Завтра война - Александр Зорич

– Именно так, кадет Самохвальский, – официальным тоном подтвердил Власик. – Вам с кадетом Пушкиным выпала большая честь. Дело будет важное, серьезное. А потому и летать вам, как лучшим нашим пилотам.

– Вы совершенно правы, кадет Власик, – встрял я. – Кадет Самохвальский больше любого из нас достоин этой чести.

Оттащил я Колю в сторонку за рукав и говорю ему на ухо:

– Ну хоть ты не позорься. Давай скажи, что пошутил. Пойдем в бой вместе, мы же сколько об этом мечтали!

– Я боюсь, – отвечает Коля, отличник боевой и теоретической подготовки. – Не знал я, что в военфлоте у нас такое творится. В штабе бардак, в эскадрилье бардак, психи кругом, потери астрономические, как джипсов бить будем, сдается, никто не знает…

– А нам что с того? Наше дело – отвечать за себя. Если мы вместе с эскадрильей пойдем в бой и погибнем – значит, судьба была со смертью повстречаться. Но если эскадрилья погибнет без нас, а мы в Академию вернемся доучиваться, нам потом всю жизнь ходить как обоссанным. Все равно через год, или через два, или через пять нам придется встретить тех же джипсов. Или кого похуже. Но только отвечать мы тогда будем уже не за себя одних, а за ведомых, а может, и за целую эскадрилью.

– Плевать. Тогда у нас будет опыт. А вот так, глупо, пойти в бой зеленым новичком и…

– Каким еще новичком? У тебя сколько часов налета на учебной спарке? Двести, верно?

– Двести пятнадцать.

– Тем более. И одиночного налета, на настоящем «Горыныче», часов сорок будет. Да мы, может, по высшему пилотажу еще кого-нибудь из здешних волков сделаем!

– Как же, сделаешь ты их…

– Верняк. Их же учили еще на «Беркутах».

– Черта с два. «Беркуты» даже из учебных частей давным-давно списаны. Я как раз недавно читал…

– Спорнем?

Коля – человек умный, положительный. Любит кошечек. И котиков. Знает больше, чем весь наш учебный курс. И, по-моему, даже больше, чем некоторые преподы. Однако есть и в нем червоточинка. Азартен не в меру. Взять его на слабо – легче легкого.

– Спорнем.

– Но только уговор. Если выиграю я – ты войдешь в летный состав. Вместе со мной.

– Это нечестно!

– Честно!

– Н-ну… х-хорошо… допустим. А что будет, если выиграю я?

– Нет, не «допустим», а точно. Зато если выиграешь ты, я отдам тебе свою счастливую зажигалку.

– Ту самую?!

– Ту самую.

– Слушай… А она с тобой?

– Разумеется.

– Покажи.

Я показал.

– Плохо. – Коля снова погрустнел. – Видишь ли… Ты только не обижайся… Но тут вот какое дело. Если вдруг тебя собьют, она ведь вместе с тобой… Пропадет.

– Коля, ты с перепугу совсем плохой стал. Если выиграешь ты, я ее сразу, вот прямо сейчас и здесь тебе отдам!

– А ведь точно! – Он мгновенно просиял.

Я так и знал, что его это утешит.

– Ну что – по рукам?

– По рукам!

– Товарищ капитан третьего ранга! Скажите, пожалуйста, у вас какие учебные спарки в Академии были?

– «Горыныч», РОК-14У2… Но это уже второй вопрос, кадеты! – спохватился Готовцев. – Вы разобрались наконец, кому на войну, а кому на койку?

Я выматерился. Очень и очень грубо. Но очень и очень тихо.

Хорошо, что телепатов в природе не существует. Не выявлены, выражаясь армейским языком.

– Решили, товарищ капитан третьего ранга! – откликнулся Коля.

– Ну все, давай сюда свою красавицу, – прошипел он мне, протягивая раскрытую ладонь.

Я молча отдал зажигалку и поплелся к авиационным техникам. Насколько я понимал местные традиции, мне нужно было определиться с позывными и соответственно с художествами на киле.

Кем я буду?

«Тигром»? Претенциозно и избито. «Кометой»? Уже лучше, но вызывает неприятные ассоциации с подбитым флуггером. «Черепом»? Снова ассоциации не те…

– Так кто второй пилот, кадеты?! – рявкнул Готовцев. – А то сейчас будете жребий тянуть. Или устроим между вами бой на мечах за право от боевых вылетов отвертеться!

На его командирский рык обернулись все, кто был в Пятом ангаре. И пилоты, и техники смотрели на Колю с презрением.

– Я. Я беру последний флуггер. Можно мне котенка на киле?

Коля! Все-таки Коля! Нет, недаром называю я его своим другом.

– «Кот» у нас уже есть. Это я. – Готовцев был горд своими позывными и не скрывал этого.

– Вот и хорошо. А я буду «Котенком», можно? Чтобы сильнее отличалось – нарисуем сиамского. Или персидского.

– «Котенок» звучит не по-боевому. Но, принимая во внимание… – комэск крепко задумался над формулировкой, – …принимая во внимание… Короче, «котенок» так «котенок». Традиции сильны преемственностью.

– Благодарю, товарищ капитан третьего ранга!

– Идите знакомьтесь с техниками. А вы, – Готовцев обратился к Власику и Быстрову, – свободны. Надеюсь, до конца операции.

Группа Флоры – это огромное скопление астероидов в пресловутом поясе между Марсом и Юпитером. Именно возле Флоры концентрировались эскадры, которым предстояло стать ударным ядром Экспедиционного Флота «Наотар».

Туда же подтягивались и отдельные корабли, потрепанные в боях с джипсами и вышедшие теперь из баз Солнечной системы после неотложного ремонта и спешного пополнения личным составом. Одним из таких кораблей были наши «Три Святителя».

Группа Флоры, по мнению командования, была в общем и целом похожа на караван джипсов. Перед сражением за Наотар командование собиралось провести здесь учения по отработке взаимодействия двух эскадр: российской и германской.

Планировалась массированная ракетная атака, стрельбы главным калибром и прочие полномасштабные увеселения с уничтожением здоровенного астероида, по структуре и габаритам близкого к флагману джипсов.

Несмотря на то что многим из нас предстояло сражаться не в открытом космосе, а в атмосфере Наотара, атакуя укоренившиеся на планете домны и прикрывая ударные флуггеры, именно здесь, среди астероидов, наше авиакрыло готовилось провести серию учебных вылетов. Сколько именно – никто не знал.

В Экспедиционный Флот, кроме русских кораблей, вошли немецкие, а сверх того – отдельные отряды и дивизионы других наций-комбатантов. Наконец, в районе Наотара Флоту предстояло взаимодействовать еще и с вооруженными силами Конкордии.

Поэтому в придачу к штатным автоматическим переводчикам, входящим в состав аппаратуры связи наших истребителей, нам выдали еще небольшие наручные трансляторы модели «Сигурд». Это железо свободно работало со всеми языками Великорасы и других гуманоидных рас.

Кроме стандартного набора функций «Сигурды» имели еще одну фирменную изюминку: декодировали языки нескольких сотен видов животных. Конечно, в той степени, в какой инфра-, ультра– и просто звуки, издаваемые канарейками и воронами, собаками и дельфинами, можно считать «языками». И не только декодировали, но при необходимости и синтезировали соответствующие «фразы».

Производители «Сигурда» уверяли, что это очень полезная бонус-функция. Скажем, совершивший аварийную посадку посреди океана пилот мог позвать на помощь дельфинов или послать по матери надоедливых акул.

Солдат, атакованный комарами, в теории получал возможность вызвать «комариных истребителей» – стрекоз или летучих мышей. И так далее.

Весь этот бред представится вдвойне бредом, если учесть, что «Сигурд» пока что работал с одними только земными животными. А воевали-то мы отнюдь не на Земле. И катапультироваться в случае чего нам предстояло не над Тихим океаном, а над Сумеречными Лесами, населенными, как гласил справочник по Наотару, промежуточными растительно-животными формами жизни. Весьма необщительными, я полагаю.

Слетать на учебу «в условиях, приближенных к боевым», пришлось пять раз за двое суток. Такая интенсивность полетов на флуггерах приближалась к пределу человеческих возможностей.

Когда б не кое-какие плюсы – комбинированный душ, отличное питание, комфортабельные кровати с гидроматрасами, – я бы не выдержал. В каждом вылете наша эскадрилья получала новую учебную миссию. И при этом все они были спланированы так, чтобы использовать ресурс наших «Горынычей» на полную катушку. И человеческий ресурс тоже.

Мы прикрывали свои линейные корабли – многочасовое изматывающее барражирование на ближних и дальних подступах к эскадре. В один прекрасный момент по нашим радарам вмазали полосной помехой, а из группы Флоры вынырнули ударные флуггеры, поднятые с авианосцев наших коллег из Европейской Директории.

Их задачей было прорваться к российской эскадре и торпедировать наши авианосцы учебными фототорпедами. Нашей задачей – расстрелять паршивцев из фотопушек.

В грандиозной свалке наши истребительные эскадрильи перебили много флуггеров условного противника, а остальных заставили с позором ретироваться. Я даже понадеялся, что и на мою долю выпала удача. Вернулся на авианосец довольный, как слон, и готовился принимать поздравления от Кольки Самохвальского.