Демоны Алой розы - Степан Вартанов

– Воистину, никто не упрекнет меня в том, что я не рад гостям, – бормочет отец Уолтер. – Но отчего бы им не входить в дверь, как велит воспитание и здравый…

– Кар!

– Впрочем, о чем я говорю! Какое может быть воспитание у…

– Кар?

– Ладно, ладно, входи.

Ворон запрыгивает в комнату и несколько секунд крутит головой, рывками, по-птичьи. Знакомится с обстановкой.

– Кар! – выносит свой вердикт нахальная птица.

– Да, – с долей иронии соглашается святой отец, – после того, как у кардинала пропало золотое кольцо с рубином – да ты помнишь этот скандал, не так ли? Ты же там был… – с тех пор я стал жить скромнее.

– Кар! – на этот раз в карканье человеку чудятся возмущенные нотки.

– Что ты, Чарли, что ты! Я ни на что не намекаю, тем более что кольцо так и не нашли…

Ворон внимательно изучает что-то на потолке.

– Ну ладно, вернемся к делу. Иди сюда.

Ворона – несчастного, замученного до полусмерти вороненка, отец Уолтер нашел у бродячих артистов, разыгрывающих перед жителями Лондона импровизацию на тему великого Гомера, столь вольную, что лишь трое суток спустя после их встречи святой отец понял, что именно они ставили, – да и то лишь в общих чертах. Вороненок тоже участвовал в представлении, что, безусловно, вызвало бы ступор у автора произведения, будь он еще жив.

Так или иначе, отец Уолтер вороненка заметил и выкупил – просто пожалел заморыша. Странствующий балаган поощряет в зрителях низменные чувства, и вряд ли птица дожила бы до зимы.

Сейчас он полагал, что то был дар Господень, ибо лучшего разведчика трудно было себе представить.

Умный – порой настолько, что рука сама тянулась перекреститься или, наоборот, перекрестить пернатого негодника.

Смелый. Отец Уолтер не пожалел времени на изучение того, как движется его питомец, и на обучение его основам несвойственных птицам приемов рукопашного боя… Крылопашного. Клювопашного. Бог весть! Однако сокола, вдвое больше себя самого, Чарли Блэк обращал в позорное бегство – не за счет приемов, нет. За счет наглости и самоуверенности, шедших с этими приемами в комплекте.

Медленно и осторожно, святой отец принимается разматывать черно-красную тряпочку на ноге птицы. Черно-красную, дабы не выделяться на фоне птичьей лапки, разумеется.

– Ну вот, – удовлетворенно констатирует он. – Сэр Эндрю опять встал на след наших с тобой недругов.

Недруги не являются частью разведывательной деятельности в пользу Церкви, хотя, вне всякого сомнения, Церковь горячо одобрила бы их поимку. Колдуны. Мерзкие колдуны, преследующие неизвестные цели и применяющие для их достижения совершенно отвратительные средства.

Все началось три месяца назад, когда к нему прилетел напуганный (!) Чарли и буквально вынудил сделать крюк, отклонившись от тракта, по которому они ехали, на полдня в одну сторону. Тогда отец Уолтер долго стоял над тем, что чернокнижники оставили от привязанного к наскоро срубленному из дерева алтарю ребенка, а молчаливый, вопреки обыкновенью, ворон просто сидел, нахохлившись, у него на плече и время от времени дергал своего покровителя за мочку уха, требуя объяснений.

После чего у них и появилась эта странная дополнительная работа – найти и уничтожить врагов веры и детоубийц.

Но сначала они нашли сэра Эндрю – или он их нашел, это как посмотреть… Рыцарь, как оказалось, уже полгода выслеживал чернокнижников в одиночку – срок, как поначалу показалось отцу Уолтеру, чудовищно большой, что (опять же, как ему показалось поначалу) могло быть вызвано лишь отсутствием у рыцаря опыта розыскной деятельности.

С тех пор он изменил свое мнение. Рыцарь был неглуп и все делал правильно, а вот у их общего врага многому можно было поучиться по части конспирации, заметания следов и военных хитростей. Тогда же стало понятно, что речь идет не о горстке маньяков, а о хорошо укоренившейся ереси. Об ордене.

В разных концах Англии, да и за ее пределами тоже, люди Церкви пришли в движение, собирая из кусочков мозаику для отца Уолтера и сэра Эндрю, постепенно превращающегося из простого рыцаря в рыцаря на службе святой церкви. Колдуны – обречены. Наказание – будет неотвратимо.

– Он уничтожил четверых, остальные бежали. С ними очередной ребенок. – Отец Уолтер развел руками. – Прости, приятель, но тебе опять придется полетать.

– Кар. – Ворон пошире расставляет ноги, упираясь в крышку стола и всем своим видом показывая, что с места его не сдвинуть. Со значением постукивает клювом по столешнице. Отец Уолтер улыбается:

– Ну конечно, как я мог забыть!

Старая игра, в которую они играют с самых первых дней знакомства, когда маленькая птица еще не доверяла человеку, полагая (основываясь на своем жизненном опыте – справедливо полагая), что перемен к лучшему не бывает. Отношения наладились, доверие – возникло, а игра – осталась.

Сэр Уолтер достает приготовленные слугой (тоже монахом, разумеется, доверенным лицом и прекрасным воином) два горшочка, скорее даже тигля, объемом в горсть, не более. Ставит на стол. Открывает, и чуть морщится. В одном горшочке – отборное парное мясо. В другом – то же мясо, но уже подгнившее, темное.

– Твой обед, Чарли. И заметь, я все еще надеюсь привить тебе хороший вкус.

Чарли подскакивает к тиглю со свежим мясом, внимательно его осматривает. Тщательно чистит клюв о край тигля…

И поворачивается к нему спиной, выбирая гнилье.

– Нет, я, конечно, понимаю, что о вкусах не спорят, – бормочет «маска» отца Уолтера, – и ты, к примеру, тоже не любишь ви́ски…

Вот оно – неоспоримое доказательство того, что ворон разумен: едва услышав слово «виски», он взъерошивает перья, разом становясь вдвое крупнее, и шипит возмущенно.

– Да-да, я помню.

Виски отец Уолтер пил редко – по сану не полагается, да и ясность мысли, если она является твоим основным рабочим инструментом, сбивать не следует. Но иногда – пил. По праздничным случаям. Стоит ли упоминать, что перепробовавший к тому времени все человеческие блюда крылатый пройдоха захотел узнать, что же с таким наслаждением дегустирует из маленькой рюмочки человек.

– Я тебя предупреждал.

– Кар! Кар! Кар!

Вообще-то вороны могут подражать человеческой речи. Надо лишь приложить усилия – отец Уолтер видел говорящих воронов, ворон, галок… Даже одного скворца. Но вот беда – похоже, в бродячем балагане, где Чарли провел свое детство, его уже пытались научить говорить, да так, что при любой попытке малыша просто колотить начинало. Ну ничего. Мы и так проживем. В любом случае, такой умной птицы в Англии больше нет.