Королевские чётки. Зерно чужестранца - Мари Мальхас

– Быстро! – рявкнул брюнет амбалу. Тот грубо подхватил Даргана и, закинул в комнату, как мешок с мусором. Дверь за ними закрылась.

Я кинулась через проход, они даже не потрудились запереться. На моё появление странная троица не обратила никакого внимания. Король неподвижно лежал на кровати. Блондин и амбал теснились у окна. Брюнет прохаживался взад-вперёд по маленькой комнате, сложив руки за спиной:

– Доставай щипцы и верёвку. Думаю, для подписания бумаг ему и трёх пальцев хватит! – проговорил он.

В этих словах, движениях, вообще во всём их внешнем виде просматривалось что-то неестественное. Однако думать об этом у меня не было времени, во мне заговорил рыцарь Армады.

Ноги сами встали в боевую стойку, лезвие легендарного клинка блеснуло в оконном свете Троица обернулась, каждый из них поспешно принял нечто среднее между боевой стойкой и фигурой танца. Это походило на элементы древних боевых искусств, которыми пользовались ассасины. Рисковать и приближаться к ним я не стала, а отправила молнию в острый край подоконника – так учил Гредвар.

Молния отразилась и раздвоилась, сразив амбала и блондина – они упали оглушённые. Брюнет же ловко отпрыгнул и запустил в меня дротик, что с моим амулетом «Уворота» бесполезно – он пролетел мимо. Пришла очередь меча. Я встретила атаку одним резким движением и завалила его на стену.

"Нет, не ассасины. Кто тогда?"

И, словно в ответ на мои слова, зажатый в угол брюнет завопил. Не злобно, а очень даже обиженно:

– Не, дружбан, мы так не договаривались! Слышишь? Она слишком хорошо дерётся, убьёт же!

Пришлось сморгнуть: он обращался к Даргану! И король вдруг "ожил", сел на кровати:

– Ладно. Признаться, я тогда этого не знал.

– Да пошёл ты! – брюнет почти плакал. Холодность, с которой он грозился оставить королю три пальца, улетучилась. Передо мной ныл напуганный чернявый парнишка. – Мне эти травмы к чёрту не сдались, я подзаработать хотел, а теперь неделю целителю свой обед отдавать буду.

Дарган прижал ладонь ко лбу:

– Я оплачу, – вздохнул он, – вдвойне. Только замолкните! Кеита, прошу, оставь их, они ни в чём не виноваты, они просто актёры.

До меня начала доходить суть происходящего, я убрала меч, хотя хотелось рубить и резать, но не актёров. Я посмотрела на короля так, чтобы он сразу всё понял, во мне закипал праведный гнев. Он холодно выдержал мой взгляд.

Тем временем брюнет со вздохом и демонстративным цыканьем приводил товарищей в чувства. Те стонали, жаловались и отказывались подниматься. Сердце моё заныло – я бы никогда не опустилась до неоправданного насилия.

Однако услышав звон монет в мешочке Даргана, актёры резко ожили. Значит, для них это тоже была лишь часть представления, обошлось без серьёзных травм, на душе полегчало, но лишь самую малость.

Я тихо наблюдала, как король отсчитывал серебряные, как актёры довольно скалились, и, потирая ушибы, уходили. Но как только дверь за ними закрылась, снова подняла меч.

Дарган покосился на лезвие:

– Кеита… – голос звучал сдержано и осторожно. – Давай без шуток, я ведь только что убедился, что ты не желаешь мне зла. Или…

– Теперь желаю! – сказала я намного громче, чем хотела. – А то я тут бью людей, которые мне ничего не сделали!

– Кеита, я не буду с тобой драться.

– Зато будешь обманом заставлять драться меня? – обида и раздражение брали верх, в груди жгло, будто наелась острого перца.

Я наступала, пока Дарган не упёрся спиной в стену, затем нацелила остриё ему в грудь. Нет, я, конечно, не собиралась причинять ему вред, но обязана была показать свою позицию раз и навсегда. Я не потерплю, чтобы мою преданность использовали против невиновных – это не шутки!

– Знаешь, что, Величество, ты перешёл всякие границы. Меня ещё никто не умудрялся так взбесить, и это за два дня! – я говорила тихо, не в силах унять раздражение, челюсть моя немела. – А ну рассказывай, что здесь происходит!

Отдать ему должное: он оставался непоколебим, ни один мускул на лице не дрогнул. Он прислонился к стене, глядя поверх меня.

– Я не буду разговаривать в таком положении, убери меч! – холодно проговорил он.

– У тебя не получится всё время мне приказывать!

– Думаешь, у тебя получится приказывать мне?

– Когда ты поймёшь, что мир внизу устроен иначе, чем у тебя там, под облаками?! Здесь все равны, а правоту доказывают мечом или монетой – нравится тебе это или нет. Никто не собирается спускать тебе обиды, и слово твоё тут ничего не значит! Не веришь? Проверяй это на себе, а не на мне!

В груди полыхало пламя, хотелось рычать, я отнюдь не выплеснула всё, что хотела. Но накидываться на него – всё равно, что накидываться на придорожный камень. Я убрала меч и опёрлась о стену напротив.

С отрешённым видом он стоял ещё секунд десять потом заговорил, глядя мне в глаза:

– Я понимаю твою обиду, Кеита, но и ты меня пойми. Я не знал о тебе ровным счётом ничего. Да и сейчас не знаю, кроме твоего имени и того, что четыре года назад…

– Да ты нормальный? Сам подошёл, попросил помощи, а теперь спрашиваешь, зачем я за тобой следую.

– Вот именно, а ты пошла за мной аж на западные дороги, и собираешься дальше, лишь стоит мне сказать. Знаешь меня, хотя мы ни разу не встречались, но сама не представилась, я смог опознать тебя только по мечу. Я должен был тебя проверить.

Он прав, может, это не много странно, но:

– Разве я дала хоть малейший повод в себе усомниться?

Он помотал головой:

– Тем не менее твоё отношение на слепую преданность не тянет. Тебя кто-то нанял.

Он помолчал. Я не ответила. По мне, чем дольше он не знает, что я из Армады, тем лучше. А то тогда в меня уж точно будут лететь одни приказы.

– Что ж, по крайней мере, этот кто-то велел меня защищать. Бог знает, что ещё, но хотя бы так.

– Откуда столько осторожности? Против тебя что, заговор?

– Против короля всегда есть заговор. Думаю, ты не совсем представляешь, с чем я столкнулся.

– Так тебя участник заговора из окна выбросил?

– Послушай, Кеита, я, конечно, доверяю тебе больше, чем прежде, но лишь самую малость.

«Так он готовит мне ещё какую-то проверку?»

– Да как бы там ни было, я могла убить тех людей, ты это понимаешь? И что тогда?

– Ну… Когда их нанимал, не понимал.