Записки янычара - Константин Михайлович

«Записки» Константина при всей своей оригинальности входят в круг тех произведений на турецкую тему, число которых все более возрастает в XV в. Наиболее известными из них являются описание путешествия солдата из Баварии Иоганна Шильтбергера (1394—1427 гг.[44]), а также записки французского маршала Бусико (ум. в 1415 г.[45]) и французского дворянина Бертрандона де-ла Брокьера, посетившего Турцию в 30-е годы XV в.[46] Все эти сочинения являются мемуарами в собственном смысле слова. Их авторы описывают только те события, участниками которых они были, и только те места, которые они сами посетили. Все эти сведения, конечно, важные, но в этих описаниях мы не найдем данных о военной, государственной и финансовой системе Турции. Сведения об этой стране не идут у них далее бытовых зарисовок, описания придворного церемониала и состава двора султана (Брокьер) или описания христианских святынь Палестины (Бусико и Брокьер).

Обзор списков «Записок янычара» целесообразно разделить на три части: польские, чешские, польские и чешские позднейшие переработки. Сведения обо всех этих списках приводятся главным образом по краковскому изданию 1912 г., осуществленному Я- Лосем, с поправками о современной сохранности и местонахождении списков и по совместной работе А. Данти и Г. йова-нович, посвященной переработкам памятника в XVII в. Сведения об этих изданиях помещены в историографическом очерке. Условные обозначения списков буквами латинского алфавита, под которыми они вошли в научный оборот, в данном издании сохраняются.

Польские списки:

1) Z — Собрание Ординации Замойских в варшавской Национальной библиотеке (BN BOZ 1169). В Г, на 77 л., водяные знаки— 1525—1541 гг., польская скоропись XVI в. (пять почерков). Последним почерком в конце рукописи запись: «Tha Kroy-nika pyszana naprzod litera Ruska latha Narodzenia Bozego 1400», (sic!), т. е. «Эта хроника нисана русскими буквами в год от Рождества Христова 1400».

По поводу записи необходимо сразу же заметить, что дата написания хроники явно передана ошибочно. Речь скорее может идти, как об этом говорилось выше, о 1500 г. Сама запись с точки зрения польской орфографии XVI в. изобилует ошибками. Вопрос о том, что следует понимать под русскими буквами, не вполне ясен. Вероятнее всего, это просто кириллица, вполне возможно, что и сербская.

2) К — Библиотека Польской Академии наук в Курнике (№ 1375). В 1°, на 235 л., водяной знак—1565 г., польская скоропись XVI в. Памятник входит в состав сборника, в котором находятся «Воинские правила». В списке есть пропуски (предисловие и главы 46, 47). В списке К пропущены те же слова и фразы, что и в списке Z, что объясняется их общим протографом.

3) Р — Национальная библиотека в Варшаве (№ 3080). До 1928 г. принадлежал Публичной библиотеке в Ленинграде (F. IV. 250). В Г, на 57 л., польская скоропись конца XVI в. Сходен со списками Z и К, но имеет целый ряд дополнений и пояснений.

4) А — Городской архив в Кракове, собрание Русецких (Rus. 26). В Г, на 144 л., польская скоропись первой половины

XVII в. Памятник открывает сборник, в состав которого входят статьи: а) Как султан Селим вступил на престол; Ь) Описание войска турецкого султана Сулеймана; с) Статьи военных занятий; d) Хроника Волошской земли (1352—1566); е) Описание турецкого штурма под Сегетом в 1566 г. Текст списка сходен со списком Р и имеет такие же пояснения и дополнения.

5) W—Ранее находился в собрании городского музея в Вильнюсе. В настоящее время местонахождение неизвестно. В 4°, написан в подражание печатному шрифту XVII в. Памятник входит в состав сборника сочинений Станислава Ласского. Сборник издан целиком М. Малиновским[47]. В конце заглавия «Записок» имеется запись: «Z lacinskiego jgzyka na polski przelozone», т. е. «Переведено с латинского языка на польский». Список почти полностью совпадает со списком Z.

6) С — Собрание Чарторыйских Национального музея в Кра кове (С?. 1588). В 4°, на 298 л., польская скоропись XVII в. Список тот, который открыл в Бердичеве Галензовский в 1828 г.

Чешские списки:

1) М — Национальный музей в Праге (IV.9). В 4°, на 105 л., первая половина XVI в. Памятник входит в конволют со случайным по содержанию сочинением о добродетелях. Список имеет особое заглавие: Tuto sprawu a kroniku popsal a slozyl geden srbin nebo racz s kralowstwi nehdesseho srbskeho a nebo raczskeho menem Konstantin syn Michaela Constantinowice z Os-terwicze kteryz byl wzat od turkuow mezy Geniczary na dwur Ci-sarzeTureczkehoMahometa. Gen slul na gchodworze tureckim yza-kem kethaya Zweczaisky ter rzeczeny na dworze krale ffranczkeho Karel», т. е. «Эти деяния и хроники написал и составил серб или рац из бывшего Сербского или Рацкого королевства по имени Константин сын Михаила Константиновича из Островицы, который был взят турками вместе с янычарами ко двору турецкого султана Мехмеда. При его дворе он слыл на турецком языке как кетайя звечайский, а при дворе французского короля как Карл».

Как видно уже из заглавия, в нем много полонизмов. Например, сочетание rz вместо г или cz вместо с. В самом тексте есть такие специфически польские выражения, как: «az do gwi-azdy», «dobrze z soba, byli». Турецкие и арабские имена собственные в этом списке переданы более исправно, чем в любом польском.

2) L — издание текста, опубликованное в Литомышле в 1565 г. (вторым изданием — в 1581) под заглавием «Hystorya neb Kronika Turecka od Michala Konstantina z Ostrowice», т. е. «История и хроника турецкая Михаила Константина из Островины». Входит в состав сборника вместе с другими статьями: а) О походе против турок; б) Повесть о Скандербеге А. Аугезд-ского. Текст «Записок» имеет как сокращения, так и Дополнения (по-видимому, издателя).

Обобщая наблюдения за списками «Записок янычара», мы сталкиваемся с трудностями лингвистического порядка. Как уже говорилось в историографическом очерке, лингвисты не пришли к окончательному выводу о языке оригинала «Записок». Правда, последнее время исследователи, кажется, склоняются к первичности чешского текста, указывая прежде всего на большую исправность в нем написания имен собственных, как и большую древность чешских списков. Учитывая все эти обстоятельства, нельзя, однако, не обратить внимания, что чешский список М и повторяющий его L изобилуют полонизмами, что до сих пор сторонниками первичности чешского текста осталось пеобъясненным. Пока эти и другие языковедческие проблемы не будут в полной мерс исследованы лингвистами, мы затрудняемся здесь делать окончательные выводы. Но в то же время не можем не считаться с теми наблюдениями, которые говорят за то, что Константин писал свое сочинение, скорее всего, будучи в Польско-Литовском государстве. Само собой разумеется, что он мог писать его и по-чешски, хотя, конечно, для серба, живущего в этом государстве, это было бы крайне странно.

Но, может быть, Константин писал на древпесербском или старославянском языке? Ведь он мог быть понятен многочисленному православному населению Великого княжества Литовского, пользовавшемуся близким литературным языком. В пользу такого предположения как будто говорит приведенная выше запись на списке Z. Впрочем, следует помнить, что в ней идет речь только о буквах, но отнюдь не о языке рукописи, которую видел писец. Точно так же осторожного к себе отношения требует и свидетельство М. Малиновского, который, ссылаясь на слова учителя виленской гимназии Яна Закревского, говорит о существовании в дерсчинской библиотеке Сапег «Записок янычара», написанных кириллицей[48]. Не забудем, что именно в Великом княжестве Литовском происходило такое своеобразное смешение языка и графики, вплоть до написания книг на белорусском языке арабским алфавитом.