Бунт при Бетельгейзе - Андрей Егоров

Впереди замаячил знакомый силуэт. Огромный и лохматый, похожий на обезьяну коск по кличке Лапша, один из немногих на Баранбау представителей опасной и непредсказуемой расы рангунов – второй по распространенности в галактике после людей. Лапша работал вышибалой у ростовщика Зюзина. Этого персонажа Эдик желал видеть меньше всех на свете.

– Эй, Цитрус, – закричал Лапша, – ты-то мне и нужен!

– Да что вы все, сговорились, что ли?! – вскричал Эдвард и попытался обежать рангуна по дуге. Но тот ринулся ему наперерез. Силы и скорости Лапше было не занимать. Он взвился в воздух, как лучший форвард команды по Мертвецкому рэгби на Больших межгалактических играх. Сбил Эдика с ног и потащил за шиворот в ближайшую подворотню. Цитрус попытался подняться, но рангун прижал его коленом к земле.

– Так, Цитрус, – заявил Лапша, – ты у Зюзина деньги под проценты брал?

– Брал, – обреченно пискнул Эдвард.

– Я ж тебя предупреждал, что Зюзин – это тот же я, только не такой страшный с виду. А на самом деле – еще страшнее. Так?

– Ну, так, – буркнул Эдик и взмолился: – Честное слово, Лапша, мне сейчас не до вас с Зюзиным.

Ему казалось, что копы вот-вот появятся из-за поворота и защелкнут наручники у него на руках. Хотя наручники – это далекая перспектива, а бешеный рангун – вот он, рядом.

– На меня сегодня весь город ополчился, – пожаловался Эдик и продемонстрировал искалеченную левую руку, – гляди, что со мной сделали.

– Пальцы за долги режут? – с пониманием хмыкнул Лапша. – Это правильно. Таких, как ты, учить надо. Жестоко, но справедливо. Вот скажи мне, Цитрус, ты дурак или жить совсем не хочешь?

– Я дурак, – с готовностью согласился Эдик, – только отпусти меня.

– Нет, Цитрус, – скорбно ответил рангун, – не могу я тебя отпустить. Потому что достал ты Зюзина вконец. И сейчас я тебя буду учить уму-разуму, чтобы ты понял, что долги надо отдавать. Давай-ка сюда свою руку.

– Какую?

– Да вот эту самую. В бинтах.

– Ты что? Не надо…

– Надо, Цитрус, надо.

Лапша ударил Эдика в лицо – не очень сильно, чтобы тот ненароком не вырубился. Потом поднялся и наступил лежащему Цитрусу на больную руку тяжелым ботинком.

Эдвард закричал от боли, засучил ногами по асфальту.

– Нравится? – поинтересовался Лапша. – А ты как хочешь?! Думал, долги отдавать не будешь – и всё у тебя в жизни сложится хорошо? Нет, кончилось твое хорошо. Навсегда кончилось. Будешь, падла, знать, как обижать честных людей.

Эдик извивался и едва не плакал, потом взревел, как свихнувшийся мамбусианский хорек, и пнул рангуна между ног. Получилось удачно. Тот охнул от неожиданности, схватился за промежность, но с несчастной руки Эдварда не сошел, пока не услышал, как совсем рядом взвыла сирена.

– Копы! – выдавил он и заторопился прочь, не отнимая лохматых ладоней от ушибленного места. – Ну, я тебя еще достану, гнида!

Цитрус вскочил и, придерживая больную руку, побежал следом. Поравнявшись с ковыляющим Лапшой, он от души пнул его под зад. Зад оказался таким твердым, что Эдик ушиб ногу. Прихрамывая, прибавил шагу. Рангун взревел, но броситься вслед за наглецом не смог – бессильно погрозил ему кулаком и заковылял дальше.

На бегу Эдвард обернулся и увидел, что пара копов заломили рангуну лапы, другие, вынимая на бегу парализаторы, бегут за ним.

Эдик свернул за очередной поворот. И здесь удача наконец-то улыбнулась ему. На площади Согласия проходила шумная демонстрация, собралось не меньше двухсот человек. Очередной мусонский митинг. Мусоны по всей Галактике боролись за права трудящихся, и не только трудящихся, но и всяких меньшинств, требовали отставки сената Межпланетного братства и назначения на роль главы сената их лидера – Адольфа Шимлера. Шумные выступления мусоны устраивали регулярно. Но демократическое правление Межпланетного братства со свойственным всем демократическим правлениям демократизмом не обращало на митинги никакого внимания. В свободных мирах цивилизованного космоса всякий занимался тем, чем хотел. Пока мусоны не призывали к беспорядкам и не проливали кровь, к ним относились терпимо. А если где-то на краю Галактики они и проливали чью-то кровь – властям Баранбау не было до этого никакого дела.

Щуплому невзрачному Эдику легко удалось затеряться в толпе. Своей ординарной внешностью он по праву гордился – с таким лицом и фигурой можно в любом многолюдном сборище сойти за своего. Главное – правильно себя вести и не привлекать к себе лишнего внимания. Он подхватил край красочного транспаранта «Долой сенат!» и принялся хором с остальными выкрикивать: «Свобода, равенство, братство для разумных и цивилизованных существ!», «Бородавочников – в резервации!», «Долой продажных сенаторов и главу сената!», «Адольфа Шимлера в сенат!».

Несколько полицейских, позевывая, стояли по краям площади – наблюдали за тем, чтобы митинг проходил спокойно. Хотя мусоны на Баранбау не позволяли себе ничего, что выходило за рамки закона, ходили слухи, что Адольф Шимлер, страдающий легкой формой шизофрении, время от времени приказывает своим сторонникам провоцировать массовые беспорядки. А на некоторых планетах мусоны создали боевые отряды и вели настоящую партизанскую войну. Правда, в этом случае они прикрывались активистами местных организаций – попробуй, докажи, что за всем стоят именно мусоны!

Выступая по стереовидению, Шимлер набрасывался на своих оппонентов с желчной и яростной критикой, пользуясь для того, чтобы доказать свою правоту, зачастую не только вербальной аргументацией, но и кулаками. Безобразная драка Шимлера с представительницей партии феминисток Марией Тверской вошла в историю. Тверская оттаскала лидера мусона за уши, он, в свою очередь, укусил ее за левую грудь, использовав невысокий рост в качестве преимущества. Впрочем, много он на этом не выиграл – только сломал зуб о прекрасный силиконовый наполнитель с углеродистыми волокнами.

Несмотря на явную неадекватность лидера, обществу мусонов каким-то образом удавалось поддерживать видимость нахождения в правовом поле. Оно постепенно разрасталось, находя всё новых сторонников по всей Галактике.

Вскоре на площади объявились запыхавшиеся преследователи Эдика. Копы с красными лицами забегали по периметру митинга, выглядывая беглеца в толпе. Парочка полицейских попробовала пробраться в центр площади, но митингующие обругали их нехорошими словами и вытолкали взашей. До Цитруса донеслись сердитые голоса: «Нарушение гражданских свобод», «Попрание прав трудящихся». Кто-то, менее подкованный в политических лозунгах, гаркнул на всю площадь: «Совсем легавые оборзели!» Едва не завязалась драка. Но полицейские быстро сообразили, что не стоит реагировать на агрессивные выпады. Новых попыток проникнуть внутрь толпы мусонов они предпринимать не стали, продолжая кружить вокруг, словно стая стервятников.

Эдвард постарался стать меньше ростом, сгорбился, спрятал лицо за портретом Адольфа Шимлера, размышляя о том, как хорошо, что у лидера мусонов такая широкая физиономия – за ней не то что его, целый отряд космокаторжников спрятать можно.

И тут его кто-то тронул за локоть – здоровой руки, по счастью. Цитрус затравленно оглянулся. На него большими зелеными глазами глядела симпатичная круглолицая девушка. Темные прямые волосы расчесаны на пробор. На вид девушке было не больше двадцати. «Да что там двадцати, – подумал Эдвард, – ей, наверное, и восемнадцати нет! Пластическая хирургия достигла, конечно, значительных высот, только выражение глаз ведь всё равно не подделаешь. Глаза всегда выдают старух с гладкой кожей и высоким бюстом».

«Еще одна кредиторша?» – промелькнула мысль в мятущемся сознании Эдварда. Нет, девушка выглядела слишком наивно, чтобы быть проституткой. Так что же ей от него надо?

– Ты ранен, друг? – поинтересовалась девушка, указывая глазами на истерзанную руку Цитруса.

– Да, – не стал запираться Эдик. – Упал неудачно.

– О! – воскликнула девушка. – Скромность! Нечасто встретишь такое в наше время. Зачем же ты пришел на митинг? Я сразу поняла, что ты – из боевого отряда. А мне так нравятся парни из боевых отрядов! Тебе, наверное, досталось на Цирцении?

Аферист оглядел девицу с головы до ног. Туфельки на высоком каблуке, джинсы, нарочито порванные в нескольких местах, блузка с глубоким вырезом. Кожа белая, нежная… И эти огромные глаза! Нет, девочка явно работает за идею! С такими людьми просто общаться, если иметь соответствующий подход.

– Да, – Эдик посчитал, что спорить бессмысленно. Если уж он решил выдавать себя за мусона, то нужно делать это с максимальной пользой. – С космодрома сразу на митинг. Только что подошел. Хотел найти верных людей.

– Отлично! – воскликнула девушка. – Ты их уже нашел! Я сейчас отведу тебя к секретарю…

– Нет! – воскликнул Цитрус. – Только не это!

– Почему?