Суворов. Победитель Европы - Андрей Богданов

Понимали офицеры и то, что прусский орёл не даст себя задушить. До сей поры Фридрих Великий бил все войска, кроме русских. Но в армии (возможно, поначалу и у Суворова) не сложилось впечатления, что «курочка» может клевать прусского орла. Прибыв в Познань 18 мая, командующий одобрил состояние готовых к походу полков, насчитывавших (за вычетом гарнизонов и отдельно действующих частей) около 39 тысяч. За сим, наладив тщательную разведку, повёл войско от Варты к Одеру столь благоразумно, что «прекрасная и подвижная армия Дона», как сообщили Фридриху, была принуждена к «позорному отступлению перед преследующим врагом».

На смену Дона король прислал своего любимца Веделя. Позиции его 27-тысячного войска в Цюллихау, как Салтыков убедился на рекогносцировке, были очень хороши. В ночь на 12 июля русская армия обошла пруссаков и к середине дня заняла удобную для обороны местность у деревни Пальциг. Русские построились в две линии, с резервами и артиллерией между ними. Особенно хорошо защищен был правый фланг русской армии, но Салтыков именно за ним поставил в резерве основную часть кавалерии. На дальних подходах к левому флангу командующий приказал разрушить переправу и зажечь деревню, так что наступавший там неприятель попросту не успел на поле боя. Суворов, имевший возможность осмотреть поле боя, координируя действия стоявшей в первой линии дивизии Фермора, получил важные уроки использования местности и стратегии упреждения действий противника.

С 16 до 18 часов прусская пехота и кавалерия под командой Веделя отчаянно атаковали правый фланг Салтыкова, каждый раз откатываясь назад под мощным огнем и короткими фланговыми атаками казаков и кирасир. Командующий по мере надобности перебрасывал к правому флангу подкрепления, а как только пруссаки начали общее отступление – ударил всей конницей. Полки Веделя спаслись от преследования только за Одером. Они потеряли более 4 тыс. человек убитыми и 1 тыс. ранеными (не считая тысячи пленных и еще большего числа дезертиров), а русские – в обратной пропорции (900 убитых и 4 тыс. раненых). В победной реляции Салтыков, помимо стойкости и доблести своих солдат, отметил их милосердие к побежденным. И этот урок Суворов запомнил крепко.

Отбросив Веделя, русские в согласии с первоначальной кабинетной диспозицией двинулись к Франкфурту-на-Одере: важному городу в 80 км от Берлина, с большими военными складами. Туда же направлялся 18,5-тысячный австрийский корпус Лаудона. Салтыков поспешил выслать авангард под командой генерал-поручика Вильбуа, чтобы заранее занять город и оприходовать в казну прусские запасы. Объединение сил с подходившим Лаудоном требовало от командующего изрядного дипломатического искусства вследствие неясных предписаний на сей счет из Петербурга и скрытых, но серьезных противоречий между союзниками. Остановимся на них, поскольку и Суворову предстоит впоследствии решать подобные ребусы.

Салтыков вроде бы не мог принять австрийцев под свою команду. В то же время предписание принимать советы и предложения от Лаудона было дано вместе с рекомендацией во всем советоваться с Фермором и согласовывать с ним свои действия. Генерал-аншеф граф Римской империи Фермор был по чину старше Лаудона, а в этой кампании служил подчиненным генерал-аншефа графа Салтыкова. Опытный царедворец Петр Семёнович учёл трепетное отношение современников к внешним признакам общественного положения и соответствующим правилам обращения. Он организовал торжественную встречу с австрийцами в точном соответствии с чинами и титулами её участников. 24 июля 1759 г. был устроен смотр войск генерал-поручика барона Лаудона с отданием Салтыкову воинских почестей, преклонением знамен и пушечной пальбой.

На военном совете командующий отклонил предложение Лаудона оставить во Франкфурте обоз с 10-тысячным отрядом для охраны и поспешить в Силезию на соединение с фельдмаршалом Дауном, на которого якобы идет Фридрих. Вместо разделения и без того небольших русских сил Салтыков предложил ожидать подхода Дауна, который по договоренности между Веной и Петербургом должен был следовать за Фридрихом, пока русские мешают королю объединить его армии. Все эти бумажные планы, разумеется, ничего не стоили, поскольку смелых наступательных действий от Дауна Салтыков не ждал, а сам помешать маневрам Фридриха и его генералов не мог.

Именно спасительное понятие о неспособности наличной русской армии настигать и победно атаковать пруссаков оказалось залогом победы в сражении, которого Петр Семёнович предпочел бы избежать. Он проведал, что король объединил армию с войсками своего брата принца Генриха, генералов Веделя и Финка к юго-западу от Франкфурта. Затем с северо-запада пришло сообщение о поражении 54-тысячной армии маршала Франции маркиза де Контада, угрожавшей Ганноверу. В битве под Минденом ганноверцы, англичане и пруссаки истребили, ранили и взяли в плен 7 тыс. французов (столько же, сколько Салтыков – пруссаков при Пальциге). Нетрудно было догадаться, по кому из двух оставшихся крупных противников ударит теперь Фридрих. На военном совете Салтыков предложил отступать, но вести о приближении короля озаботили его выбором позиции для сражения.

В августе 1759 г. Суворов участвовал в решающем сражении Семилетней войны. На восточном берегу Одера напротив Франкфурта, примерно перпендикулярно реке, тянулась с запада на восток цепь холмов, к которым приткнулась деревня Кунерсдорф. На них Петр Семёнович устроил редут и батареи 248 орудий, а также окопы и за ними укрепления – ретраншемент – вдоль всего расположения 59-тысячной армии, обеспечивающий сообщение между флангами. Он ждал Фридриха с северо-запада, со стороны Франкфурта, но знал, что король может ударить с любой стороны и обязательно по флангу. Что касается силы натиска, то Салтыков готовился к худшему, предпочитая тактическим выгодам надежность.

На наиболее защищенном и высоком западном холме Юденберг он поставил дивизию Фермора и корпус Лаудона (всего 20 полков) с пятью батареями. Отсюда Суворову было отлично видно всё поле сражения, в ходе которого он смог оценить замысел Салтыкова. У подножия холма, прикрытые со стороны реки усиленной редутом возвышенностью, сосредоточились у большой дороги ударные силы союзной кавалерии. Вести ее в бой должен был Лаудон, в то время как артиллерист Фермор был озабочен управлением огнём новейшей русской артиллерии: шуваловских гаубиц и скорострельных единорогов, только что освоенных в войсках. Граф и его офицеры были обязаны любой ценой удержать господствующую над полем боя позицию.

На центральном холме Грос-Шпицберг под общей командой Румянцева стояло 17 полков с сильной артиллерией. Передовыми частями у подножия командовал генерал-поручик Вильбоа. Восточнее, на самом низком и пологом холме Мюльберг, располагались 5 полков набранного из едва обученных рекрут Обсервационного корпуса и всего 4 батареи под командой генерал-поручика (будущего фельдмаршала) князя Голицына. С северо-востока, востока и юго-востока Мюльберг обступали высоты, удобные для устройства батарей противника. Невооруженным глазом можно было видеть, что позиция Голицына является слабейшим местом в построении союзной армии.

Внятное объяснение этого факта в военно-исторической литературе отсутствует. Нельзя сослаться на неопытность Салтыкова, имевшего в высшей степени компетентный военный совет. Ни Фермор, ни Румянцев, ни сам Голицын, ученик принца Евгения Савойского, не оспаривали правильность расстановки сил при Кунерсдорфе. Голицын, сын знаменитого полководца и дочери видного дипломата Петра I князя Б. И. Куракина (бывшей при Елизавете Петровне обер-гофмейстриной двора), никак не подходил для принесения в жертву. Правда, союзники ожидали появления Фридриха со стороны Юденберга, но когда король нагрянул с северо-востока и атаковал Мюльберг, Салтыков ещё раз передвинул войска, продолжая укреплять позиции Фермора и Румянцева!

Суворов, наблюдая с Юденберга перемещения войск, прекрасно понимал, что «курочка» ломает стереотипы военной науки, откровенно подставляясь под излюбленную Фридрихом «косую атаку». Бросая превосходящие силы по касательной на один из флангов противника, окружая его и добивая натиском вдоль фронта, король выиграл уже не одно сражение. Он должен был клюнуть на столь лакомую приманку, как слабый фланг под командой Голицына, в полной мере использовав превосходство прусских войск в выучке, маневренности и управляемости на поле боя. Лишь стойкость русских солдат могла сделать их непобедимыми при выборе хорошей оборонительной позиции с возможностью гибко пользоваться резервами для ответного массирования сил и контратаки. Иная тактика была гибельна для русской армии, пока она не прошла школу Румянцева и Суворова.

Первая атака Фридриха утром 1 августа 1759 г. была произведена на позицию Голицына с севера. Она имела демонстративный характер и была легко отбита. К полудню главные силы пруссаков дугой охватили Мюльберг, выдвинули на высоты батареи и после яростного обстрела пошли в атаку. Русские пушки ответили неприятелю, а Салтыков предпринял меры, чтобы помешать королевским войскам обтекать его позицию в западном направлении. Разгром сил Голицына был неизбежным. Князь получил тяжелую рану, его поредевшие полки в беспорядке отступили к северному подножию Грос-Шпицберга, 70 пушек было потеряно. Только атака свежих русских и австрийских полков, переброшенных вдоль фронта, задержала пруссаков на Мюльберге, пока Салтыков и Румянцев устраивали из полков центра и подкреплений новый фронт на восточном склоне Грос-Шпицберга.