Пульс бесконечности - Владимир Бабула

Девушка проводила меня в кабину с киноэкраном. Едва я опустился в кресло, как она сказала кому-то невидимому:

— Коленька, пожалуйста, Прагу, Малую Страну. Спасибо… Этот район Праги мне тоже больше всего нравится, — повернулась она ко мне, — по-моему, очень умная мысль: превратить красивейшую часть Праги в музей. Новьй город вырос на окраине Праги, а ее сердце осталось нетронутым…

На экране появились улочки Малой Страны, а девушка все что-то говорила. Мне казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека.

— Значит, Малая Страна теперь превращена о музей… — размышлял я вслух. — Интересно, живет там кто-нибудь сейчас?

— Дома опустели, но весь без исключения район вы можете осмотреть. Даже квартиры. Они сейчас выглядят так же, как и в первой половине нашего века. Именно там я представила себе ясно, как непрактично, в каких нездоровых условиях жили тогда люди. И сколько было хлопот у хозяек! Город задыхался в тяжелых облаках дыма, золы и пыли, — продолжала девушка. — Чтобы обогреть квартиру, людям приходилось спускаться в подвалы за углем, вы подумайте!

«Странный сон, — размышлял я. — Все в нем логично и последовательно. Вот простое объяснение загадки, почему вчера Малая Страна казалась мертвым городом. Но что же там делал Пегас? Какое он имеет отношение к моему сну?» Меня охватило тоскливое чувство.

— Не знаете ли вы случайно, когда идет ближайший поезд в Прагу? — спросил я.

— Ну, я вижу, Прага вас и в самом деле приворожила, — улыбнулась девушка. — Придется вам поспешить: поезд отходит через два часа.

Я не пошел на вокзал. Охваченный желанием остаться наедине с собою, я отправился на окраину города. Задумавшись, я очутился на какой-то площади посреди ансамбля высоких зданий. Странно: мне снова показалось, что я знаю эти места, что я уже здесь был…

Внезапно что-то зашумело над моей головой. В небе парил аэромобиль. Он медленно снижался по крутой спирали и наконец опустился неподалеку. Из машины выскочил широкоплечий человек и сердечно обнял меня.

— А мы уж боялись, что с вами что-нибудь случилось. Но, самое главное, вы здесь. — Он махнул рукой, точно отгоняя тяжелые мысли. — Ну, как? Вспомнили наконец, где вы оставили свою папку? Бенко упоминал о ней в разговоре. Там что-нибудь важное? Дело в том, что нам тотчас же нужно вернуться в Африку. Не пугайтесь, ни с кем ничего не случилось, но это-то и странно. Самое большее — это испорченный отпуск. Я, например, собирался с детьми на Гавайские острова.

— О чем вы говорите? Мне ничего не известно, — проговорил я, точно во сне.

— О чем я говорю? Кажется, произошла ошибка в расчетах. Помните воздушный гейзер, который разнес лабораторию?

Я неизвестно почему засмеялся.

— Вам нехорошо? — опешил Столяров, взглянув внимательно на меня.

— Нет-нет, продолжайте. Что же случилось в Букаве?

— Черт знает что! — рассердился Столяров. — Ночью под воскресенье в конструкторском цехе вдруг раздался адский грохот. Когда туда прибежали Манго и Ван-Гоот, в потолке зияла дыра, точно от орудийного снаряда.

— Я это предчувствовал, — воскликнул я неожиданно. У меня потемнело п глазах. Казалось, я теряю сознание.

Столяров взъерошил рукой свои светлые, тронутые сединой волосы.

— Чего мы только не передумали! Но нигде вокруг отверстия в потолке не обнаружено никаких следов. Дыра появилась в южном крыле цеха, который, как вы знаете, освобожден для транспортировки крупных деталей. Вначале мы подозревали, что Говард там что-нибудь забыл, но он категорически отрицает, и я ему верю. Он никогда не уходил из цеха, не убедившись, что все в порядке.

У меня снова закружилась голова.

— Я чувствовал… Папка… — прошептал я, точно во сне, а вслух сказал: — Итак, едем?

— Вот теперь я вас узнаю, профессор, — улыбнулся с облегчением Столяров. — На месте все объяснится, и мы от души посмеемся над своими тревогами. Волков бояться — в лес не ходить…

Он положил мне руку на плечо и повел к машине. И у меня сразу потеплело на сердце.

Мотор заревел, и летающий автомобиль взвился в небо.

— Куда мы едем? — спросил я упавшим голосом.

— Конечно, на аэродром, — удивился Столяров. — Вы же сами так решили?

Озаренный солнцем город исчез за горизонтом Под нами проплывала заснеженная равнина.

Мы молчали. Столяров полностью переключился на управление машиной, а я отдался своим беспокойным мыслям. И зачем я придумал какую-то папку? До чего нелепо!

Я задремал и проснулся уже на аэродроме посреди гигантских реактивных самолетов.

— Может, вы хотите сделать остановку в Праге, чтобы повидаться с семьей? Или полетим прямо? — спросил Столяров.

— Лучше прямо, — торопливо сказал я.

У меня молниеносно возникла перед глазами мучительная сцена: встреча с женой и детьми, которых у меня, собственно, нет. Жена ученого, конечно, сразу узнает, что я только двойник её мужа. Не хватает еще встретиться с самим профессором в его собственном квартире…

7. ПОЛЕТ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ

Ракетный самолет устремился своим длинным носом в центр раскаленного диска, точно намереваясь лететь прямо к Солнцу. В противоположное окошко с темного неба хмурился бледный месяц.

Я безразлично созерцал горизонт, где кончалась равнина слегка волнистой цепи облаков. Монотонное гудение самолета усыпляло.

— Черт побери, до чего прекрасна жизнь! — раздался хрипловатый голос Столярова. — Мы люди старой закалки, профессор, и многое испытали на своем веку. А молодежь даже не понимает, какую жизнь мы для них подготовили. Для них все само собой разумеется. Вы даже не знаете, как меня злит, когда я вижу, что мои дети не знают этому цены.

— А не ваша ли в этом вина? — спросил я ворчливо. — Детей нельзя баловать. Я знаю несколько семей, где детям готовы достать луну с неба, где все им сходит с рук. Если вы не приучаете детей собственным трудом что-либо создавать, то вряд ли они научатся ценить и уважать вещи, и нередко, даже став взрослыми, они ничего порядочного не сделают. Впрочем, не принимайте всерьез моих рассуждений, я не педагог, и у меня мало опыта по части воспитания детей.

— А как же Петри и Михаил? — от всего сердца рассмеялся Столяров. — Вы отлично воспитали их! Через несколько лет они нас с вами за пояс заткнут.

Петри и Михаил? Эти имена я долго повторял про себя.

— Смотрите, профессор. По этому маршруту мы летим уже не первый раз, правда? — повернул разговор на другое Столяров. — И все-таки каждый раз я снова прихожу в восторг от того, что вижу внизу. Туннель, соединяющий Черное и Каспийское моря, плотины на Ниле и вон там цветущая Сахара. Разве это не великолепные творения человека?

Восторженная ода Столярова в честь великих творений человека взволновала и меня. И только теперь я полностью осознал, что наш самолет плывет над Африкой, над землей моих мальчишеских грез. Сколько раз в детстве я мысленно устремлялся сюда, сколько раз над книгой я переживал чудесные приключения в этом таинственном краю!

…Самолет резко пошел на посадку. Под нами замелькали непроходимые леса, поля и степи.

— Мы приехали нежданно, и все-таки нас встречают. — Удивленный Столяров показал на людей, стоявших у приставной лесенки.

Мы вышли из самолета. Спускаясь по лесенке, я был ни жив, ни мертв. Узнают или нет, что я не профессор?

На предпоследней ступеньке меня схватил за плечи могучий негр, похожий на Поля Робсона; он поднял меня, как перышко, и легко поставил на бетонную дорожку.

— А я уже боялся, что вы потерялись, профессор, — сверкнул он белоснежными зубами. — Я бы тогда переворошил всю Европу и нашел вас даже на вершине Мон-Блана.

— Это на вас похоже, Манго! — рассмеялся Столяров. — И откуда вы узнали, что мы прилетаем сегодня? Утром я сам этого не знал.

Мы сели в открытый комфортабельный автобус. Через секунду он мчал нас по экзотической местности куда-то в неизвестность. Мы беседовали об обычных, малозначащих вещах. Впрочем, я уклонялся от разговора, сосредоточенно изучая своих спутников.

Результатом моих наблюдений снова была жестокая борьба между двумя «я». Знаю я этих людей или нет? Кажется, знаю; даже их имена не кажутся чужими моему слуху. Я, например, каким-то образом знаю, что с одним из них, Чаном, мы на «ты». Но где и когда мы с ним встречались? Да и с остальными?

8. ПОИСКИ СОБСТВЕННОГО «Я»

Когда мы въехали в пальмовую рощу, меня снова охватило напряжение. Я чувствовал, непонятно почему, что где-то за этой рощей находится цель нашей поездки.

Над автобусом промелькнули последние пальмовые кроны, и мы въехали через широкие ворота во двор, охваченный с трех сторон обширным зданием в форме подковы.