Дитя Феникса. Часть 2 - Барбара Эрскин

Граффид вспыхнул от гнева.

– А что мне делать? Они запирают двери крепко на засовы, и везде стража, разве ты не заметила? Это королевская крепость, Элейн, и я здесь не для того, чтобы отдыхать, я здесь королевский узник!

– На окне нет решеток. Беги через окно! – возразила она резко. – Придумай что-нибудь, ведь и раньше совершали побеги из Тауэра. Твои дети уже позабыли, как выглядит их отец.

Рассерженная Элейн села на стул. Он улыбнулся:

– Узнаю прежнюю Элейн. Такая же смутьянка, как была.

– Нет, уже не та. Я теперь живу тихо, на природе, занимаюсь своими лошадьми и собаками, как какой-нибудь виллан!

Граффид захохотал.

– Моя сестричка – виллан! И ты смеешь после этого нападать на меня?

– Я нападаю на тебя оттого, что ты сдался.

– А ты, Элейн? Ты не сдалась? Ты предалась уединению, живешь одна, подарив своего любимого его пройдохе жене! Тебя больше не занимает политика. Тебя так мало интересует, как живет Даффид, что ты даже не удосужилась посетить его с тех пор, как он унаследовал мои земли! – Он был пунцовый от ярости.

Из окна до них доносились крики воронов, терзавших труп собаки внизу во дворе. Рядом два молодых леопарда, почуяв запах крови, с рычанием бросались на прутья клеток, в которых их держали.

Ронвен, опустив голову, рассматривала свои ногти, притворяясь, что не замечает враждебных взглядов, которыми обменивались брат с сестрой.

– У меня нет любовника… – прошептала Элейн.

– Это он так сказал?

– Нет, но…

– Элейн, поезжай к нему. – Граффид сел и, опираясь о колена локтями, подался всем телом вперед. – Давай заключим соглашение. Я пойду на эту попытку, если и ты попробуешь вернуть себе короля. Даю сотню фунтов за то, что, прежде чем ты окажешься на коленях у своего любимого в Роксбурге, я уже буду в Криссете пировать со своей Сененой.

Она усмехнулась.

– У меня нет сотни фунтов, Граффид.

– И у меня нет. Тогда шесть пенсов и поцелуй.

Он замолчал, наблюдая, как меняется ее лицо, стараясь прочесть ее мысли во взоре, устремленном на огонь.

Она уже давно запретила себе на что-либо надеяться. С тех пор, как при воспоминании о короле перед ее глазами возникали образы ее покойных детей, их бледные личики. Несчастные младенцы стояли между ними, между ней и Александром. Но странно, что именно здесь, в темнице брата, в Гауэре, она почувствовала, как оживает в ней надежда.

Граффид заметил это и улыбнулся.

– Ведь мы бойцы, ты и я. И оба забыли об этом, – ласково заключил он.

Сидя в оконной нише, Ронвен жадно слушала их разговор. То, что не удалось ей, удалось Граффиду. Она затаила дыхание и не смела пошевелиться, боясь, что все испортит и они передумают.

– Возможно, и в самом деле не будет ничего плохого в том, что я отправлюсь в Шотландию и посмотрю, как там делa, – промолвила Элейн. Сердце ее отчаянно билось.

– Ничего плохого, – уверенно кивнул Граффид. – Мы должны отправиться каждый в свою дорогу через неделю. Это часть нашего пари. Боже правый, ты хорошо на меня действуешь, Элейн. Ты права. Я свыкся с участью пленника, как каплун с ножом повара. Я совершу побег! Вернусь в Уэльс и буду бороться за то, что по праву принадлежит мне!

Он взял Элейн за руку, заставил ее встать со стула и так крепко прижал к груди, что она чуть не задохнулась.

– В Лондоне мы больше не встретимся. – Отстранив ее, он очень серьезно произнес: – Господи, благослови, спаси и сохрани мою сестренку.

– И тебя, братец. – Элейн поцеловала его в щеку. – Я еще приеду в Уэльс и привезу тебе привет от короля Шотландии.

– Да будет так! – Граффид плюнул себе в ладонь, и они ударили по рукам.

Грейсчерч-стрит, Лондон

Теперь, когда Элейн разрешила себе думать об Александре, больше ни о чем другом она думать не могла. Всем своим существом она тосковала по нему. То, что, как ей казалось, умерло в ее душе, вновь ожило.

– Ну наконец-то ты пришла в себя, – заметила Ронвен. – Я благодарна лорду Граффиду за то, что он тебя образумил.

– Ты думаешь, Александр все еще любит меня? – с сомнением в голосе спросила Элейн. Она невольно провела рукой по темени, где под пышными волосами еще остались рубцы от ожогов. Может, это и была та, настоящая причина, почему ей не хотелось позвать его? Чтобы не видеть, как побледнеет он от ужаса, увидев ее ужасные шрамы?

– Конечно, он любит тебя, – отрезала Ронвен. – Я тебе точно говорю. Любовь к тебе у него особенная. Я в жизни не видела, чтобы мужчина так любил женщину.

– Тогда почему он не приехал за мной? – Элейн повернулась к зеркалу и посмотрела на свое лицо, чего не делала уже давно. Она ощупала пальцами свой лоб: рубцы почти прошли. Вечером, при свете свечей, их почти не было видно. Портили они ее или нет? Она попыталась рассматривать себя как бы мужским глазом, придирчиво оценивая свою внешность, как никогда до этого… Но не ей было судить. У Элейн болели теперь другие шрамы, те, которые были у нее в душе. Будет ли он ждать ее, как прежде? Она смотрела самой себе в глаза, ища в них ответа, и не находила его. Повинуясь внутреннему чувству, Элейн перевела свой взгляд на огонь в камине, но и там ответа не нашла.

– Он не приехал за тобой, потому что слишком уважает тебя. Ему важно было знать, что в твоей душе по-прежнему живет любовь к нему. И он ждал тебя, может, даже готовый умереть в ожидании… – тихо сказала Ронвен. – Он все еще ждет, не теряя надежды.

– Как ты можешь это знать? – отвернувшись от зеркала, Элейн обратила свой взгляд на нее.

– Просто знаю. – И Ронвен загадочно улыбнулась. Глаза ее стали темными, непроницаемыми – такое с ней стало происходить после потрясения, пережитого ею на озере Лох-Ливен. – Александр – король Шотландии, один из немногих мужчин, кто заслужил мое бесконечное восхищение. Он единственный достоин моей Элейн. А не тот мерзавец, который зовется твоим мужем.

Элейн улыбнулась:

– Не потому ли тебе он нравится, что он король?

Ронвен ухмыльнулась. Она с такой нежностью смотрела в лицо Элейн, как давным-давно, когда та была маленькой.

– И поэтому тоже, – честно ответила Ронвен. – Но что еще важнее – он человек чести. Он будет ждать тебя до тех пор, пока сама ты не наберешься смелости отправиться к нему. А уж ты-то ее наберешься, я знаю.

– Да, кажется, теперь я готова к встрече.

– Чтобы выиграть пари у твоего брата, нам надо поспешить.

– Мне не жалко потерять шесть пенсов…

Ронвен упрямо помотала головой:

– Надо отправляться сейчас же. Разве ты не понимаешь, что тебя могут остановить?

– Кто, Граффид?

– Нет, не Граффид. Де Куинси! – резко сказала Ронвен. – Он приходил сюда, видел тебя, ты разговаривала с ним. Он хорошо тебя знает и все доносит королю. Не доверяй ему, сокровище мое. Он наверняка попытается вернуть тебя к себе. Я в этом уверена! – В ее глазах вспыхнули искры ярости. Ронвен не видела ее мужа, когда он приходил к Элейн, но чувствовала его присутствие, как чуют нечистую силу, пробравшуюся в дом, – а дом тот она все еще считала своим. – Позволь, я начну укладывать вещи. Поедем скорее! Чего еще ждать?