Искатель Искомого - Пирс Энтони

Я продолжил путь. Самым мудрым решением было пойти в сторону, противоположную той, где скрылся дракон, а я и так туда шел. Миновал поворот и очутился на поляне.

На земле лежали двое. Во-первых, единорог, ржущий от боли и тычущий рогом куда ни попадя. Во-вторых, девушка.

Как поступать в таких случаях, я и понятия не имел. Единороги, да и все прочие копытные, за исключением, пожалуй, кентавров, встречаются в Ксанте редко. До сей поры я видел единорога лишь дважды, и то мельком. Девушки, правда, встречаются в Ксанте куда чаще, но и с ними я тоже, можно сказать, не общался ни разу. Разве что со старшей сестрой. Понятно, что после такого общения девушек я сторонился и искренне считал, что уж лучше путешествовать одному, чем подвергаться постоянным нападкам.

Но девушка меня заметила.

– Помоги Гортензии! – крикнула она, указывая на единорога.

Как видите, нападки начались сразу же.

Десятилетнее терпение и еще полтерпения впридачу приучили меня к послушанию. Я приблизился к единорогу. Это была кобыла, явно сломавшая переднюю ногу. Рог ее был весь в крови. Я заколебался, зная, что раненое животное опаснее здорового. Однако в глазах его я увидел боль, а не угрозу. Животное надеялось, что я смогу помочь ему.

А я мог. Еще подходя к поляне, я приметил на обочине заросли костоправа.

– Сейчас вернусь, – сказал я и кинулся прочь.

Добежав до поворота, я достал из заплечного мешка холстину и, найдя подходящее растение, начал выкапывать его палкой. С осторожностью, приобретенной еще на тиковых плантациях, извлек корни вместе с землей и, обернув холстиной, положил в мешок.

Возвращаться пришлось помедленней. В отличие от других растений костоправ плохо переносит тряску.

Я снова оказался на поляне. Единорог лежал тихо, голова его покоилась на коленях девушки.

– О! Я уж думала, ты не вернешься!

– Я бегал за этой травой, – объяснил я, и обратил внимание, что пациентов у меня двое. У единорога сломана нога, а у девушки, кажется, вывихнута лодыжка – заметна была опухоль.

– Ты смыслишь что-нибудь во врачевании? – спросила она.

– Немного. Но думаю, что эта трава поможет. – Вообще-то я был уверен в этом, просто девушка с единорогом вселяла в меня некую робость.

– Простая трава? – вскричала она. – Да ее на зубок Гортензии не хватит!

– Ее не едят! – встревоженно возразил я. – Это костоправ.

– А что это такое?

– Магическая трава, кости сращивает. Давай посадим ее, а дальше она сама справится. – Я почувствовал себя уверенней, сообщая то, чего она не знала.

С помощью той же палки я выкопал лунку рядом со сломанной ногой благородного животного. Затем посадил в ямку костоправ и уплотнил землю.

– Теперь, если позволено будет прикоснуться к ноге... – сказал я, осторожно берясь за сломанную конечность единорога. Животное не отпрянуло, стерпело боль, и мне удалось медленно переложить ногу поближе к пучку травы.

Немедленно листья костоправа затрепетали, стебельки зашевелились и обвили место перелома. Потом они вдруг стиснули ногу, и что-то глухо треснуло. Единорог издал болезненное ржанье и взбрыкнул.

– Что случилось? – вскричала девушка.

– Кость стала на место, – объяснил я. – Такова магия этой травы.

Девушка уставилась на исцеленную ногу животного.

– В самом деле! – выдохнула она. – Она здорова!

– Не совсем. Но через пару дней кость срастется окончательно, если мне удастся найти нужные травы. Во всяком случае, ноге животного требуется отдых.

– Гортензия не животное! – резко сказала девушка. – Она единорог.

У меня не было привычки спорить с девушками.

– Единорог, – согласился я.

– Эта трава... Как ты думаешь, она сможет излечить мою лодыжку?

Я пожал плечами.

– Сможет, если у тебя в самом деле перелом.

Девушка вытянула ногу. Я помог ей положить лодыжку в траву, и стебельки тут же оплели опухоль. Нога была, грязная, в синяках, и все же очень красивая.

– А это больно? – спохватилась девушка. Руки и лицо у нее тоже были очень грязны – видимо, ударила лицом в грязь.

– Это быстро, – успокоил я.

– Тогда подержи меня.

По причине отсутствия опыта держал я ее весьма неловко. Просто встал на колени и взял ее под мышки. Она уткнула мне голову в грудь и обхватила меня руками.

Растение напряглось. Затем послышался щелчок.

– О! – выдохнула девушка, больно впиваясь в меня пальцами.

– Готово, – сказал я. – Скорее всего, это была трещина. Только старайся теперь ходить поменьше.

– Теперь уже полегче, – сказала она, подняв голову с моего плеча и утирая слезы тыльной стороной ладони. – Но ходить все равно придется – не голодать же мне!

– Еду я тебе принесу, – сказал я без всякого к тому повода. – Съестное я искать умею.

– О, правда умеешь? – восхитилась она, и я ощутил блаженство, хотя повода к этому опять-таки не было ни малейшего.

Я пошел поискать для девушки чего-нибудь вкусненького. Мне повезло набрести на хлебное дерево и на заросли молочая. Набравши булок, молока и чая, я вернулся на поляну.

Единорог оправился настолько, что уже щипал траву, передвигаясь на трех ногах. Девушка сидела, прислонясь спиной к железному дереву, и пыталась привести себя в порядок. У нее были каштановые волосы, карие глаза, тонкая талия и полные бедра. Под юбкой она носила шорты, но даже это не портило красоту ее ног. С виду она была старше меня на пару лет, но казалось, что на все пять.

Я разложил снедь на траве.

– О-о, чудесно! – воскликнула она в восторге. – Какая прелесть!

Я уставился на нее, как дурак, и ничего не ответил.

– Присаживайся, – предложила она. – Мы должны все это съесть, чтобы ничего не испортилось.

И опять я был рад подчиниться.

Она приступила к трапезе. Все девушки владеют удивительным искусством есть и болтать одновременно.

– Мы еще до сих пор не познакомились, – говорила она, жуя булку. – Меня зовут Мари-Анна. У меня талант вызывать копытных и наделять их разумом. А как зовут тебя и какой у тебя талант?

– Зовут Хамфри. Я... Нет у меня никакого таланта.

– Ты хочешь сказать, что он у тебя еще не проявился?

– Да, наверное. – Нигде не сказано, что каждый должен иметь талант, но большинство полагает иначе, поэтому я чувствовал себя несколько неловко.

– Ничего, проявится со временем. Мне пятнадцать лет. А тебе?

Я изумленно уставился на нее.

– Так мало?

– Ну да. А тебе?

– Мне... Да мне тоже пятнадцать.

Теперь уже она уставилась на меня.

– Так много?

– Ну да, – хмуро сказал я. На лице ее было написано недоверие.

– Ты что, гном?

– Да нет, я человек. Просто похож на гнома.