За стеной из диких роз - Lett Lex

ничего, что давало бы понять, что в этой комнате живут. Аннабелль повернулась к детям, готовая взять на себя смелость прервать их разговор, запустила руки в карманы, чтобы придать себе более серьёзный вид, как вдруг почувствовала что-то в своём кармане. Это был маленький клочок бумаги, сложенный несколько раз так, что помещался на ногте. Девушка развернула записку. Мелкие буквы, которые каким-то чудом адресант уместил на бумаге, казалось, кружили друг друга в странном танце, строки наезжали друг на друга и прочитать их было почти невозможно.

«Mademoiselle, возможно, Вы в опасности! Будьте осторожны!

Если вдруг Вы поймёте, что это предостережение было не напрасным, то не теряйте времени! Позовите на помощь хозяина этого замка. Его зовут Клод. Не забудьте назвать его имя, он не откажет Вам в помощи.

Ваш, пожалуй, друг»

Аннабелль удивленно подняла бровь и убрала записку обратно в карман. Она уже не знала, удивляться или становиться настоящей героиней сказки и следовать указаниям, которые ей дают таинственные незнакомцы, говорящие животные или даже предметы мебели.

— Вы живёте здесь совсем одни? — спросила Анна. Дети повернулись к ней, задумчиво глядя на неё, точно повторяя вопрос. Девушка вздохнула, чувствуя, как терпение подходит к концу. — Здесь ещё кто-нибудь живёт?

— Нет, — покачали головами девочки.

— Тогда почему вы не займёте верхние комнаты? Они куда приятнее и не такие тесные, — предложила она. Все её слова и действия казались ей самой вроде неудачной пьесы, в которой все герои были кривыми и картонными, в словах и движениях которых сразу угадывались обман, лесть, хитрость.

— Сюда они не заходят, — тихо сказала Адель, обнимая сестру за плечи.

— Те, которых ты видела, — хмуро добавил Мартин, явно недовольный тем, что сказала Адель.

— На рассвете они превращаются в мотыльков. Или просто исчезают, — добавила девочка.

— Вы боитесь их? — спросила Анна.

— Нет, — поспешил заверить её Марк. — Просто не хотим мешать им. Они не трогают нас — мы не трогаем их. Всё честно. Здесь есть всё, что может быть нужно: ванная, прачечная, кухня. Готовить мы умеем, так что ничего страшного.

— И долго вы собираетесь здесь оставаться?

— Наверное, долго, — ответила вместо брата Жанетт. — Мы вполне можем позаботиться о себе.

— Да, и не только о себе. Я не знаю, как благодарить вас за то, что спасли меня.

— Никак, — замахал руками Марк. — Просто никому не рассказывай, что видела нас здесь, хорошо?

— Хорошо, — она неловко потопталась на месте и неуверенно сказала: — Наверное, я пойду, — хотя что-то твердило ей, что она должна остаться.

— Нет, куда же ты?! А как же пообедать с нами! Ты же хочешь поесть, да? Отсюда до ближайшей деревни день пути. Оставайся и поешь, — наперебой заговорили Марк, Жанетт и Адель.

Они тут же вскочили со своих мест и, схватив Аннабелль за руки, потащили её следом за собой из комнаты в широкий мрачный коридор и на кухню. Они бежали, как будто боялись опоздать, что-то говорили, постоянно смеясь и улыбаясь, но девушка не слушала. Ей вдруг вспомнилась записка. Мелкие пляшущие буквы, сливающиеся друг с другом строчки не давали ей покоя, а в голове звучало тихое, почти безразличное: «берегись».

Кухня была абсолютно пуста. Она напоминала пустыню. Пыль в ней превратилась в песок, а хлеб окаменел, казалось, в нём можно найти скелеты древних животных. Детей это явно не смущало. Они влетели внутрь, как маленький вихрь, усадили Аннабелль на скамью за большим столом и принялись носиться вокруг неё, разговаривая, хотя это больше напоминало обыкновенный шум. Они говорили о погоде, облаках, огромных пауках; в их руках то и дело появлялось что-то: черствый хлеб, покрытое зелёным пушком плесени нечто и ещё что-то умершее и успевшее сгнить по меньшей мере три раза. Всё это отправлялось в мусорное ведро под весёлый смех детей, а Аннабелль всё больше чувствовала фальшь в этом веселье. Внезапно оживившиеся дети, смеющиеся и громко разговаривающие, летающие повсюду продукты, которыми они перебрасываются, как мячами, и Мартин, неподвижно стоящий в дверях, привалившись к косяку и наблюдающий за Анной всё тем же хмурым тяжёлым взглядом — всё вокруг сводило девушку с ума. Она вскочила со своего места в попытке стряхнуть этот тяжелый дурман, заставлявший голову идти кругом. Дети замерли и устремили на неё взгляды, полные разочарования и слабой надежды.

— Не уходи, — едва слышно произнесла Адель.

— Почему? — спросила Аннабелль.

— Ты нужна нам, — прошептала Жанетт.

— Они хотят отдать тебя колдунье, — выпалил Мартин, едва заметно отходя в сторону и освобождая дверной проём.

— Она обещала помочь нам. Научить нас, — произнесла Адель, обращаясь к брату. Она едва сдерживала слёзы. — Неужели ты этого не понимаешь?

— Не понимаю, — помотал головой Мартин, задыхаясь от волнения.

— И никогда не понимал, — сказал Марк, в его руке всё ярче разгоралось пламя.

    Прозвучало громкое: «беги!», а в следующую секунду вся комната наполнилась дымом. Аннабелль выскочила в коридор и побежала к лестнице, не оглядываясь. Колдовской огонь не мог навредить своему создателю, но мог задержать его на некоторое время.

Девушка бежала, не разбирая дороги, поворачивала, поднималась по лестницам, открывала двери в поисках той самой, которая вывела бы её к долгожданной свободе, но раз за разом ошибалась и загоняла себя в тупик. Дети гнались за ней, хотя теперь они меньше всего походили на детей: с горящими глазами, с магией, искрами слетающей с кончиков их пальцев; они напоминали троих маленьких демонов, гнавших свою жертву до тех пор, пока она не рухнет замертво. Аннабелль приходилось прятаться и бежать что есть сил, выбирая дорогу наугад. Но кроме собственной жизни она беспокоилась за Мартина. Кто бы мог подумать, что этот хмурый мальчик окажется её спасителем? Оставалось только гадать, что теперь с ним, его поступок был сродни предательству и его однозначно будет ждать расплата, если она не наступила в заполненной колдовским огнём комнате. Аннабелль всё порывалась вернуться за ним, но понимала, что вместе они вряд ли смогут уйти далеко, да и дорога обратно на кухню может быть опасна, если девушке всё-таки удастся её найти. Она понимала всё это, но отказывалась соглашаться и считала себя предательницей, до последнего повторяла, что ещё может помочь, но так и не вернулась.

    Анна совершенно запуталась в лестницах и коридорах, в окнах виднелся всё тот же лес, как вдруг, спустя бесконечную череду анфилад, пейзаж сменился. Большой занесённый снегом парк, когда-то имевший правильные геометрические формы, а теперь превратившийся в занесённое лесом поле с редкими деревьями и кустарниками, он уступал свои позиции лесу, уже начавшему пробираться через высокий кованый