Чужое полушарие - Тамоников Александр

– Информация, безусловно, важная, но зачем вы сообщаете об этом мне? – задал вопрос Семенов, как только в речи подполковника Старцева образовалась пауза.

– Потому что ты – заместитель начальника контрразведки, – ответил Старцев. – По сути, второй человек в подразделении. И уж если мы не можем договориться с первым человеком, значит, обязаны попытаться найти компромисс.

– Так вот к чему ваши слова насчет своевременности моего появления, – протянул Семенов. – А я-то думал, к чему бы это.

– Ты все еще считаешь, что я преувеличиваю и твой начальник не имеет информации, которая могла бы принести пользу нелегальной разведке? – теперь заговорил Шабаров. – Управление контрразведки не в курсе планов США? Название «Операция “Мангуста”» тебе ни о чем не говорит? Быть может, и о том, что правительство Советского Союза приняло решение оказать Кубе военную помощь, вы в контрразведке тоже не в курсе?

– Стоп! Дальше ни слова, – Семенов резко выбросил руку вперед, останавливая Шабарова. – Мне жаль, но вы обратились не по адресу. Даже если все, о чем вы говорите, верно и моя помощь была бы очень кстати, оказать ее вам я не смогу. Не потому, что нет желания, а потому, что нет полномочий. Хотите знать, зачем я здесь?

Ни Шабаров, ни Старцев не ответили, но подполковник Семенов все равно сказал:

– Я здесь для того, чтобы сопровождать экипаж Ту-114. Первый рейс воздушной связки. Летят представители прессы, комиссия Главного управления гражданского воздушного флота во главе с начальником плюс советские специалисты. Через три дня я улетаю, но даже если бы не летел, как я могу воздействовать на начальника, если он меня даже в замы по-настоящему не ввел? Я не принимал дела, меня не вводили в курс относительно функционирования подразделения, не знакомили с личным составом, не представляли на фуршетах, или что там у вас в таких случаях положено. Меня как заместителя начальника управления контрразведки не существует. Как вам такой расклад нравится?

Семенов раскраснелся, глаза зло сверкнули. Он был зол на то, что бывшие командиры вынудили его представить ситуацию в неприкрытом виде. Было неприятно осознавать, что он, подполковник госбезопасности Павел Андреевич Семенов, успешный командир спецподразделения, незаменимый человек в команде, непревзойденный тактик и стратег, превратился в пешку, которой даже места на шахматной доске не досталось.

– Почему молчал, почему ничего не предпринял? – выдержав паузу, чтобы дать Семенову время остыть, спросил Шабаров.

– А что я должен был предпринять? Прийти к вам, Алексей Петрович, и рассказать, как злой дядя не пускает меня в высшие эшелоны власти? – в голосе Семенова не было язвительности, только опустошенность. – И потом, откуда мне знать, как в контрразведке все устроено. Может, у них заместители начальников испокон веков действующими агентами служат и по командировкам разъезжают, а не по кабинетам сидят.

– Жаловаться не нужно, но совета мог бы спросить, – повторил Шабаров.

– Когда, Алексей Петрович? Я больше года в Москве не был. Вчера приехал и, как видите, сразу к вам.

– Приехал специально для того, чтобы экипаж сопровождать?

– Вероятно. У начальника управления контрразведки я еще не был, только сегодня пойду.

– Какой-то особый рейс? – поинтересовался Старцев. – Раз журналисты летят, значит, информация без грифа «секретно».

– Первый пробный рейс Москва – Гавана, – чуть смущенно проговорил Семенов.

– Так, значит, все же Куба, – Шабаров улыбнулся. – Интересный рейс, наслышан. Собираются перебросить воздушный мост между нашей и кубинской столицами, чтобы за сутки любой груз на Кубу доставлять. Сложный рейс. Начальник гражданского флота Логинов Евгений Федорович мне знаком. В прошлом военный авиатор, несколько раз пересекались. С 1959-го в гражданскую авиацию ушел, после уже не виделись. Мужик толковый, порядочный. Чем сложнее рейс, тем больше вероятности, что полетит он лично. Он-то точно в сопровождении не нуждается. Хотя правила меняются, а тут все же Куба.

– Думаю, только сопровождением здесь не обойдется, – высказал предположение подполковник Старцев. – Скорее всего, рейс используют как удачную возможность перебросить на Кубу агентов контрразведки. Или же на борту будет такой груз, о котором экипажу не скажешь.

– Только вы об этом не узнаете. – Фраза Семенова прозвучала не слишком вежливо, но Старцев не обиделся.

– Да поняли уже, – ответил он. – Принуждать тебя делиться информацией, полученной от руководства в режиме строжайшей секретности, мы не собираемся. Лети в свою Гавану, разбирайся с проблемами, решай задачи.

– А как только вернешься, первым делом к нам, – продолжил за Старцевым Шабаров. – С твоим неопределенным положением нужно что-то решать.

– И еще одно: если вдруг припрет, хоть на Кубе, хоть в Америке, хоть у черта на куличках, не геройствуй попусту. Ты теперь один действуешь, страховки нет, так что прежний пыл поубавь и гордость не больно слушай. Найди способ связаться либо со мной, либо с Шабаровым, вместе что-то да придумаем.

– Дело Николай Викторович говорит, мотай на ус, Паша, – подхватил Шабаров. – А то, что ты нам помочь не смог, об этом забудь. В любом случае хорошо, что поговорили. Мы хоть теперь понимаем, что от контрразведки нам помощи ждать – только время зря терять. Тебя в котором часу ждут?

– К семнадцати ноль-ноль.

– А мне к трем к генерал-лейтенанту, так что прощаться пора, – взглянув на часы, сообщил Шабаров.

Семенов проверил время: стрелки приближались к без четверти три, времени до встречи с начальником управления хоть отбавляй, а оставаться дольше в кабинете подполковника Старцева было неловко. Подумав, Семенов решил уйти вместе с Шабаровым и пойти прогуляться по ближайшему парку, голову освежить, новости обдумать.

– Пожалуй, и я пойду, – объявил он. – Спасибо за прием, Николай Викторович. И вам, Алексей Петрович.

– Молодец, что зашел, – похвалил на прощание Шабаров.

Офицеры пожали друг другу руки и разошлись каждый по своим делам. Старцев остался в кабинете готовиться к встрече очередной делегации, Шабаров отправился на доклад к начальнику ПГУ Александру Михайловичу Сахаровскому, а Семенов пошел коротать время в городском парке.

Выйдя из здания ПГУ КГБ, он не пошел по улице Кузнецкий Мост, а свернул во дворы. Обогнул Софийскую церковь, прошел мимо станции метро «Лубянка», обошел левым краем Лубянскую площадь и оказался перед воротами Музейного парка.

Он любил бывать в этом парке. Какое бы ни было время года, здесь всегда чисто, тепло и уютно. У него и скамейка любимая здесь была. Если пройти по центральной аллее почти до конца, а затем свернуть на боковую дорожку, окажешься как раз перед этой скамейкой. Летом она почти полностью закрыта от глаз отдыхающих густой листвой какого-то пахучего кустарника. Вот и сейчас, добравшись до скамьи, Семенов с удовлетворением отметил, что листва все так же зелена и густа. И так же привычно пахнет терпким и сладким одновременно. Летом пахнет, Москвой, свободой.

«Да, свобода у тебя, Семенов, теперь весьма условная, – размышлял он, сидя на скамейке. – Вроде бы и добился того, чего хотел, а ощущения радости нет. И встреча с бывшими коллегами удовлетворения не принесла. Хотелось вспомнить прошлое, окунуться в атмосферу дружбы и взаимопонимания, на короткий миг вернуться туда, где было легко и ясно. Не получилось». Как всегда, когда мысли двигались не в том направлении, в каком хотелось, Семенов мысленно сменил тему и начал размышлять о предстоящей поездке.

Куба, Остров свободы, камень преткновения между США и СССР. Противостояние двух ядерных сверхдержав длится не один год и с каждой новой инициативой Советского Союза становится все острее.

После перехода в контрразведку Семенов почти все время пробыл на Кубе и знал не понаслышке, как далеко зашло это противостояние. «Холодная война» – очень точное определение. Это не только прямая военная угроза, не только гонка вооружений. Это, скорее, стремление к расширению зон влияния. Советский Союз оказывал поддержку любым народно-освободительным движениям, если только они придерживались социалистического направления развития. Оружие и военные специалисты, воинский контингент и инструкторы всех направлений – лишь малая часть того, что Советский Союз готов был предоставить, чтобы приблизить победу революции и присоединить еще одну страну к социалистическому лагерю.