Герои забытых побед - Владимир Шигин

Гром Чесмы всколыхнул весь мир. Хитроумные дипломаты горестно сотрясали пудру париков, вчитываясь в донесения о результатах баталии. Русский флот заявил о себе во весь голос. Так, британский посол при русском дворе лорд Каскарт в своём донесении в Лондон особое внимание обращал на «храбрость, распорядительность и решительность, показанные русским адмиралом, офицерами и матросами при столь новых для них обстоятельствах».

Первыми забили тревогу по итогам Чесмы союзные России англичане. Былое пренебрежение к российским морякам сменилось у них на опасливую насторожённость. Уже через месяц после сражения британское адмиралтейство получило обстоятельнейший отчёт своих шпионов обо всех подробностях сражения. Доносители, делая вывод из увиденного, писали: «Одним ударом уничтожена вся морская сила оттоманской державы».

ОТ СЛАВЫ ДО ОПАЛЫ

Наряду с наиболее отличившимися в сражении офицерами лейтенант Ильин был представлен к награждению орденом Святого Георгия 4-го класса и производству в следующий чин. В его представлении на орден было сказано следующее: «При сожжении турецкого флота был охотно на брандере и исполнял должность с неустрашимостью». Оценила подвиг Ильина и императрица Екатерина Вторая. В рескрипте на имя Алексея Орлова она писала: «Восхотели мы в знак нашего к подчинённым вашим благоволения послать к вам несколько крестов святого Георгия четвёртого класса, дабы оные раздали по делам, в статутах того ордена предписанным, а особливо рекомендованному от вас Ильину».

Белоэмалевый крест Дмитрию Сергеевичу вручили, а вот со званием обошли, несмотря на неоднократные ходатайства командующего эскадрой. Сам же лейтенант, впрочем, особо не обиделся, мало ли что бывает в жизни: идёт война, и не это сейчас главное для боевого офицера.

Почему Ильину не дали ранее обещанное звание? Ведь он, как и прежде, верой и правдой служил Отечеству. Ответ может быть только один — громкая слава героя уже начала вызывать раздражение тех, кто, отсидевшись в тиши петербургских кабинетов, принялся делить между собой лавры Чесменской победы. Это был первый тревожный сигнал, который мог бы насторожить Дмитрия Сергеевича, но далёкий от дворцовых интриг офицер тогда так ничего и не понял. Кто может его за это осудить?

Сильнее ударить Ильина завистникам в то время не удалось. Дмитрий Сергеевич ещё был нужен флоту, да и в обиду на эскадре его бы никто не дал. Особенно же поддерживал Ильина адмирал Спиридов, сам попавший после Чесмы в опалу. Следующее воинское звание Дмитрию Ильину присвоят только через четыре года по выслуге лет, а не за отличие («по линии», как тогда говорили).

Вскоре после чесменских событий по распоряжению Спиридова Ильин принял под команду только что пришедший с Балтики для усиления эскадры новый бомбардирский корабль «Молния». Самостоятельная должность, причём должность капитанская — это серьёзное продвижение по службе. Сразу же начались боевые походы, и на протяжении всей дальнейшей средиземноморской кампании там, где было всего труднее и опаснее, сослуживцы всегда видели Ильина. Он удивлял соратников своим мужеством и отвагой при атаке с моря крепости Метелино, в ожесточённых боях при Будрусе и Станчо, при вторичной атаке Чесмы в 1772 году и при блокаде Дарданелл. Не случайно «Молнию» за точность стрельбы на эскадре звали палочкой-выручалочкой.

Тем временем вокруг Ильина уже начались подковёрные игры в далёком Санкт-Петербурге. В Адмиралтейств-коллегию, минуя Спиридова, поступил анонимный донос о том, что находящийся при Средиземноморской эскадре лейтенант Ильин давно страдает падучей болезнью, которую старательно скрывает. Аноним требовал отправки лейтенанта с эскадры в Россию на лечение, с последующей отставкой на заслуженный им покой. Удар был нанесён достаточно точно: ведь проверить здоровье офицера, находившегося за тысячи миль от Петербурга, члены коллегии не могли, а оставлять на боевом посту командира корабля, страдающего падучей болезнью (пусть даже и весьма заслуженного), не имели права. Любопытно, что никакого указания из Адмиралтейств-коллегии об официальном медицинском освидетельствовании Ильина прямо на эскадре послано не было. Причины этого нам неизвестны. В силу этого Ильину не оставалось иного выхода, как возвращаться в Петербург для медицинского освидетельствования. Как обернутся дела в столице, разумеется, не мог сказать никто. Помогла случайность. В столицу в это время прибыл уволенный в полную отставку адмирал Спиридов, оттёртый Орловым и Грейгом от чесменской славы. К нему-то и обратились за решением столь щекотливого вопроса члены Адмиралтейств-коллегий. Седой адмирал с гневом отверг надуманные обвинения, взяв на себя всю ответственность. Дело было предано забвению. На этот раз Дмитрий Ильин, сам того не зная, одержал победу над неизвестными врагами. Но адмирал Спиридов убыл доживать свой век в далёкую деревню, и Дмитрий Сергеевич лишился своего последнего заступника.

…Победоносно закончилась Русско-турецкая война, и Средиземноморская эскадра отряд за отрядом двинулась в родные пределы. С одним из отрядов пришла в Кронштадт и ведомая Ильиным «Молния».

Балтийцы устроили герою поистине торжественную встречу по улицам Кронштадта его несли на руках! Ильин был счастлив: его подвиг не забыт!

«Лейтенант Ильин, по приходе эскадры с графом Орловым в мирные воды, по повелению императрицы Екатерины II был должен представиться её величеству и ожидал быть осыпанным наградами от её монарших щедрот», — напишет один из первых биографов Ильина Михаил Ладыгин в своём сочинении «Лейтенант Дмитрий Ильин», опубликованном в журнале «Русская старина» за февраль 1892 года.

7 июля 1776 года Екатерина со своей свитой и чужестранными министрами посетила корабль «Ростислав». Церемония визита происходила следующим образом: «…Позваны сигналом все флагманы и командиры и прочитан был на шканцах вице-президентом адмиралтейской коллегии указ о награждении чинов флота. И на Грейга возложила сама Императрица орден Александра Невского, нижним чинам розданы в память турецкой войны медали и высшие офицеры допущены были к руке. В 1 часу Ея Импер. Велич. отправилась к обеденному столу, приготовленному в кают-компании, на который приглашены были все присутствующие, играла музыка и выпиты тосты…» Посещению «Ростислава» предшествовал смотр эскадры, после которого императрица пригласила к своему столу на корабле «Ростислав» всех офицеров — участников Чесменского сражения. На обеде присутствовал и Дмитрий Ильин, императрица один из тостов провозгласила за здоровье отличившегося в сражении лейтенанта Ильина. Бокал, из которого пила Екатерина, с её вензелем, был подарен Д.С. Ильину.

В ходе проведения исследования впервые удалось обнаружить интересный документ — «Ответ Исторического Отделения Морского Генерального штаба» от 2 ноября 1916 года в адрес командира эскадренного миноносца «Лейтенант Ильин». В нём говорится, что Георгиевский крест лейтенанта Ильина и хрустальный бокал, из которого пила императрица Екатерина II на корабле «Ростислав» за его здоровье, хранится в Морском музее имени императора Петра Великого.

Слава Ильина была поистине всероссийской. Лучшие поэты страны посвящали лейтенанту Ильину строки своих восторженных од:

…Как бытто нёс главу Горгоны к ним в руках,Окамененье им Ильин навёл и страх,Он бросил молнию в их плавающие домы,Ударили со всех сторон от россов громы;Там бомба, на корабль упав, разорвалась,И смерть, которая внутри у ней, неслась,Покрыта искрами, из оной вылетает.Рукою корабли, другой людей хватает.К чему ни коснётся, всё гибнет и горит;Огонь небесну твердь, пучину кровь багрит;Подъемлют якори, от смерти убегают;Но, кроясь от огня, друг друга зажигают…

Однако стихи остались стихами, а обещанных «монарших щедрот» герой так и не дождался. Столь большое внимание к некогда безвестному флотскому офицеру вызвало новый приступ ярости у недоброжелателей Ильина. Они перешли к активным действиям. На этот раз враги обвинили Дмитрия Сергеевича в пьянстве.

Вообще, когда выдвигаются обвинения в пьянстве русского морского офицера в восемнадцатом веке, к этому надо относиться осторожно. Дело в том, что пили в ту пору на кораблях все, и пили немало. Матросы имели свою ежедневную казённую чарку водки, а, кроме того, ежедневно по два-три литра пива! Офицеры пили не меньше. Большое количество выдаваемого спиртного обуславливалось прежде всего вечной сыростью тогдашних кораблей, отсутствием отопления, наружными вахтами на пронизывающем ветру и плохим медицинским обеспечением. Помимо казённых спиртных напитков моряки, и в особенности офицеры, употребляли, разумеется, и купленное за собственные деньги. По существу, употребление спиртного было в ту пору единственным средством поддержания на какое-то время здоровья во время плавания. В ту пору моряк вообще считался символом пьяницы.