Черный порошок мастера Ху - сёстры Чан-Нют

— Будьте осторожны в выражениях, господин Фунг! — предостерег его мандарин. — Если они и лишились жизни, то слуха они не утратили!

«Интересно, отчего это вдруг мертвецы стали так часто вмешиваться в дела живых?» — спрашивал он себя в глубине души.

— Кстати, — продолжил судья, — что такое везло ваше судно, что могло настолько заинтересовать мертвецов?

Судовладелец Фунг растерянно заморгал.

— Откуда мне знать? Я же не покойник, чтобы угадывать их вкусы. Джонка была полна пряностей и минеральных красок, которые везла в нашу южную факторию в Файфо.

— А чем вы, собственно, занимаетесь на самом деле, господин Фунг? Вы же не можете не знать, что у нас запрещен вывоз сырья из страны.

— Конечно, господин! Потому-то я и простой фрахтователь. Государство обращается ко мне за помощью, когда ему надо переправить какие-нибудь грузы из одного порта страны в другой или за границу. Я нанимаю команду и занимаюсь организационными вопросами. Не такое уж прибыльное это дело, поверьте! Но что вы хотите, моя блестящая, полная приключений жизнь закончилась несколько лет назад.

Мандарин Тан с сомнением взглянул на пузатого человечка со скорбно опущенными уголками губ. Да уж, любителей приключений подстерегает неприглядная старость, подумалось ему.

— А чем же вы занимались в прежней жизни, господин Фунг?

Старик выпрямился, выкатив вперед грудь.

— Я был одним из лучших изыскателей этого края, господин судья! Мы с компаньоном искали драгоценные камни и редкие металлы. Так мы нашли залежи меди, серебра, селитры…

Устремив взгляд в пустоту, старый изыскатель погрузился в воспоминания. Богатства прошлых времен заставили его забыть о горестях этого дня. Внезапно блаженно сияющее лицо его омрачилось.

— Но глядите-ка, опять эта тварь накликала мне беду! — злобно проговорил он.

— О ком вы говорите?

— О простите, господин судья. Я вспомнил про госпожу Аконит…

— Госпожу Аконит! — воскликнул пораженный мандарин. — А она-то тут при чем?

Судовладелец поднял к нему озлобленное лицо.

— Она была женой моего компаньона — потрясающая женщина и виновница всех его бед.

— Она что, разбила ему сердце? — не удержался мандарин от столь неофициального вопроса, о чем тотчас же пожалел.

К счастью, бывший любитель приключений, все еще пребывавший во власти воспоминаний, не обратил на это внимания.

— Разбила сердце! Если бы только это! Она лишила его жизни!

Судья чуть не подпрыгнул на месте.

— Господин Фунг! Напоминаю вам, что здесь, в суде, беспочвенные обвинения не остаются безнаказанными. Подобные оговоры могут вам дорого стоить.

— Но, господин, это старое дело, и, к сожалению, его слишком поспешно закрыли. И даму эту хоть и обвиняли в смерти мужа, но отпустили за отсутствием доказательств.

— Это означает, что она невиновна. Так что поосторожнее с намеками!

Но тот не унимался, не в силах вырваться из цепких когтей демонов прошлого.

— Уверяю вас, что дело было провалено вашим предшественником, который не устоял перед чарами этой ведьмы.

— Хватит! — грозно воскликнул судья, которому невыносимо было слушать эти гадости. — Мне следовало бы наказать вас за дерзкие высказывания в отношении блюстителей власти. К тем, кто осмеливается сомневаться в заключении суда, применяются самые строгие меры, вам это должно быть известно! Но я постараюсь поверить, что ваши высказывания были необдуманны и сделаны под влиянием эмоций.

После такой отповеди господин Фунг вновь согнул сутулую спину. Судье со столь непроницаемым, несмотря на молодость, лицом не стоит перечить. Судовладелец с беспокойством заметил, как на висках у мандарина запульсировали вены. Лучше уж переждать грозу.

— Вернемся к пропаже вашего груза, — произнес мандарин после довольно продолжительного молчания, в течение которого он старался справиться со своими чувствами. — Я хочу, чтобы вы составили список того, что было похищено с джонки. Предполагаю, что вы сможете с точностью перечислить все, чего недостает. Правосудие будет идти своим чередом, и виновные понесут наказание в соответствии с законами Империи!

Судовладелец отвесил глубокий поклон, вне себя от радости, что ему удалось избежать судейских громов и молний. Мандарин в свою очередь наклонил голову, давая понять, что аудиенция окончена. Начальник стражи щелкнул хлыстом, и господин Фунг удалился, не решаясь продолжать разговор. Тем временем в зал ввели двух женщин с всклокоченными волосами.

— Господин судья, эта ведьма околдовала моего мужа, и теперь он считает себя морским огурцом.

Твердой походкой ученый Динь шел вдоль коридора, ведущего в зал Феникса. В этот солнечный послеполуденный час в суде было подозрительно тихо. От давящего зноя чиновники и стражники, должно быть, спали на ходу. При входе он долго наблюдал за часовым и готов был поклясться, что тот за все время, пока он его рассматривал, ни разу не моргнул. Динь видел, как на лбу у него выступила капелька пота, поползла по щеке и скатилась на голубой халат, но тот и бровью не повел. Открыв наугад какую-то дверь, он увидел застывшие спины у полок с книгами, головы на негнущихся шеях, склоненные над книгами с неподвижными страницами. Только мухи жужжали под потолком. Если только это не сдавленный храп, весело подумал ученый Динь. Мандарину Тану будет неприятно узнать, что он возглавляет команду чиновников, способных с таким искусством изображать бодрствование в состоянии глубочайшего сна.

Стиснув зубы от боли, он толкнул двойную дверь, ведущую в зал Феникса. После этой адской скачки верхом любое движение давалось ему с трудом. И даже если в сравнении с жалким Сю-Тунем он выглядел воплощенным богом верховой езды, то, судя по резкой боли в пояснице, претендовать на звание приличного наездника все же не мог.

Мандарин Тан сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Головной убор с ястребиными крылышками лежал на огромном столе розового дерева, словно часовой, охранявший папки с делами, разбросанные вперемешку вокруг пустой чернильницы. «Ага, судья-то, оказывается, перещеголял своих подчиненных!» — изумился про себя ученый. Безмятежный лоб, четко очерченный подбородок — во сне мандарин казался еще моложе, чем в состоянии бодрствования, когда проницательный взгляд превращал его в одного из самых грозных чиновников Империи. Взгляд ученого невольно задержался на этом деревенском мальчике, ставшем мандарином. Они знали друг друга с того самого трехгодичного конкурса, на котором молодой школяр отличился необычайной точностью ответов, а он, Динь, прославился далеким от канонов толкованием классиков. Он поплатился за это, получив низкую ученую степень и жалкий пост. Однако его друг Тан, не раздумывая, обратился к нему, попросив оказать поддержку в судейских делах, и с тех пор они не разлучались. Динь знал, что мандарин суеверен, падок на женскую красоту, но он был уверен в его неколебимой порядочности. А потому, увидев своего друга спящим, был совершенно сбит с толку. Это, несомненно, означало, что долгая скачка и на него произвела отрицательное, чтобы не сказать разрушительное действие. Кто знает, может, и этот стройный высокий юноша страдает болями в пояснице. Это было бы справедливо, если справедливость вообще существует в мире!

— Ну и что ты разглядываешь меня столько времени? — не открывая глаз, спросил мандарин.

— Мне не хотелось нарушать твой младенческий сон. А ты знаешь, что твои подчиненные умеют спать с открытыми глазами?

— Если хочешь знать, я размышлял над этим странным кораблекрушением. Есть в нем нечто, что не укладывается у меня в голове. Странно: призраки нападают на судно, перевозящее руду и пряности…

Насмешник Динь не преминул вставить:

— Особенно если учесть, что у них давно уже нет языка, чтобы оценить вкус перца и кардамона…

— Тут ты заблуждаешься: умершие питаются подношениями живых, и не стоит предлагать им подгоревший рис или мясо с душком, а то как бы они не заметили этого и не отомстили.

Мандарин сидел все так же, не поднимая век, однако лицо его приняло выражение крайнего почтения. Ученый же продолжал:

— Я убежден, что речь идет о простом пиратском нападении. В конце концов, виданное ли дело, чтобы духи нападали на судно ради каких-то пряностей и пчелиного воска?

— Допустим, — ответил мандарин Тан. — Но представь себе, сколько времени понадобилось им, чтобы утыкать реку этими гигантскими кольями. Ради чего такие сложности? В любом случае прямое нападение на джонку принесло бы не худший результат.

— Ты думаешь, что эта ловушка была предназначена именно для джонки судовладельца Фунга?

— Не знаю. Тут еще гибель этих несчастных женщин. Пираты поднялись на борт уже пустой джонки и, перегружая с нее товар, попутно выпустили кровь из этих бедолаг, бросив их в затопляемом водой трюме. Непроницаемые переборки замедлили погружение джонки, так что у грабителей было достаточно времени, чтобы перенести ящики и совершить свое злодеяние. А ты знаешь, что эти узницы уже сбегали из тюрьмы, а потом вернулись туда совершенно больными и истощенными?