В постели с Президентом - Владимир Романовский

— Какие еще… То есть, я не собираюсь…

— Такие вот, например, — глаза Лероя широко открылись, будто он собирался поделиться с Ларри великой тайной. — Проверь, что у тебя в кармане пиджака. Ух ты, что это? — голос его звучал удивленно. — Пакет, совсем небольшой… миниатюрный… может, там кокаин, в этом пакете?

— Ты мне его подложил, — сказал Ларри, но не с возмущением, а с тоской.

— Нет, он там у тебя в кармане был все это время. Более того. У тебя дома таких несколько. Спрятаны. Ты уже не помнишь, где ты их спрятал, но полиция приведет ищеек, и они найдут — вот так вот, — он щелкнул пальцами, иллюстрируя таким образом легкость, с которой ищейки найдут кокаин в доме Ларри. — Так что, если у тебя вдруг появятся какие-то мысли странные по моему поводу, помни о маленьком желтом мешочке. Он всегда с тобой. Его всегда можно использовать как доказательство. Ты, конечно, все это опровергнешь, и наймешь себе лучшего адвоката, и заложишь дом, чтобы доказать, что это подлог, но тем временем карьера твоя, или — не знаю, как ты называешь то, чем здесь занимаешься — закончится. Навсегда. Ты это заслужил, но не думаю, что тебе самому этого хочется. Позвольте, а это кто такой?

Человек в официальном костюме с чемоданчиком атташе в руке пересекал сквер по диагонали, направляясь к Джей Стрит, где ждал его у тротуара длинный черный лимузин. Ларри проследил, куда смотрит Лерой.

— Это… один из менеджеров среднего эшелона… большая компания в Манхаттане, — сказал Ларри. — Они пытаются нас купить.

— Ты его знаешь?

— Да.

— Как его фамилия?

— Не помню.

— Постарайся вспомнить.

— Я не уверен. Вроде бы похоже на название улицы в Даунтауне.

— Малберри?

— Нет.

— Эссекс?

— Нет.

— Перри? Ну, напрягись. Вспомни.

— Я… Нет, не могу вспомнить.

Лерой смотрел, как водитель лимузина выходит и открывает пассажиру дверь. До того, как влезть внутрь, менеджер выпрямился и глянул через плечо. Расстояние было слишком большим, чтобы им с Лероем встретиться глазами, но внезапно Лерой почувствовал, как зародилась между ним и менеджером неприятная, очень настойчивая связь. Теперь они будут влиять друг на друга. Он хотел побежать за лимузином. Когда он перевел глаза на Ларри, тот отступил на шаг и побледнел больше обычного.

— А ты уверен, что не помнишь? — спросил Лерой, снова переводя взгляд на отъезжающий лимузин.

— Эй, легче! — взмолился Ларри.

— Увидимся через месяц, Ларри. Жена твоя успеет домой к обеду, я думаю.

Не глядя больше на Ларри, он пошел прочь, пересек сквер и вошел в отель.

Отель был — небоскреб из стекла и бетона, построенный незадолго до миграции корпораций на юг и падения биржи. В данный момент отель терпел астрономические убытки. Возможно снижение цен на номера вдвое приостановило бы катастрофические потери (поскольку ни один нормальный человек не будет платить такие деньги, если он может снять такой же номер в Манхаттане за ту же цену), но это противоречило бы философским принципам владельцев.

В номере наличествовали низкий потолок, герметически закрытые окна, синтетическое постельное белье, и вид на нижний Манхаттан вдалеке. Жена Ларри изображала раненную лань, играя эту роль настолько добросовестно, что казалось, что ей нравятся эти на первый взгляд унизительные, и на любой взгляд извращенные, встречи с Лероем. Ни красотой ни привлекательностью она не отличалась, никогда не имела успеха у непозволительно красивых или счастливо обеспеченных людей, в то время как откровенно неприятный тип или безнадежный неудачник всегда боялся заговорить с ней первый. Была она одной из многих женщин, исповедующих агрессивную супружескую верность просто потому, что других вариантов у них нет, и, возможно, в тайне считала, что с Лероем ей повезло. Не до такой степени, конечно, чтобы самой себе в этом признаться.

Были и другие положительные стороны в этой их связи. Например, муж ее, Ларри, стал заметно менее хамоват и невыносим со времени появления Лероя в их жизни. Менее закомплексованный мужчина попытался бы избавиться от Лероя либо обратясь к властям, либо переехав в Вирджинию. Последний вариант, кстати, рассматривался на семейном совете и был отвергнут после того как пара взвесила все плюсы и минусы и пришла к заключению, что он, вариант, несостоятелен в виду непредсказуемости рынка недвижимости и наличия до половины выплаченного, уже имеющегося у них, дома в Лонг Айленде. Женщина более мужественная презирала бы своего супруга. Ларри и его жена не предпринимали никаких мер помимо включения платы, два раза в месяц, за однодневное использование отельного номера в семейный бюджет.

Раненная лань быстро превратилась в слегка напуганную, но не отторгающую, скорее наоборот, податливую, согласную лань. Целлюлитные бедра холодны на ощупь, а ладони влажные. Изящная линия бедра, колена, икры, лодыжки, пятки и подъема, демонстрируемая женщинами, когда они ложатся на спину и сгибают колени, ставя всю ступню на поверхность постели, показалась вдруг Лерою необыкновенно привлекательной. Живот женщины, с мягким ранимым слоем нелюбимого ею жира умолял, чтобы с ним обошлись нежно. Если бы только не ее лицо! Никуда не годится. Лерой перевернул женщину на живот и велел ей не двигаться. Разделся неспешно, чтобы продлить унижение. Говорить во время соития он никогда ей не позволял. Грубо взяв ее за ягодицы, он вошел в нее сзади и, как он и ожидал, по ее телу почти сразу прокатилась оргазменная волна.

С сумкой, наполненной съестным, с газетой под мышкой, Лерой вошел в свою квартиру и то, что он увидел, восхитило его. Квартира сверкала. Хорошо проветрено. Уютно. Мебель переставлена одновременно практичным и приятным глазу образом. Степень чистоты кухни слепила глаза. Холодильник белый внутри и снаружи.

Грэйс курила сигарету у огромного окна в гостиной, а солнце и деревья за окном бросали на ее лицо и изящно выгнутую руку импрессионистские блики. Чадо станет в один прекрасный день очень красивой женщиной, подумал Лерой.

— Ага, — сказал он. — Ты бесподобна, солнышко. Ну-с, к делу. Твое жалование, и премия. — Он положил две стадолларовые купюры на стол.

— Кто-то звонил из участка, — сказала она. — Какой-то черный по имени Марти.

Она прекрасно знала, кто такой Марти.

— Что ему нужно?

— Сказал — срочно. Также он сказал что ты [непеч. ], потому что не носишь сотовый телефон с собой.

— Так и сказал?

— Ага. И я с ним согласна.

— Ты не очень-то, молодая дама. А то отшлепаю.

— Ох, ох. У меня колени дрожат в страхе и предвкушении.

— Почему бы тебе не почитать книжку для разнообразия? Смотри сколько тут книжек.

Грэйс фыркнула и утопала в кухню.

Лерой набрал номер Марти.

— Эй, Марти. Что у тебя там стряслось?

— Лерой? Быстро сюда. Сколько тебе нужно времени, чтобы добраться?

— Что-то важное?

— Лерой! — зарычал Марти.

— Два часа.

— Не до твоих шуток мне теперь.

— Хорошо, час.

— Даю сорок минут.

— Ладно. Если я возьму такси, мне возместят плату и чаевые?

После короткой паузы Марти сказал,

— Хорошо, бери такси. Бери лимузин. Бери [непеч. ] вертолет. Но сделай это прямо сейчас.

— Сверхурочные?

— Ладно… Что? Сегодня у тебя не выходной, кретин! Обычный рабочий день!

— Нужно было спросить на всякий случай. А вдруг. Ну, пока.

Лерой крикнул Грэйс, чтобы торчала в кухне, и быстро переоделся — в джинсы, сникеры, хлопковую футболку с надписью «Я тот самый, о котором твоя мать тебя предупреждала», и холщовый пиджак. Сунув в карман бляху и пистолет, он крикнул:

— Грэйс! Крыша твоя до вечера. Если случится что нибудь, не важно что именно, немедленно звони Марти. Не думай, а просто звони. Понятно?

— Ага, — донесся рассеянный голос из кухни.

Опять небось изучает свой пуп. Такая у нее недавно появилась страсть. Стала рисовать преувеличенные, очень детальные скетчи своего пупа, мелом и пастелью, и даже придумала теорию, что пуп ее на самом деле видоизмененный квантовый лаз в другую вселенную.

Прибыв в участок, Лерой сперва зашел к себе в офис. Партнер его все еще был в отпуске. Лероя это не волновало — он давно уже не пытался понять, чем живут эти серые мыши, чье присутствие не производит ни на кого никакого видимого эффекта, и чье отсутствие не раздражает, но и не радует. Сообщений и записок никаких.

Толстяк Гавин вставил голову в дверь капитанового офиса. Капитан Марти, имеющий слабость к порнографии, выключил экран компьютера. Предыдущий капитан был итальянец, а до него был еврей. Отделение являлось самым политически корректным в Республике. Гавин давно хотел попросить, чтобы его перевели в другое место, но не решался. Он вообще не любил перемены. Капитаны, что один, что другой, что третий, не любили его. И все имели связи наверху. Выбора у Гавина не было, как только держать свое неудовольствие при себе. А то ведь переведут в Южный Бронкс. А капитан Марти, помимо нелюбви к Гавину, дополнительно раздражал снисходительностью по отношению к Лерою, который по мнению Гавина являлся самым невыносимым человеком в отделении. Грубый, несносный, неорганизованный, туповатый, легкомысленный, но наделенный невероятной степенью везения. Десятая часть такого везения сделала бы Гавина счастливым человеком. Интересные назначения, цепочки удачно решенных и закрытых с поздравлениями дел, океаны снисходительности от начальства — счастливчик Лерой.