За гранью - Марк Энтони

Здравый смысл подсказывал вернуться в салун и попросить кого-нибудь из посетителей взять пикап на буксир, чтобы завести на ходу. Но тогда не избежать массы вопросов, куда и зачем он направляется, а Джек просил его никому об этом не рассказывать. Тяжко вздохнув, Трэвис пустился рысцой по улице. От «Обители Мага» его отделяло не более мили, и ему вполне по силам преодолеть эту дистанцию пешком. Только что пробило девять, но единственный в городе светофор уже переключился на свободный режим, равномерно подмигивая своим янтарно-желтым кошачьим зрачком. Уайлдер пытался не вспоминать рассказ помощника шерифа Уиндом о дельгете. Сегодня он уже позволил собственному воображению возобладать над рассудком и отнюдь не желал повторения эксперимента.

С мостовой он перебрался на тротуар. Проходя мимо двери закрытого хозяйственного магазина, Трэвис внезапно остановился и поправил свои магические очки. Так и есть: тот же самый странный символ, что и на двери салуна. Спускаясь по Лосиной улице, он насчитал еще несколько дверей, отмеченных таким же знаком. Поежившись, будто от холода, Уайлдер прибавил шагу.

Минут через пятнадцать, он с облегчением остановился перед входом в «Обитель Мага». Антикварная лавка занимала первый этаж ветхого здания викторианской эпохи на западной окраине города, а жилые апартаменты Джека Грейстоуна располагались в верхней части особнячка. Дом окутывала тишина, и за окнами царил сплошной мрак: ни в лавке, ни в декоративной башне, вызывающей у Трэвиса ассоциацию с бастионом средневекового замка, ни за бархатными портьерами верхних этажей, словно взирающих на мир из-под прикрытых век, не было ни проблеска света. А дома ли Джек? Трэвис поднялся по ступенькам парадного крыльца и собирался постучать, но не успели костяшки его пальцев коснуться двери, как та распахнулась.

— Клянусь бородой Вотана, ты очень вовремя, Трэвис!

Уайлдер нырнул в дверной проем и очутился в прихожей, до такой степени загроможденной всяким хламом, что он чуть было не упал. Джек поспешно захлопнул дверь. В руках он держал маленькую керосиновую лампу. Ее слабо мерцающий фитиль был единственным источником света.

Джеку Грейстоуну на вид можно было дать не больше шестидесяти, хотя Трэвис знал его вот уже семь лет и готов был поклясться, что тот нисколько не изменился за это время. Внешность его была довольно примечательной. На породистом лице выделялись классический «римский» нос и глаза поразительной небесной голубизны. Стального цвета бородка была аккуратно подстрижена, не в пример редеющей седой шевелюре, оставленной в живописном беспорядке. Одежду хозяина дома составлял старомодный, но весьма элегантный костюм английской шерсти, под которым виднелись ослепительно белая и безукоризненно отглаженная сорочка и зеленый фланелевый жилет. Трэвис не мог припомнить, чтобы его друг когда-либо надевал что-то другое.

— Извини, что задержался, Джек, — проговорил он, пытаясь отдышаться, — но у меня машина не заводилась, так что пришлось пешком топать.

— Пешком? — Джек озабоченно посмотрел на Уайлдера. — Я бы не сказал, что это была удачная мысль с твоей стороны. Особенно в такую ночь, как эта.

Трэвис пригладил ладонью растрепавшиеся волосы.

— Джек, что происходит? Я не знал, что и подумать, когда нас разъединили!

— Ах это… Ты уж прости меня, Трэвис, но я сам виноват. Когда мы разговаривали по телефону, мне показалось, что в холле кто-то возится. Видимо, я слишком резко повернулся и в результате случайно обрезал мечом телефонный шнур.

Трэвис выпучил глаза.

— Мечом?!

— Ну да, мечом. Это что-то вроде очень большого ножа, которым пользуются рыцари в…

— Я знаю, что такое меч!

Джек метнул на него пронзительный взгляд.

— Зачем же тогда спрашивать?

Трэвис обреченно вздохнул. Как бы сильно ни нравился ему Джек Грейстоун, разговор с ним зачастую превращался в сплошное мучение.

— Джек, будь любезен объяснить мне наконец, зачем я тебе понадобился?

— Тьма надвигается, — абсолютно серьезным голосом ответил старик.

Вслед за этим он повернулся и пропал в извилистых лабиринтах антикварного салона. Трэвису ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Из полумрака выплывали запыленные реликты былых веков: серванты с фарфоровыми ручками, покрытые свинцом зеркала, каминные подставки для дров на когтистых львиных лапах, обитые бархатом кареты и потускневшие от времени цирковые афиши. Джек неустанно заботился о пополнении своей уникальной коллекции новыми экспонатами. Собственно говоря, на этой почве он и сошелся с Трэвисом, а затем стал его лучшим другом.

В один прекрасный день вскоре после того, как Трэвис Уайлдер занял место за стойкой «Шахтного ствола», в двери салуна вошел Джек Грейстоун в своем неизменном костюме. Он явно не походил на обычного посетителя, но впечатление производил вполне благоприятное. Поздоровавшись, он вежливо поинтересовался, нельзя ли ему осмотреть кладовые и подвалы заведения «на предмет наличия там вещей, имеющих историческую ценность». Это посещение совпало с отлучкой из города Энди Коннелла, по странному совпадению поручившего перед отъездом новоиспеченному бармену «разобраться с барахлом», скопившимся за сотню лет существования салуна. Естественно, Трэвис был просто счастлив оказать услугу человеку, который мог избавить его от этого малопривлекательного занятия.

Впрочем, прошло совсем немного времени — впоследствии Трэвис так и не смог сообразить, как это вышло, — и он очутился в подвале, весь в грязи и паутине, роясь в нагромождении столетнего хлама, тогда как Джек, восседая на табурете у стойки бара, непринужденно руководил поиском раритетов. Кончилось тем, что залежи оказались наконец-то расчищены, а Трэвис перевез на своем грузовичке в «Обитель Мага» полный кузов медных светильников, стульев с гнутыми ножками и толстостенных бутылок фиолетового стекла. Где-то в ходе этой операции Джек решил, что они с Трэвисом отныне лучшие друзья, а Трэвис не счел нужным убеждать его в обратном.

И все же, несмотря на их многолетнюю дружбу, Уайлдер был попросту поражен странным поведением Джека в этот вечер. Он пробирался вслед за ним в дальний конец лавки, ориентируясь лишь на огонек керосиновой лампы. Хозяин перешагнул через груду полуразбитых греческих амфор, обогнул приставленный к стене деревянный саркофаг и начал подниматься по узкой деревянной лесенке, о существовании которой Трэвис, регулярно посещавший «Обитель Мага», даже не подозревал.

Стены по обе стороны лестницы были увешаны множеством старинных фотографий в позолоченных антикварных рамках. Одна из них привлекла внимание Трэвиса. Он остановился и пригляделся повнимательнее. На снимке была группа мужчин и женщин с постными физиономиями, облаченных в строгие деловые костюмы старомодного покроя. Некоторые держали в руках кирки и лопаты, стоя на краю выкопанной в земле глубокой ямы. В нижней части фотографии паутинной вязью было что-то написано. Уайлдер прищурился и с трудом разобрал текст: «Странноприимный дом Беккстта для детей-сирот. 1933». Судя по всему, на этом фото был запечатлен момент закладки старого приюта. Однако Трэвиса заинтересовало в нем совсем другое. На заднем плане снимка можно было различить какое-то прямоугольное сооружение. Оно было частично скрыто за шляпкой одной из женщин, но Трэвис опознал его безошибочно и с первого взгляда. Тот самый рекламный щит на обочине горного шоссе. Только на этой фотографии на щите еще не было сигаретной рекламы, зато хорошо был виден живописный пейзаж. Выходит, эта картинка сохранилась аж с 1933 года! Знать бы еще, что она рекламирует? Внизу виднелась какая-то надпись, но разобрать ее Трэвис так и не смог.