Американские боги (пер. А.А.Комаринец) - Neil Gaiman

– Так как ты извлекаешь монеты? – спросил Тень, качнувшись назад и изворачиваясь, чтобы принять на плечо удар, предназначенный ему в лицо.

– Я же сказал тебе, когда ты в первый раз спросил, – буркнул Суини. – Но нет слепцов хуже – ух, хороший удар! – чем те, кто не желает слушать.

Тень нанес Суини прямой короткий в корпус, вынуждая его прижаться к столу – на пол полетели пустые бутылки и пепельницы. Теперь Тень вполне мог его добить.

Тень поглядел на Среду, тот кивнул, тогда Тень опустил взгляд на Сумасшедшего Суини.

– Мы закончили?

После краткой заминки Суини кивнул, и, отпустив его, Тень сделал несколько шагов назад. Суини, тяжело дыша, оперся о стол и кое-как встал на ноги.

– Даже не думай! – взревел он. – Ничего не закончено, пока я не скажу!

Тут лицо его расплылось в ухмылке, он метнулся вперед, занося над головой кулак. И поскользнулся на кубике льда. Челюсть у него отвисла, ухмылка превратилась в гримасу обиды – Суини понял, что пол уходит из-под ног.

И повалился на спину. Голова его ударилась о пол бара с ясно слышным глухим стуком.

Тень надавил на грудь Сумасшедшего Суини коленом.

– Второй раз спрашиваю, мы закончили драться?

– Пожалуй, можем и закончить на этом, – сказал Суини, поднимая голову от пола, – ибо радость покинула меня, как моча маленького ребенка жарким днем в плавательном бассейне.

Он сплюнул на пол кровью и, закрыв глаза, разразился низким и величественным храпом.

Кто-то хлопнул Тень по спине. Среда сунул ему в руку бутылку пива.

На вкус оно было куда лучше меда.

Проснувшись, Тень обнаружил, что лежит, кое-как вытянувшись, на заднем сиденье седана. Утреннее солнце ослепительно сияло в небе, голова у него раскалывалась. Он неуклюже сел, потирая глаза.

Среда вел машину и при этом мурлыкал себе под нос что-то без мелодии. В подставке для чашки подрагивал бумажный стаканчик. Ехали они по федеральной трассе. Пассажирское сиденье было пусто.

– Как ты себя чувствуешь этим чудесным утром? – спросил, не поворачиваясь, Среда.

– Что сталось с моей машиной? – спросил Тень. – Я взял ее напрокат.

– Сумасшедший Суини отгонит ее за тебя. Это входит в сделку, которую вы с ним заключили вчера. Уже после драки.

Вчерашние разговоры начали неприятно тесниться в голове Тени.

– У тебя еще кофе есть?

Пошарив под пассажирским сиденьем, Среда передал ему непочатую бутылку минералки.

– Вот. Тебе, наверное, пить хочется, ты ведь потерял много жидкости. В данный момент это тебе поможет лучше, чем кофе. На следующей заправке остановимся, там и позавтракаешь. К тому же тебе надо еще и почиститься. Ты выглядишь, как то, в чем вывалялся козел.

– Кошка, – поправил Тень.

– Козел, – возразил Среда. – Огромный, косматый, вонючий козел с большими зубами.

Отвинтив крышку бутылки, Тень напился. Что-то тяжело звякнуло у него в кармане. Запустив туда руку, Тень вытащил монету размером с полдоллара. Монета была тяжелая и темно-желтого цвета.

На автозаправке Тень купил дорожный туалетный набор, в который входили бритва, пакетик крема для бритья, расческа и одноразовая зубная щетка с приложенным к ней крохотным тюбиком зубной пасты. Потом он пошел в мужской туалет и поглядел на себя в зеркало.

Под одним глазом у него красовался синяк – когда Тень для пробы ткнул его пальцем, то выяснилось, что синяк сильно болит, – а нижняя губа распухла.

Умывшись, Тень намылил лицо и побрился. Почистил зубы. Смочил волосы и зачесал их назад. И все равно выглядел он как хулиган.

Интересно, что скажет Лора, увидев его, а потом он вспомнил: Лора никогда уже ничего больше не скажет – и увидел, как лицо в зеркале дрогнуло, но лишь на мгновение.

Он вышел.

– Я дерьмово выгляжу, – сказал Тень.

– Разумеется, – согласился Среда.

Среда набрал разнообразных закусок и заплатил за них и за бензин, дважды передумывая, хочет он расплачиваться наличными или кредитной карточкой – к немалому раздражению жующей жвачку юной леди за кассой. На глазах у Тени Среда все больше путался и приобретал извиняющийся вид. Внезапно он стал казаться глубоким стариком. Девушка вернула ему наличные и пробила покупки по кредитной карточке, потом дала ему чек и взяла у него наличные, затем вернула банкноты и взяла другую карточку. Среда явно был готов вот-вот расплакаться: старый человек, совершенно беспомощный в столкновении с непреодолимым прогрессом пластиковой современности.

Они вышли из полутемного здания заправки, и их дыхание облачком заклубилось в воздухе.

Снова в пути. По обеим сторонам дороги скользили бурые пастбища. Деревья стояли безлистные мертвые. Две черные птицы проводили их взглядами с телеграфного провода.

– Эй, Среда?

– Что?

– Как я понимаю, за бензин ты так и не заплатил.

– Да?

– Насколько мне было видно, это она еще заплатила тебе за привилегию обслужить тебя на своей заправке. Как, по-твоему, она уже сообразила?

– Никогда не сообразит.

– Так кто ты? Грошовый мошенник-виртуоз?

Среда кивнул:

– Да. Наверное, да. Помимо всего прочего.

Он свернул в левый ряд, чтобы обогнать грузовик. Небо было унылое и равномерно серое.

– Снег пойдет, – сказал Тень.

– Да.

– Этот Суини. Он правда мне показал, как проделать трюк с золотыми монетами?

– О да.

– Ничего не помню.

– Успеется. Ночь была долгая.

Несколько снежинок коснулись лобового стекла и тут же растаяли.

– Тело твоей жены сейчас выставлено для прощания в похоронном бюро Уэнделла, – сказал Среда. – Потом после ленча ее увезут на кладбище для погребения.

– Откуда ты знаешь?

– Позвонил, пока ты был в туалете. Ты знаешь, где похоронное бюро Уэнделла?

Тень кивнул. Снежинки перед ними тошнотворно кружились.

– Нам пора съезжать с трассы, – сказал Тень.

Федеральная трасса незаметно перешла в шоссе, и, миновав вереницу мотелей, они выехали на северную окраину Игл-Пойнта.

Прошло три года. Да. Появились новые светофоры, витрины незнакомых магазинов. Когда они проезжали мимо «Фермы Мускул», Тень попросил Среду притормозить. «ЗАКРЫТО НА НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ СРОК, – значилось на написанном от руки объявлении на двери, – В СВЯЗИ С ТЯЖЕЛОЙ УТРАТОЙ».

Налево, на Главную улицу. Мимо нового салона татуировок и центра рекрутского набора в армию, за ним – «Бургер Кинг», знакомый и не изменившийся, аптека Ольсена и наконец желтый кирпичный фасад похоронного бюро Уэнделла. Неоновая вывеска в витрине гласила «ДОМ УСПОКОЕНИЯ». Под вывеской стояли пустые надгробные камни – без дат и надписей.

Среда свернул на стоянку.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил он.

– Нет, пожалуй.

– Хорошо. – Мелькнула лишенная веселья усмешка. – Успею сделать еще одно дело, пока ты будешь прощаться. Я сниму нам номера в мотеле «Америка». Встретишь меня там, когда все закончится.

Выйдя из машины, Тень поглядел вслед отъезжавшему Среде. Потом вошел внутрь. В тускло освещенном коридоре пахло постами и полиролью для мебели, а еще к этим ароматом примешивался слабый запашок формалина. Коридор упирался в Зал вечного покоя. Тень вдруг осознал, что навязчиво теребит золотую монету в кармане, передвигает ее с основания ладони на ее середину, потом к основанию пальцев и назад, раз за разом, снова и снова. Ее вес действовал на него успокаивающе.

Имя его жены значилось на листе бумаге у двери в дальнем конце коридора. Он вошел в Зал вечного покоя. Тень знал большинство собравшихся здесь: коллеги Лоры, несколько ее друзей.

Все они его узнали. Это он видел по лицам. Однако никаких улыбок, никаких приветствий.

В конце комнаты находилось небольшое возвышение, а на нем – кремового цвета гроб с несколькими корзинами цветов, картинно расставленными вокруг: алыми и желтыми, белыми и темными, кроваво-пурпурными. Он сделал шаг вперед. Ему не хотелось идти вперед; он не смел уйти.

Мужчина в темном костюме – Тень решил, что это работник похоронного бюро – обратился к нему с вопросом:

– Сэр? Не хотите ли расписаться в книге памятных записей и соболезнований? – И указал на открытый, переплетенный в кожу том на небольшом пюпитре.

Аккуратным почерком он вывел «ТЕНЬ» и сегодняшнюю дату, а потом также медленно приписал ЩЕНОК: он все оттягивал минуту, когда придется пройти вперед, туда, где столпились люди и где стоял на возвышении гроб с тем, что уже не было Лорой.

В дверь вошла хрупкая женщина, помялась на пороге. Волосы у нее были медно-рыжие, костюм – дорогой и очень черный. «Вдовий траур», – подумал Тень, хорошо ее знавший. Одри Бертон, жена Робби.

В руках Одри держала букетик весенних фиалок, перевязанных внизу серебристой ленточкой. Такие букетики дети собирают весной, подумал Тень. Но сейчас для них не сезон.