Мертвая вода (СИ) - Локалова Алиса

Феликса понимала, что лукавит. Все-таки Мак был весьма убедителен в роли молодого, амбициозного, но не слишком способного барда. Он смог увлечь баронессу, чем немало ей помог.

— Насколько я понимаю, нас всех интересует сокровищница, — продолжила Феликса. — Но что-то мне подсказывает, что вы с ним здесь не ради пустой наживы.

Золотоглазый очень грустно улыбнулся.

— Нетрудно догадаться, верно?

— Очевидно, у вас нет продуманного плана. Воры, как правило, подготавливаются лучше, стараются свести риск к минимуму.

— Как ты.

— Да, как я. Прискорбно признавать себя воровкой, но у меня есть свои причины. А вот вы оба, похоже, совсем отчаялись, — Фель вздохнула. Чародейке пришлось отправиться сюда в одиночку, и это было самое уязвимое место их с Фабио плана. Если будет погоня, лучше встречать ее втроем, чем одной. — Помогу, чем смогу. При условии, что ты тоже мне поможешь. И расскажешь всю правду.

— Разумное условие, — вздохнул перевертыш, — тем более, что терять мне нечего, мы действительно в отчаянии, — он немного помялся, не зная, с чего начать. — Меня зовут Данатос. Я, как ты верно заметила, оборотень-полиморф, перевертыш. Я могу изменять свое телосложение и принимать около десятка родственных форм.

Данатос остановился, увидев недоверчивое лицо Феликсы.

— Это невозможно, — она посмотрела исподлобья, с сомнением поджав губы. — На сегодняшний день максимальное зафиксированное число родственных форм у полиморфов — шесть, неродственных — две! Причем одна из них — страус!

— Зря ты так, у них мощный клюв, — улыбнулся он, на этот раз совсем не грустно. Ему с изяществом далась та улыбка, которую так отчаянно пытался изобразить несчастный лорд — красивая, легкая и обольстительная. Феликса замотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. — Официально я не существую, тут ты права. Но я могу доказать, что не вру.

— Гексы не среагируют на твои превращения? Твои фокусы с костями им по боку, но полноценную трансформацию они могут принять за угрозу.

— Понятия не имею. А почему они не реагировали на твое выступление? — нахмурился оборотень.

— Хозяин замка наверняка как-то контролирует их. Чем-то вроде амулета или другого артефакта. Я подозреваю, что это брелок на связке ключей от сокровищницы, но у меня не получается найти этому подтверждение в его мозгах.

— Так ты мне веришь? — обрадовался Данатос.

— Верю. Не вижу смысла тебе попусту хвалиться. Так зачем ты влез сюда?

Данатос посмотрел на собеседницу взглядом утопающего, который никак не решится уцепиться за брошенную ему веревку. Он сел в кресло напротив нее и наконец проговорил:

— Моя сестра сильно больна. Я почти уверен, что ей осталось жить дня два-три, не больше. Устроился сюда конюхом сразу, как только узнал. Надеялся стащить что-нибудь, чтобы хватило на сильного жреца или мага. Моего жалования здесь хватило на консультацию у одного из лучших знахарей Бедерана, — Данатос долго молчал, собираясь сказать что-то тяжелое и неприятное для него.

— Новости были хуже некуда, верно? — догадалась чародейка.

— Не знаю, кто мог ее так невзлюбить. Брисигида проклята, это даже не болезнь, это… — он запнулся, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. — Ее кожа стала полупрозрачной и холодной, как лед. Все вены и артерии под ней видно лучше, чем на гравюре в учебнике по анатомии. Кровь стала фиолетовой, глаза помутнели… Так стало не сразу, но сейчас она выглядит хуже трупа. Вчера я узнал, что здесь есть то, что может ее вылечить. Парень, который приехал с тобой, наш близкий друг. Он умен и ловок… Я надеялся, что он сможет украсть ключи от сокровищницы и вытащить оттуда все, что нужно.

— Не выйдет, — покачала головой Феликса. — Слишком умный замок. Он умеет распознавать хозяина. Даже его жена не откроет сокровищницу без ведома мужа.

— Зато ты явно нашла способ проникнуть туда. Помоги мне, — взмолился Данатос, — я сделаю для тебя что угодно, стану рабом на остаток жизни, только помоги спасти сестру!

— Не говори глупостей, я не собираюсь делать из тебя раба! — возмутилась чародейка. — Все, что мне нужно, это вывести свою лошадь отсюда, не поднимая шума. Если ты здесь давно, должен знать устройство замка, потайные выходы… — оборотень кивнул. — Дождемся твоего друга, и я скажу, что нам нужно делать.

Феликса вдруг вспомнила то, что вот уже который месяц пыталась забыть. Симптомы, описанные оборотнем, были ей знакомы, родом из кошмара наяву, вынудившего ее бежать в чужую страну.

— Данатос, а не читала ли твоя сестра какую-нибудь книгу перед тем, как слечь?

Оборотень впился пальцами в мягкие подлокотники кресла, переменившись в лице.

— Как ты узнала?

— У нее есть давняя привычка, верно? Смачивать пальцы слюной перед тем, как перелистнуть страницу.

Данатос только ошарашенно кивнул.

— Возможно, мне надо будет взглянуть на эту книгу, как только выберемся отсюда.

— Ты объяснишь наконец, в чем дело?!

— Сразу, как только противоядие будет у нас в руках.

— Но…

— Дождемся чертова барда — скажу ровно столько, сколько нужно для дела! — отрезала Феликса. — Не думаю, что нам придется ждать слишком долго. Вряд ли он на самом деле станет ублажать эту кошелку, — уже мягче добавила она. — Я правда хочу помочь, но не собираюсь пугать тебя раньше времени.

— Сестра ведь не умрет до моего возвращения, правда?

— Надеюсь, — вздохнула девушка.

«Не хотелось бы мне видеть скорбь на этой кошачьей морде», — подумала она про себя — и удивилась собственным мыслям. Она еще не привыкла к тому, что большую часть своих чувств и эмоций приходится прятать, чтобы никто не мог ими воспользоваться. Не привыкла к постоянному недоверию, лжи, корысти. Но Феликса на собственном опыте уяснила, что жить по старым правилам и привычкам в Бедеране небезопасно.

И все-таки этот оборотень внушал больше доверия, чем любой другой человек в городе. Даже Фабио и его кухарка не смогли так быстро завоевать ее расположения. Наверное, стоило бы задуматься над причинами, но чародейке не хотелось.

Феликса заметила, что перевертыш уже несколько минут пристально разглядывает ее. По его золотым глазам сложно было что-то понять, но ей почему-то нравилось чувствовать на себе его взгляд.

— Я до сих пор не знаю, как тебя на самом деле зовут, — заметил Данатос.

Феликса молчала, видимо, дольше положенного.

— Ты мне не доверяешь, — хмыкнул Данатос, — но при этом сразу же согласилась помочь. Ладно, не хочешь — не надо, буду звать тебя Мартой. Хотя я всему этому вижу только одну причину. У кого ты видела подобные симптомы?

Чародейка опустила глаза. Когда она вспоминала, как ее отец, сильный и выносливый, как медведь, угасал буквально на глазах, внутри разрастался айсберг.

— Отец. Он умирал гораздо быстрее твоей сестры. Он слишком поздно понял, что яд на страницах, а почувствовать его не мог. У него не было ни малейших магических способностей для этого, — Феликса выдохнула и продолжила. — Это случилось во время мятежа в Арделорее.

— Судя по твоим манерам и лошади, ты владела немалым титулом в прежней Арделорее, — осторожно предположил оборотень.

— Герцогиня.

— Да уж, — крякнул кот, — в твоем случае это все равно что имя назвать. Феликса Ферран, так?

— Не думала, что арделорейская аристократия так знаменита, — хмыкнула девушка, — если только ты сам не из наших краев. Постой, — Феликса наконец осознала, что имя его сестры ей хорошо знакомо.

«Брисигида, — вспомнила она. — Сколько мы не виделись, лет пять? Моя единственная подруга. Адептки в Академии меня не выносили, а у нее хватало на меня терпения. Пусть и ненадолго…» Жрицы не слишком жаловали чародеек, но и враждебности не испытывали. Брисигида всегда казалась Феликсе самой мягкой и понимающей из всех жриц, что она видела. Может, именно поэтому она так резко оттолкнула подругу, когда та не согласилась с ее амбициозными планами отыскать Остров Жизни?

— Брисигида… я ее знаю. Третья ученица Нокт, Верховной Жрицы Триединой, верно? И заняла бы ее место, если бы не известные события… Мы ничего не знали о семьях жриц, — Феликса нахмурила лоб. Столько времени проводили вместе, а она даже не подумала об этом спросить. — Но это даже к лучшему.