Клубная культура - Фил Джексон

Затем идет современный андеграунд-гараж, темп которого опять-таки близок к 130 BPM, но поскольку это тустеп-ритм, он кажется более медленным. На самом деле это не так, в чем можно убедиться, если глянуть на счетчик BPM. В случае же транса темп достигает 140–145 BPM, но так как это тустеп-ритм, вы двигаетесь в такт каждому второму удару и можете немного поколбаситься, не истекая потом. Это важно для участников хаус- или гараж-тусовок и связано с тем, как они одеваются: стремясь выглядеть изящно и опрятно, они одеваются в шмотки от dodgy banana 1. Ralph Lauren и Mo-shino. Хотя они не прочь оторваться, им вовсе не хочется походить на мокрых куриц, не так ли?

Теперь о том, что касается хаус-музыки. Пуристы от прогрессив-хаус любят темп побыстрее. В основном это люди, разбирающиеся в технических моментах. Они слушают микс — одну его часть, другую — и не особенно веселятся. Девяносто девять процентов из них работают в СМИ, нюхают кокаин до одурения и в понедельник утром болеют «медиа-гриппом».

Дальше идет транс и прогрессив-транс, как теперь называют самое модное направление транса. Это уже эйфория в кубе. Он веселее, быстрее (140 BPM), и под его бам-бум-бум-бум так и тянет танцевать. После этого остается еще хард-хаус и хард-транс. Лично я получаю большое удовольствие, если за вертушками стоит ди-джей, который умеет крутить хард-хаус и хард-транс. Еще бывает NRG 2 — та же музыка, но чуть быстрее, то есть пластинки разгоняются до темпа 155 ударов вместо 140. И тут уж волей-неволей забываешь о своем внешнем виде — слушаешь музыку и зажигаешь по полной. Считается, что в этом году в моде хард-хаус. Журнал Mixmag определил хард-хаус как более басовитую разновидность хауса, но любой лондонский тусовщик, бывающий в клубе Trade, знает, что хард-хаус быстрее и не такой звонкий, в нем меньше клавишных и больше «бонк-бонк-бонк». Под такую музыку хочется стиснуть зубы, но при этом все же можно улыбаться

(мужчина, 26 лет, восемь лет опыта).

Данный процесс ускорения усилил интенсивность музыки — не на эмоциональном уровне (ибо все музыкальные формы способны вызывать глубокие эмоциональные отклики, что никак не связано с темпом), а на кинестетическом. Музыковед Габриэльсон [Gabrielson A. 1987] выдвинул предположение о том, что всякому ритму присущи кинестетические свойства. Разработанная им классификация учитывает как реальное, так и подразумеваемое движение. Именно это подразумеваемое или воображаемое движение усиливается при нарастании темпа клубной музыки. Когда смотришь на толпу людей, отрывающихся под транс, не кажется, что она движется быстрее толпы, танцующей под хаус, особенно если танцпол забит до отказа. Однако, исходя из собственных ощущений, а также наблюдений за бесчисленными тусовками, я могу сказать, что ускоренный ритм, похоже, усиливает восприятие собственного движения. Это подразумеваемое кинестетическое свойство ритма заставляет людей чувствовать, будто они двигаются больше, чем это происходит на самом деле. В толпе такое чувство дополнительно усиливается, поскольку вы танцуете посреди движущейся массы. Вот что сказала одна из моих собеседниц после просмотра видеозаписи, на которая она была запечатлена танцующей в толпе:

Признаться, удивилась, когда увидела, как мало я двигалась. Я то думала, что по-настоящему зажигаю, а в действительности мое тело перемещалось довольно плавно, кроме того, я двигала головой гораздо больше, чем мне казалось. Но мне запомнилось, что в тот момент я чувствовала себя так, будто танцевала очень энергично

(30 лет, одиннадцать лет опыта).

Кинестетические свойства ритма обостряют восприятие собственного тела и чувство ускорения его движений. Ритм проникает как в тело, так и в разум. Он существует как сочетание ментальной схемы и телесной практики, которые вместе рождают опыт танца. Чем быстрее ритм, тем неистовее вам кажется собственный танец. Это усиливает ощущение тела. Следует помнить, что здесь важно не только число ударов в минуту. У музыки есть различные параметры, и скорость является лишь одним из нескольких измерений танца. Качество последнего (и доставляемое им удовлетворение) необязательно зависят от скорости музыки. Здесь мы говорим лишь об ощущении неистовства, а ведь далеко не каждому хочется его испытывать. Один информант так описал ощущение, которое ускоренные ритмы рождают в нем на танцполе: «Когда ритм становится очень быстрым, начинает казаться, будто в голове вспыхивает луч стробо- скопа, который просто не дает тебе остановиться. Это необычно, но здорово».

По мере ускорения ритмов меняется и опыт танца под них. Обычно чем быстрее ритм, тем более интернализованным становится восприятие танца, что, в свою очередь, изменяет социальную динамику танцпола. Люди уходят в собственный мир, контакты становятся менее непосредственными, однако вес и присутствие толпы продолжает ощущаться, поэтому опыт остается социальным и общим. Пока вы приближаетесь к пределам кинестетических возможностей своего тела, а жар музыки наполняет вашу плоть, сознание сужается. Вот одно мнение на этот счет:

Я люблю отрываться на танцполе: обо всем забываешь, становится жарко и чувствуешь только музыку и собственное движущееся тело. Кажется, что все остальное перестает существовать

(женщина, 41 год, девятнадцать лет опыта).

Однажды я наблюдал, как женщина танцевала на колонке по крайней мере четыре часа подряд, останавливаясь лишь для того, чтобы отпить воды. Ее движения гармонировали с ритмом. Она глядела поверх толпы и, казалось, не замечала ее. Однако вы всегда чувствуете движущуюся вокруг толпу, с которой связаны через общее чувство ритма. Именно этот осязаемый кинетический поток подгоняет всех. Информант так высказался об этом:

В некотором смысле вы как индивид становитесь меньше, превращаясь в часть массы. Этот коллективный опыт подобен гипнотическому сеансу, шаманскому ритуалу, некой церемонии, сопровождаемой барабанным боем. Это как ничто другое позволяет европейцам приблизиться к ощущениям впадающего в транс, когда меняется восприятие времени и рождается чувство чистой энергии. Вы заряжаетесь энергией от окружающих, от музыки, ритма и ночи

(мужчина, 32 года, четырнадцать лет опыта).

Это точка глубокого чувственного контакта с самим собой, с толпой и музыкой. Ощущение текущей по жилам энергии позволяет вам почувствовать себя в высшей степени живым и полным сил. Ускорение открыло дополнительный путь чувственного раскрепощения, создало еще одну возможность интенсивного физического соприкосновения, ставшую популярным в современном мире опытом.

Химические ритмы

Между наркотиками и музыкой существует симбиотическая связь. Они наделяют друг друга смыслом. Под действием наркотиков музыка иначе овладевает вашим телом, особенно в танце. Танцевальная музыка стала доступной в чувственном плане во многом благодаря форсирующим свойствам наркотиков, вызывающим соответствующие ее силе физические ощущения. Вот как объясняет это информант:

Сначала я просто не понимала танцевальную музыку, особенно наиболее радикальные стили. Лишь после того, как я услышала и потанцевала под нее в клубе, находясь под воздействием наркотиков, она начала обретать смысл для меня. Теперь я просто люблю ее и могу слушать без всяких наркотиков

(женщина, 31 год, тринадцать лет опыта).

Другой информант сказал:

Не знаю, с чем это связано, но наркотики и музыка дополняют друг друга. Наркотики как будто помогают вам открыть для музыки свою душу.

О способности музыки менять границы нашего чувственного ландшафта свидетельствует тот эффект, который она оказывает на культурные миры. Возникновение рок-н-ролла или даже чарльстона породило нравственную панику из-за их воздействия на тело. Извивающиеся бедра Элвиса и вращающиеся в диком танце одурманенные кокаином девицы считались угрозой нравственному порядку, ведь они решительно отвергли ограничения, навязанные телу западным обществом, которое предпочитало радости дисциплину, а сексуальности — сдержанность. Одному Богу известно, что тогдашние власти предержащие подумали бы о треках, звучащих в современных клубах, если бы могли их услышать. Наверняка сочли бы их кознями дьявола. Впрочем, сатане и так приписывают все лучшие мелодии.

Триптих наркотиков, музыки и танцев позволяет выстраивать различные взаимосвязи между этими соблазнительными явлениями. Музыка воздействует на танец, наркотики влияют на музыку, а танец изменяет восприятие наркотиков и музыки. Все эти новые взаимосвязи возникают скорее как практики, нежели идеи, и для человека они обращаются моментами острых чувственных переживаний внутри коренным образом измененных социальных рамок. Он становится увлеченным соучастником, и такое соучастие превращается в телесный навык, легко распространяющийся за пределы клубов. Оно способно навсегда изменить особенности восприятия музыки слушателем. Благодаря ему человек учится иначе понимать и чувствовать музыку.