Алиби с того света - Алексей Макеев

– Мыслишь правильно, – одобрил Гуров. – Отрабатывай перечисленные вопросы. А что там в схеме?

Курсант достал из папки, которую до этого держал в руке, лист бумаги и положил на стол перед шефом.

– Вот полосы движения в сторону Москвы, – стал показывать и комментировать Коренной. – Вторая справа – это та самая, по которой шла машина Каткова. Вот с этой отметки началось резкое изменение курса движения. Лев Иванович, обратите внимание, что экстренного торможения не было. Эксперты определили эту точку по следам на асфальте, которые оставила резина. Они обязательно появятся, если на такой скорости резко повернуть руль. Ведь колесо не по прямой катится, а какое-то время идет под углом к линии движения, прежде чем машина свернет.

– Судя по масштабу, все произошло на участке длиной примерно полсотни метров, не так ли? Ну-ка, подсчитаем. Если машина шла со скоростью сто десять километров в час, то за минуту она пролетала тысячу восемьсот метров, а за секунду – тридцать. Значит, что-то заставило Каткова очень резко вильнуть. Не прошло двух секунд, и машина оказалась в кювете. Что это могло быть, курсант?

– Машина находилась в исправном состоянии, это экспертиза показала совершенно точно. Чтобы на такой скорости слететь с трассы, нужно, чтобы колесо лопнуло, рулевая тяга отлетела или ступицу заклинило. Такие проблемы накапливаются постепенно, а за машиной Катков следил, она регулярно бывала на сервисе. Запчасти там ставили только фирменные. Нет, Лев Иванович, я полагаю, что это была помеха на дороге.

– Кошка, собака, олень?

– Теоретически допустимо что угодно, даже олень, – уверенно заявил стажер. – Я вам не говорил, Лев Иванович, что являюсь мастером спорта по автокроссу?.. Но это так, былое увлечение. Так вот, при такой скорости водитель обычно не успевает свернуть и объехать мелкое препятствие, к примеру собаку или картонную коробку из-под обуви. Это своего рода психологический барьер. На большой скорости и при минимальном размере препятствия руки водителя даже машинально не поворачивают руль. У большинства людей на такое препятствие не срабатывает психика. А вот при виде большого, размером с вашего гипотетического оленя, тумблер щелкает заранее.

– Оленя дорожная полиция увидела бы на дороге. Кстати, они просили очевидцев этой аварии связаться с ними?

– Конечно, Лев Иванович. Более того, сами же инспектора ДПС утверждают, что в это время суток на том участке автомагистрали машин, как правило, совсем немного. Ни оленя, ни виновника аварии никто, скорее всего, не увидел бы. Особенно в том случае, если человек специально выбирал место и время, чтобы совершить преступление.

– Значит, ты настаиваешь, что кто-то спровоцировал Каткова дернуть рулем, а тот не справился с управлением и слетел с дороги?

– Именно. Идеальное покрытие, прекрасная машина, опытный водитель. Ему просто создали условия, в которых его опыта не хватило. Тот человек, который подставил под удар зад своей машины, был гораздо опытнее Каткова. Возможно, бывший гонщик. Вы же видите по схеме, что все решали две секунды. За такой период времени можно было спровоцировать Каткова только на минимальной дистанции. А это мастерство, иначе мы имели бы в кювете не одну, а две машины.

Утром в коридорах отделения уголовного розыска всегда тихо. Шум в кабинетах, связанный с приходом сотрудников на работу и обменом мнениями по поводу вчерашних вечерних или ночных дел, улегся. Перекуры перед началом работы закончились, первые чашки кофе уже выпиты.

Сейчас все на планерке. Там монотонно, почти равнодушно обсуждаются результаты работы за вчерашний день и планы на сегодня. То, что посторонним людям может показаться героикой будней, как любили писать в советские времена, самим оперативникам кажется обычным и порой нужным делом. Именно героики очень мало, а писанины, планов и отчетов слишком много.

За дверью начальника уголовного розыска, мимо которой Гуров сейчас проходил, вдруг шумно задвигались стулья, затопали ноги. Потом она радостно распахнулась. Офицеры вежливо здоровались с московским полковником, переглядывались и делали многозначительные лица. Гуров предлагал наказать двух-трех из них за явные, неприкрытые нарушения, выявленные в процессе проверки.

Коюшев увидел полковника, вышел из кабинета в коридор и заявил:

– Здравия желаю, Лев Иванович! Как спалось в нашем клоповнике?

– Доброе утро! Клоповником вы называете ведомственную гостиницу или весь город?

– Только гостиницу, – запротестовал майор. – В остальном я патриот своей малой родины. Зайдете за новостями?

– А есть что-то из ряда вон выходящее?

– Вообще-то есть.

Гуров молча вошел в кабинет, уселся в кресло, стоящее у окна, и положил ногу на ногу. Коюшев плотно прикрыл дверь и неторопливо вернулся к своему столу.

– Не знаю, буду ли прав, Лев Иванович, но я так понял, что вас почему-то интересуют необычные происшествия, – заявил он. – Вчера вечером погиб один из крупных бизнесменов нашего района – Сергей Арутюнович Габитян. Он владел сетью ресторанов под интересным названием «У Ивана».

– Действительно, необычно. Это не издевка с его стороны? Я имею в виду название. Как он погиб, что необычного в этой трагедии?

– Я тоже первым делом поинтересовался происхождением такого названия, не самого обычного для хозяина-армянина. Оказалось, что все просто. Он сначала выкупил два ресторана у местного дельца и сохранил название сети, потом открыл еще три под тем же брендом. Бизнес, Лев Иванович, маркетинг. А погиб он нелепо. Рядом с домом, в котором жил Габитян, идет строительство. Эта территория ограждена бетонными плитами, установленными, как и положено, в «башмаках»…

– На него что, плита упала? – буркнул Гуров, потеряв терпение.

– Представьте себе. Именно так все и было. Машина всмятку. Габитян, который не успел из нее выйти, скончался почти мгновенно, на месте.

Гуров удивленно уставился на майора, пораженный тем, что невольно угадал. Жуткая смерть, если разобраться. У этого человека в любом случае была секунда или даже несколько. Он успел понять, что происходит и чем это закончится. Сыщику было жаль этого Габитяна и его близких, переживших такой ужас.

– Руки поотрывать этим строителям, – проворчал Гуров.

– Знаете, Лев Иванович, эксперты еще последнего слова не сказали, но мне кажется, что строители там и не виноваты. Дикое, нелепое стечение обстоятельств. Если уж кого и привлекать, так это изготовителей плит. Они все из разных партий, им в основном больше десяти лет. Эту группу плит вместе с «башмаками» устанавливали в качестве ограждения раз пять. Остальные плиты в нормальном состоянии, а эта…

– Знаете что, Георгий Васильевич, давайте-ка я вам своего курсанта дам в помощь. – Гуров сосредоточенно почесал бровь. – Нет, даже не в помощь. Создайте ему условия для работы, знакомства с материалами дела.

– О гибели Габитяна? – уточнил майор.

– Именно. И не спрашивайте, пожалуйста, чем оно меня заинтересовало. Одним словом, считайте, что мой стажер помогает мне проводить проверку, а это дело будет показательным. Как ведется расследование, оформляется документация. Хорошо?

– Как скажете. – Майор пожал плечами. – Вы тут проверяющий, вам и решать.

Сегодня Гуров решил вернуться в гостиницу пораньше, чтобы успеть пообщаться с женой через скайп. Потом у нее спектакль и торжество по поводу юбилея одной из ведущих актрис. Все это, конечно же, затянется далеко за полночь. Гуров за все эти дни ни разу толком не отдохнул и мечтал теперь о полноценном восьмичасовом сне, как о манне небесной.

Они поболтали ровно десять минут, которые оставались у Марии до первого звонка. Жена сделала ему замечание по поводу мешков под глазами, посоветовала пить настойку элеутерококка, опалила темпераментным взором, соответствующим костюму и сегодняшней роли в спектакле, и улетела.

Гуров вздохнул. Ему почему-то показалось, что он вместе со своим стажером в Зеленодольске как будто оторван от жизни. Там столица, театры, жена-актриса, родное управление, а здесь!.. Стены в помещении ГУВД давно требовали косметического ремонта, двери выше ручек захватаны и темнели черными пятнами. Линолеум на полах в кабинетах потерял блеск. Да и ведомственная гостиница не отличалась комфортом, не радовала глаз современным дизайном внутренних интерьеров.

«А ведь нам с Коренным выделили лучшие, извините, апартаменты. – Гуров поднялся и прошелся по номеру. – Что-то меня гнетет или я просто устал? Надо разобраться. Ведь давит же что-то. Стажер – хороший парень, только немного наивен. Вдобавок своей дотошностью и теориями он может кого угодно вывести из себя. Но дело не в них, а в том, что у парня есть интуиция. Только вот он пока еще не знает, что с ней делать и как на нее реагировать. А у тебя, полковник, опыт есть, значит, ты должен понять, что тебя смущает. Ведь вытребовал ты у Коюшева подключить своего стажера к расследованию дела о гибели этого ресторатора. Опыт тебе подсказывает, что плиты обычно сами по себе, без внешнего воздействия, не падают».