Сансара. Оборот первый - Василий Анатольевич Криптонов

Теперь она выглядела так, будто дрыхла уже не первый час, мне аж завидно стало. Сразу вспомнил, что подорвался сегодня черт-те во сколько, хотел тачку пригнать пораньше… Пригнал, ага. Молодец.

— Хр-р-р.

Я вздрогнул:

— Что это?

Диана хмыкнула.

— Хр-р-р.

Блин, да что происходит?!

— Хр-р-р!

С третьего раза до меня дошло, хотя и не поверилось.

Тян храпела.

Очаровательный ротик с пухлыми розовыми губками, успевшими натворить в моем воображении столько, что голова шла кругом, приоткрылся в точности как у Андрюхи-сварщика, соседа по подъезду.

Триста шестьдесят дней в году Андрюха-сварщик вел добропорядочный и размеренный образ жизни. Копался в ржавом нутре ушатанной «Нивы», ругался с женой, смотрел футбол и вкалывал на шести огородных сотках. Но строго на триста шестьдесят первый день, без всяких видимых причин, вдруг бодро и стремительно уходил в запой, не показываясь оттуда в течение трех суток. Жена его в такие дни домой не пускала, и дрых Андрюха прямо во дворе, на лавочке «для алкашей». А потом жизненный цикл начинался заново, Андрюха переходил из состояния куколки в бабочку до следующего запоя. Ну, или наоборот, из бабочки в куколку — тут сложный философский вопрос.

И вот еще, кстати — какими неведомыми флюидами манила алкашей именно эта лавочка, и чем таким отличалась от пяти остальных, находящихся во дворе, сложно сказать. Но бухали всегда исключительно на ней, как признанные дворовые алконавты, так и залетный молодняк — охрененная, между прочим, загадка мироздания, покруче этих ваших миров.

Так вот, во дни запоя Андрюха-сварщик дрых на лавочке, и его прокуренный рот был перекошен в точности, как сейчас у тян.

— Хр-р-р!!! — сказала тян, напористо увеличив тональность. Ей-богу, с Андрюхой она уже вполне могла соперничать.

— Тише, девочка, — не отрываясь от смартфона, сказала Диана и потрепала тян по коленке. — Тише, а то лопнешь… Переверни.

Последнее относилось, очевидно, ко мне.

— Что перевернуть?

— Не «что», а «кого», балда! — Диана кивнула на тян. — Эту курицу на бок, а то оглохнем. Слепок сознания я сделала, грузится пока. — Она, не отрывая взгляда от смартфона, отошла в сторону.

Я приблизился к дивану. Взял тян за плечо и попробовал перевернуть на бок.

Блузка от движения распахнулась еще призывнее. Лифчик под блузкой оказался кружевным, полупрозрачным и не скрывающим почти ничего. Почти… Нет, неправильно она лежит. Бедной девушке наверняка неудобно. Ну-ка… Убедившись, что просыпаться и лупить меня по морде тян не собирается, я взял ее за плечо уже гораздо увереннее. Подумав, второй рукой придержал за талию. Еще подумав, сдвинул руку повыше — естественно, чтобы удобней было переворачивать.

Подумаешь, храпит так, что Андрюха-сварщик удавился бы от зависти! Девушка в таком лифчике может позволить себе храпеть хоть в консерватории, хоть на лекции в универе. Да хоть под водой или на ходу с открытыми глазами! Я сдвинул руку еще выше, почти достигнув самого удобного положения.

— Хорош мужика тискать, — рявкнула Диана.

— Никакой она не мужик, — обиделся я. Хотя от дивана отошел.

— Никакой, — буркнула Диана, — это точно. Говно, а не мужик.

— В смысле? — не понял я.

Диана не ответила. Она смотрела на экран, и лицо ее по мере просмотра становилось все злее. Когда в итоге прошипела:

— Козёл! — и швырнула смартфон в кресло с розовыми оборочками, я, в общем-то, не удивился.

На тян Диана уставилась с такой ненавистью, что мне показалось — сейчас придушит.

— Что ты там увидела? — торопливо постарался я переключить внимание. — Что он натворил?

— Он идиот!

— Ну… идиотов много, — ввернул сомнительное утешение я. — А где деньги, ты узнала?

Диана бурно задышала. Кажется, теперь ей хотелось прибить меня, и сдерживалась она с трудом.

— Пойду приготовлю чай, — осенило меня.

Героини матушкиных сериалов в случае любых жизненных неурядиц заваривали чай.

Муж изменяет с шофером, про которого семнадцать серий назад выяснилось, что это его внук?.. Выпьем чаю.

У тебя украли четыре виллы, бассейн и любимого миттель-шнауцера цвета младенческих какашек?.. Выпьем чаю.

Дочь выходит замуж за садовника-трансвестита, который пытался покончить с собой, потому что не победил в конкурсе красоты?.. Выпьем чаю.

Планета взорвалась и жить придётся на осколке астероида?.. Ну, вы поняли.

Других напитков в матушкиных сериалах не употребляли, да и хрен с ним. Зато мантру про чай я на всю жизнь запомнил, кто б знал, где пригодится. Из комнаты ломанул с такой прытью, как будто собирался тушить пожар. Кухню обнаружил там, где и ожидал, но ничего, похожего, на чайник, не увидел. Я вам больше скажу: в предполагаемой кухне не было ни плиты, ни даже раковины.

Посреди небольшого помещения на хромированной ноге высилась стеклянная чаша размером с небольшой тазик. Чашу опоясывала широкая каменная доска; подойдя ближе, я разглядел, что камень искусственный. Рядом стояли два высоких, как в барах возле стойки, плетеных стула. На стенах — шкафчики со стеклянными дверцами и картинки с изображениями тян в новых замысловатых позах. Офигеть все-таки, до чего она гибкая… Ого! Еще и вот так может?..

— Ну и где твой чай?

Диана подкралась в момент, когда я пытался сообразить, куда девать хвост. Ну, то есть, если поза пенсионерская, то все понятно. А вот если тян встанет, как на этой фотке…

— Как раз ищу, — поспешно отворачиваясь от картинки, огрызнулся я, — не видишь, что ли?

— Вижу, ага.

Диана открыла один из шкафчиков и вытащила две голубые чашки, разрисованные розовыми и фиолетовыми сердечками. Сердечки танцевали на тонких ножках, обнимались тонкими ручками и задорно подмигивали огромными глазами с длиннющими ресницами.

Диана надавила на хромированный кружок на дне стеклянной чаши, и вверх забил водяной фонтан. Когда наполнила чашки, фонтан перестал бить. Присмотревшись к столешнице, Диана взялась за ее край и потянула вверх. От круглой столешницы отделилась секция шириной сантиметров тридцать, открыв черную стеклянную поверхность. Диана поставила чашки на нее и снова полезла в шкафчик.

Я завороженно наблюдал за тем, как черное стекло под чашками постепенно краснеет, раскаляясь. А Диана, одну за другой, извлекала из шкафчика нарядно разрисованные коробки и банки. Открывала, нюхала, морщилась и ставила обратно. Наконец сказала:

— О!

И бросила по щепотке чего-то из выбранной коробки в каждую