«Вилла Эдит» - Марк Баринов

В дверь бешено заколотили. Прогремела автоматная очередь, и вслед за ней раздался громкий голос Брандта:

— Эй, Александр! Сдавайтесь! Нас много, на окнах решетки, вам не уйти.

Эдит, повелительным жестом указывая мне на окно, достала из висевшей у нее на руке сумки пистолет и выстрелила в дверь. Чувствуя, что теряю последние силы, я протиснулся между прутьев и прыгнул вниз. Меня поддержал Виктор. Через секунду рядом с нами была и Эдит. Володя уже сидел в машине.

Девушка схватила меня за руку, и мы побежали к калитке. Воронов с Вольфом на плечах бежал впереди. Леонтьев подъехал и ждал нас.

Эдит последней вскочила в машину. Володя дал газ, мотор взревел, и мы помчались прочь от виллы “Эдит”.

Бомбежка загнала патрули в железобетонные бункеры, и “мерседес” беспрепятственно несся по улицам города. Небо во всех направлениях пересекали прозрачно-серебристые лучи прожекторов. Глядя на эти перебегающие лучи света, можно было подумать, что огромный спрут шарит по небу щупальцами. Повсюду вспыхивали взрывы зенитных снарядов, небо чертили разноцветные искорки трассирующих пуль. То в отдалении, то совсем близко раздавались взрывы тяжелых фугасных бомб.

Я полулежал рядом с Володей, а Виктор и Эдит сидели сзади. Под ногами у них лежал не пришедший в сознание Вольф.

Эдит наклонилась к своему “жениху”, взяла его руку и прощупала пульс.

— Здоровье подполковника драгоценно для нас, — с усмешкой заметила она.

— Куда ехать? — спросил Леонтьев.

— На Инстербургское шоссе.

Замелькали заводские корпуса, пригородные парки. Мы подъехали к развилке дорог и увидели шлагбаум и бункер заставы.

— В боковых карманах дверец — гранаты. В переднем ящике — дымовые шашки, — бросила Эдит.

Мы приготовили оружие.

Шлагбаум был закрыт, и Виктор пошел по направлению к бункеру. Мы напряженно ждали. Не успел он сделать и двух шагов, как раздался треск автоматов из амбразур бункера. Наш друг упал.

“Значит, Брандт не терял времени и позаботился, чтобы заставы были предупреждены”, — мелькнула у меня мысль.

Механически, почти не думая, я метнул одну за другой две гранаты и дымовую шашку, Володя резко дал ход и машина сквозь клубы дыма подскочила к Виктору.

— Со мной все нормально, — услышали мы голос друга. Он лежал в нескольких шагах от шлагбаума и стрелял по амбразуре. Володя бросился к нему.

В это время сзади вскрикнула Эдит, и сразу же машину резко встряхнуло. Обернувшись, я увидел Вольфа, метнувшегося из машины. Эдит сидела, странно скорчившись, обхватив руками живот. Голова ее была опущена.

Вольф обманул нас. Он давно пришел в сознание и выжидал подходящий момент для бегства.

Забыв о раненой, я ринулся за ним, но, неловко ударившись плечом о дверцу, на миг потерял сознание. Очнувшись, увидел: Вольф, пригибаясь, зигзагами бежал к бункеру и кричал что-то визгливым голосом. Жандармы возобновили стрельбу из автоматов, стремясь отсечь дорогу Виктору и Володе, которые бежали наперерез Вольфу. Было ясно, что им не успеть.

Медленно подняв вальтер и стараясь унять дрожь руки, я три раза выстрелил, метя в голову фашисту. Вольф упал возле самой двери бункера. Два немца, выскочившие навстречу, поволокли его в бункер.

Мы не могли продолжать схватку. В любой момент могла появиться погоня. Друзья помогли мне сесть в кабину, и “мерседес” рванулся вперед, прямо по полю, в объезд шлагбаума. Володя включил внутреннее освещение, и мы на ходу осмотрели раненую.

Теплый шерстяной свитер, в котором осталась Эдит, сняв шубку в вилле, был пропитан кровью. Леонтьев осторожно разрезал его спереди. И без специалиста нам все стало ясно: в область живота нанесена глубокая ножевая рана. Не могу сказать тебе, дружище, что пережил я за эти часы. Из-за нелепой случайности сорвалось дело. А рядом со мной лежала тяжелораненая девушка, дороже которой для меня не было никого на свете. Я забыл о своей ране, не чувствовал боли, и все мои мысли были о ней.

Мы мчались навстречу огненным зарницам, навстречу гулу канонады, обгоняя порой грохочущие танки и беженцев, жмущихся к обочинам дороги. Никто не думал задерживать нас на этой, охваченной лихорадочной тревогой военной дороге. Вода в радиаторе кипела, от “мерседеса” валил пар. Вдруг Виктор, придерживающий Эдит, негромко окликнул нас. Девушка пришла в себя. Даже тяжелое ранение и глубокое забытье, в котором она находилась, не смогли заслонить от нее того, что произошло.

Я услышал слабый голос Эдит.

— Передайте, — с усилием сказала она, — план… план… хранится… — и снова потеряла сознание. Виктор, поддерживая ее голову, повернулся ко мне.

— Что будем делать, командир? — спросил он сразу охрипшим голосом.

— Вперед, сколько хватит сил, — ответил я.

Низко склонившись над баранкой, Володя пристально всматривался вперед и выжимал из “мерседеса” все возможное. Завывая и дребезжа, машина неслась навстречу неизвестности.

“Только бы не налететь на завал. Только бы не попасть в воронку…” — думал я, до боли в глазах стараясь что-либо рассмотреть на слабо отсвечивающей влажной ленте несущегося нам навстречу шоссе. Впереди вдруг что-то затемнело, и в тот же миг Володя резко затормозил. Визжа тормозами, “мерседес” пополз в сторону и остановился чуть ли не поперек дороги. Я выскочил из. машины, тревожно осматриваясь.

— Руки вверх! — раздалась вдруг откуда-то сбоку повелительная команда, которую я, впрочем, не смог бы выполнить, так как был схвачен и чуть не потерял сознание — раненую руку безжалостно завернули за! спину.

В следующее мгновение вспыхнуло несколько фар, и я увидел танк — тридцатьчетверку. На боевой башне белела свежая надпись: “Даешь Кенигсберг!” Тот же голос, которым был отдан приказ поднять руки, докладывал:

— Товарищ полковник, улов богатый, машина с офицерами. Сразу несколько языков.

— Отлично! Молодец, Маркесян, — раздалось в ответ, — тащи их сюда ближе.

Можешь себе представить мое состояние: страшное беспокойство за Эдит, радость от встречи с нашими, нечеловеческая боль, в раненой руке…

Стараясь говорить твердо и спокойно, я сказал, обращаясь в ту сторону, откуда раздался голос полковника:

— Должен вас огорчить, товарищ полковник, произошла ошибка. Мы, советские офицеры, возвращаемся со спецзадания.

— Что за черт!? Свои, говорите? — раздалось в ответ восклицание.

— Да, — ответил я. — И крайне нуждаемся в медицинской помощи. В машине тяжелораненая женщина.

Наступал уже рассвет, и можно было различить множество танков, стоявших в стороне от дороги под деревьями. Видимо, здесь было не меньше полка.