшой пушистый зверек с хищной мордочкой.

Гид. Сейчас вы увидите битву между опаснейшей из змей — коброй и мангустой. Этот маленький зверек — единственный из животных, способный сразиться и победить могущественную королеву джунглей.

Другой полуодетый мальчик жестами расставляет туристов в круг, позванивая монетами в коробке, давая таким образом понять, что за это зрелище придется раскошелиться.

Мангуста выбежала из открытой мальчиком клетки, сделала несколько прыжков и замерла перед коброй, стоя на задних лапках, словно загипнотизированная ею.

Кобра зашипела, взвилась листообразной плоской головой над зверьком, выжидая удобный момент для атаки. Но мангуста ее опередила. Она совершила молниеносный прыжок и впилась острыми зубками в свернутое кольцами тело змеи. А кобра обмоталась спиралью вокруг пушистого зверька и ищет незащищенное место, чтобы вонзить в него свое ядовитое жало. И тут мангуста каким-то неуловимым движением маленькой головки впилась в змеиную шею. Кобре наступил конец.

Кемаль, как дитя, сгорая от любопытства, протолкался в первый ряд зрителей, чтобы получше все разглядеть, а к Сомкит, не проявлявшей интереса к надоевшему ей аттракциону, рассчитанному на туристов, подкатил Петер, давно выжидавший удобного момента, когда девушка останется одна.

Петер. Наконец-то ваш повелитель испарился. И я хочу воспользоваться случаем и похитить вас у него.

Сомкит. И это называется у вас дружбой? Уводить у друга его подружку?

Петер. Наши отношения никак не назовешь дружбой. Нас связывает лишь арендная плата, которую он мне платит за чердак в моем доме, где он и еще не— сколько таких же бедных турок обитают.

Сомкит. Что это означает? Что вы богаты?

Петер. Не так уж и богат… Но, во всяком случае, мои средства позволяют мне потратиться на дорогой подарок для такой прелестной особы, как вы.

Вот так болтая, они не заметили, как углубились в банановую рощу, потеряв из виду свою группу. И тогда из-за кустов выскочило несколько таиландцев, одетых по-крестьянски. Они сбили Петера с ног, молниеносно связав ему руки за спиной. Тоже самое сделали и с Сом-кит.

Туристы, после боя кобры с мангустой, вернулись к лодке. Гид пересчитывает их.

Гид. У нас не хватает одного туриста. Нужно его подождать.

Кемаль. И моей девушки не видно. Я пойду поищу ее.

Гид. Смотрите и вы не заблудитесь.

Кемаль бегом мчится по банановой роще.

Кемаль (кричит, приложив ладони рупором ко рту). Сомкит! Сомкит! Где ты? Мы уезжаем!

А гид, сверясь со списком, выкрикивает из лодки.

Гид. Господин Петер Вейс! Поспешите! Мы не можем долго ждать! У нас впереди большая программа.

Туристы в лодке пока еще не встревожены и добродушно посмеиваются.

Голоса.

— А зачем этому Петеру Вейсу откликаться? Он слишком занят барышней.

— Наш гид только портит ему удовольствие.

— Им там хорошо, дадим им время побаловаться.

Кемаль задохнулся от быстрого бега. Остановился, озирается по сторонам. Из банановых зарослей не доносится ни звука человеческого голоса. Лишь птичий гомон вокруг.

На лодке туристы уже не смеются, а опасливо переглядываются.

Гид. Что же нам делать? Пойти всем искать?

Мимо них прошмыгнула на большой скорости остроносая лодка с мотором на корме. За рулем — молодой крестьянин в конусной шляпе. Еще несколько таиландцев — на скамьях. И не видят туристы, что ногами крестьяне придавили ко дну лодки связанных Петера и Сомкит, а также Кемаля.

Лодка с пленниками ушла вверх по каналу, исчезнув, как в тоннеле, в тропических зарослях, сомкнувших вершины деревьев над водой.

Потом судно, не снижая скорости, миновало деревню, расположившуюся на берегу, а точнее, можно было бы даже сказать, в воде. Хижины стоят на сваях, а с землей их связывают мостики. Перед каждым домом торчат из воды деревянные шесты, вроде колодезных журавлей, а на их концах висят сети, которые крестьяне то опускают в реку, то извлекают их назад, поднимая в воздух, но уже с трепещущей в ячейках серебристой рыбой.