Ярмарка предателей - Владимир Бегун

Принцип подбора кадров на Лысую гору тот же, что и в средневековой мистике — греховность. Если кто предатель, клятвопреступник, погромщик, злодей извольте в штат сотрудников радиостанции «Свобода». В служебных характеристиках ее комментаторов и редакторов, как отмечает белорусский публицист А. Стук, часто можно встретить выразительные определения: «алкоголик», «уголовный тип», «гомосексуалист», «уголовный преступник», «приживальщик», «проститутка». Естественно поэтому, что в белорусской секции радиостанции поначалу обретались бывший фашистский бургомистр города Борисова С. Станкевич, причастный к массовым расстрелам советских людей, бывший сотрудник фашистских газет M. Седнев и прочие подобные.

Но, сами понимаете, и черти не бессмертны. Кто-то из них уже одряхлел, кто-то оказался на том свете. Понадобилось пополнение. А из числа кого пополнять? Разумеется, из нечистых того же сорта. Лучше всего, конечно, из тех, кто знает советскую жизнь. Поскольку в каждом обществе, в том числе и в нашем, есть человеческие отбросы, такие нашлись. Среди них оказался и бывший минчанин Аркадий Рутман.

Вот это была для «Свободы» находка! Именно то, что надо!

Живя в Минске, Рутман получил юридическое образование. Поработал какое-то время юристом, но не получилось — выгнали за злоупотребления и пьянство. Пустился в торговлю, стал директором плодоовощного магазина. Опять не вышло украл 19 бочек соленых огурцов. Посадили, отсидел два года в местах не столь отдаленных. После чего страшно затосковал по «земле предков» и подал заявление на выезд в Израиль.

Заявление-то подал, а туда не поехал — стреляный воробей! Знал, что там и своих таких хватает. Махнул в США. А в Соединенных Штатах, как уже сказано, на нечистых постоянный спрос. Там в преисподней изучили Рутмана, проверили и приняли единственно возможное решение: на Лысую гору! И Рутман вновь в своем амплуа. Торговать так торговать — что ворованными огурцами, что Родиной.

Теперь этот пьянчужка и уголовник — постоянный участник радиошабаша на белорусском языке. Ведет раздел радиопередачи на тему «Ты и закон». Силится поучать нас, проходимец, правопорядку, разглагольствует о том, как должна строиться социалистическая законность, клевещет на гуманное советское законодательство, порочит страну, которая его вскормила и вырастила.

Вот такая там у них творится чертовщина: антисемит становится угодливым подпевалой сионистов, магазинный вор — законником, предатель — ура-патриотом, Вроде бы и люди, а по сути дела какие-то антилюди, с отрицательным, что ли, зарядом или со знаком минус.

Он хорошо понимает, что если, паче чаяния, в Минске вдруг услышат передачу с мюнхенской Лысой горы, так ведь обхохочутся: «Гляди-ка, поехал в Израиль, а прикидывается белорусом! Черт-те что творится!» Поэтому для маскировки Рутман избрал себе псевдоним — Аркадий Носович. Пусть, мол, думают, что это какой-нибудь мужичок с Заболотья или Залесья. Между прочим, там у них все с псевдонимами. Ведьмы тоже, это я знаю точно, подделываются подчас под расфуфыренных кокеток.

В Вашингтоне или Мюнхене, в Тель-Авиве или Лондоне — везде, где только существуют антисоветские пропагандистские, шпионские или подобные им центры, подвизаются предатели, называющие себя «новыми эмигрантами из России». Они клевещут на свою бывшую Родину, участвуют во всевозможных антисоветских провокациях и одновременно ссорятся между собой и поливают грязью друг друга. И лгут напропалую. Но, как известно, лжец врет-врет да вдруг и правду скажет. И вот такую правду-матку резанул какой-то тип на страницах издаваемого сионистами в Канаде журнала «Современник». «Иногда мне кажется, что эмиграция — это дерьмо, вывалившееся из России, — самокритично написал он. — Лишь отдельные могут надеяться, что они те косточки, которые хоть и облеплены дерьмом, но если не поддадутся окружающему разъедению, дадут всходы».

Да простит читатель за цитату, но это же, послушайте, правда! Исключая, конечно, косточки. Истинная правда и следующие слова того же откровенного автора, высказанные единым духом. Вот они:

«Наивно было бы… ко всем этим маленьким Распутиным прикладывать нравственные мерки, взывать к совести, поскольку в нарушении основных человеческих заповедей имеет смысл укорять того, для кого морально-духовные ценности являются осознанной основой жизнедеятельности. А этих схвати за руку на воровстве, они с такой изощренной убедительностью будут доказывать, что не они, а ты сам попался, что за голову схватишься и с трудом сон от яви отличать будешь».

Золотые слова! На Лысую гору попадают только такие.

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИУДЫ

Кто не знает Иуду Искариотского? Того, что за тридцать сребреников предал Иисуса Христа? Согласно Евангелию от Матфея, ему принадлежат следующие слова: «Кого я поцелую, тот и есть, возьмите его». И тотчас подошел к Иисусу, сказал: «Радуйся, равви! И поцеловал его».

Христа взяли и распяли. Иуда удавился. И у людей стало нарицательным имя предателя, а поцелуй его — образцом лицемерия.

Но удавился Иуда только в Евангелии. А фактически остался жить, ибо он бессмертен. Зыбкая тень его, соскользнувшая с новозаветных страниц, вкрадчиво бродит среди людей и перевоплощается в предателей всех времен и народов. Вспомните Петэна, Квислинга, Власова, Пол Пота… Иуда межнационален, вездесущ и многолик.

Отечество с презрением отвергает Иуду. И потому он ищет убежища у своих иностранных покровителей. Те принимают его и отпускают деньги на содержание беглеца. А поскольку деньги за здорово живешь никем не выдаются, то пристраивают его к занятиям антинародной, антикоммунистической и любой преступной деятельностью.

Иуда, о котором пойдет речь, обретается в канадском городе Торонто, Там он издает толстый, на русском языке журнал «Современник». Для понимания глубины предательства и лицемерия этот журнал представляет неподдельный интерес.

Он интересен, во-первых, тем, что именует себя «журналом русской культуры и национальной мысли». У читателя сразу возникает любопытство: а как обстоит дело с русской культурой в Торонто? И в каком направлении развивается там русская национальная мысль? Во-вторых, на обложке журнала в венчике из листьев оттиснут силуэт Пушкина. Такая явная претензия усиливает любопытство.

Но начнем с «поцелуя».

«За последние годы, — сообщает „Современник“, — особенно четко определилась позиция нашего журнала, стремящегося продолжать в новых исторических условиях традиции русской журналистики, заложенные Пушкиным, Гоголем, Некрасовым и другими выдающимися людьми, стоявшими в основании знаменитого „Современника“ прошлого века. Журнал стремится быть независимым и демократическим по духу, руководствуясь в литературном плане прежде всего эстетическими критериями, а в социально-политическом аспекте — идеями защиты свободы, общественного прогресса, а также принципом борьбы против коммунизма и всяческих форм угнетения личности».

Что Иуда против коммунизма, так оно и естественно. Как же иначе? Отсюда понятно лицемерие ссылки на общественный прогресс. Что же касается радения о русской культуре, национальной мысли и эстетических критериях, то дело это представляется столь же парадоксальным, как тонкое искусство врачевания в руках гробовщика. Вот послушайте.

Пишет он в своем странном журнале, будто в России никогда не было и до сих пор нет никакой культуры. Правда, кое-что культурное осталось после татаро-монгольского нашествия, но то было давно и потому не считается. А вообще русские — «варвары», «народ, одичавший от векового бескультурья», и уж если можно приметить у них что-либо похожее на культуру, то все это «западные заимствования». Вот, оказывается, как!

А коль так, то приходится создавать русскую культуру в канадском городе Торонто. И она, представьте, создается. Например, поэзия:

Весна, я снова торжествую,В блокноте обновляю путь,И, как кобылу, рифму чуя,Перо несется как-нибудь…

О литературной традиции здесь не может быть и речи, ибо никто из русских поэтов никогда не сравнивал прелесть стиха с достоинствами кобылы. Тут сплошное новаторство! Причем не поэтическое, а какое-то конское — в украденную рифму буквально-таки всхрапывает резвый вороной жеребец.

И «несется перо». Мчит по бумаге, благо она все терпит, напропалую, чтобы начать уже не стихи, а прозаическое антисоветское произведение такими вот, простите за цитату, ароматными словечками: «Он сидел на унитазе, скрючившись от сосущей желудок боли…» Окончено подробнейшее живописание того места, куда царь пешком ходит, и перо стремглав несется дальше: к постели, чтобы с высоким профессиональным мастерством изобразить находящуюся в ней пару, на нудистский пляж, чтобы и там кое-что подсмотреть. Эстетические критерии? Они нисколько не выше того малопочтенного места, на котором сидит герой «повести», сочиненной самим редактором журнала. Да и к чему какая-то эстетика? Антикоммунизм, приправленный «изюминками» сексопатологии, — последний крик моды на высококультурном Западе.