ОЧЕРКИ ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКИХ ЕВРЕЕВ - ФЕЛИКС КАНДЕЛЬ

Жил в Петербурге и коммерции советник Абрам Перетц, сын раввина из Галиции, богатый откупщик, крупный подрядчик по строительству кораблей. Перетц принимал у себя в доме весь город, "славился своим умом" и "долго был памятен столице по своим достоинствам, по своим огромным делам и потом по своим несчастьям". "Откупщик Перетц - жид, но человек добрый и истинно благородный", - аттестовал его современник. Финансовая реформа 1810 года в России во многом обязана своим успехом "наставлениям банкира Перетца", а в 1812 году, во время Отечественной войны, Перетц вложил свои деньги и свой опыт в организацию снабжения русской армии провиантом. После войны он никак не мог получить с казны собственные деньги - около четырех миллионов рублей, разорился и потерял свое огромное состояние. В конце девятнадцатого века о нем снова вспомнили и написали: "Перетцу в 1812 и 1813 гг. наша армия обязана главным образом своим продовольствием".

Жил в то время в Петербурге и Лейба Невахович из Подолии, друг и учитель Перетца. Он занимался литературным творчеством - "тайная некая сила призывает меня к перу", знал несколько языков, но писал, в основном, по-русски, как он сам говорил, "на языке более известном и употребительном в моем отечестве". В 1803 году, во время работы Еврейского комитета, Невахович издал книгу "Вопль дщери Иудейской", которую посвятил одному из членов комитета графу В.Кочубею. Затем он издал эту книгу и на иврите и посвятил ее "защитнику народа" Ноте Ноткину и "коммерции советнику" Абраму Перетцу. "Я не для того вещаю, - писал он, - чтобы вывести себя в пышности на сцену. Может ли тщеславие иметь место в сердце унылом и сокрушенном? Нет, я изливаю токмо ту горесть, которою чрез меру наполнена душа моя!" Эта книга - первое еврейское литературное произведение на русском языке - должна была по замыслу автора пробудить в русском обществе гуманные чувства к евреям, их "соотчичам" - соотечественникам. "В то самое время, - писал Невахович, - когда сердца всех европейских народов меж собой сблизились, когда уже слились воедино, народ еврейский еще видит себя презираемым… Одно имя иудей производит уже в произносителе и слушателе онаго некое странное и необычайное движение. Имя сие учинилось поносным, презренным, поруганным и некиим страшилищем для детей и скудоумных… О христиане, славящиеся кротостью и милосердием, имейте к нам жалость, обратите к нам нежные сердца ваши!… Ах, христиане!… Вы ищете в человеке иудея, нет, ищите в иудее человека, и вы без сомнения его найдете!… Клянусь, что иудей, сохраняющий чистым образом свою религию, не может быть злым человеком, ниже - худым гражданином!!!" Книга заканчивалась такими словами: "Тако вопияла печальная дщерь Иудейская, отирала слезы, воздыхала и была еще неутешима". Но сам Лейба Невахович впоследствии нашел способ "утешиться": перешел в лютеранство и стал именоваться Львом Александровичем. Он успешно сотрудничал в русских журналах и написал драму, как отмечали тогда, "одно из превосходнейших сочинений в своем роде", которая с большим успехом шла на сцене Императорского театра в Петербурге. Льва Александровича Неваховича похоронили на лютеранском кладбище, а его дети, как уверяли современники, не любили вспоминать о покойном отце - Лейбе Неваховиче. Один из его сыновей, карикатурист, издавал первый в России юмористический журнал "Ералаш", а внук Лейба Неваховича, Нобелевский лауреат Илья Мечников, стал всемирно известным ученым.

У маленькой еврейской общины Петербурга не было сначала своего кладбища, и первых трех умерших похоронили на христианском кладбище. В 1802 году община приобрела земельный участок на лютеранском кладбище, и в книге записей лютеранской общины Петербурга отметили: "Не возбраняется евреям носить своих покойников к своему кладбищу через наше кладбище", - но при этом лютеране брали по десять рублей за каждые похороны. На вновь созданное еврейское кладбище сразу же перенесли останки первых трех умерших.

В книгу записей общины вписывали имена погребенных - "для сохранения памяти". Вот некоторые из них: "Ицхак сын Авраама из Житомира"; "Йосеф сын Элиезера из Могилева, прозванный Йосефом Косым"; "Возле рва похоронен выкидыш от Моисея сына Яакова Киршнера из Шклова"; "Скончался и похоронен знаменитый раввин и славный врач Моше Элькан из Тульчина". И еще одна запись: "Заносим для памяти, что в госпитале умер больной, и нам приказано было его похоронить, так как перед смертью он открыл начальству госпиталя, что он еврей и желает быть погребенным на еврейском кладбище. Мы также знаем, что он религии своей не переменил, но поведение его не подобало истинному еврею, поэтому положили его в отдельном месте, на южной стороне у вала. Имя его: Авигдор сын Давида Чахечовер из Варшавы".

На первом еврейском кладбище хоронили до 1862 года. Затем лютеране отвели на своем кладбище еще один участок земли, где хоронили еврееев до 1874 года. А потом уже городская управа выделила семь десятин земли на Преображенском кладбище, и одними из первых там похоронены Берка Бурак и Мошка Фрисно - "лаборатористы" Охтинского порохового завода, которые погибли при взрыве в лаборатории. Было им тогда по двадцать три года от роду.

*

"Положение" 1804 года разрешило евреям получать "университетские степени наравне с прочими российскими подданными". Некий Симон Левин Вульф из Курляндии прослушал курс лекций в Дерптском университете и попросил устроить ему экзамен для получения степени доктора юридических наук. Но юридический факультет университета не соглашался на это, потому что "наука о правах заключает в себе учения, которые не согласуются с религией еврея". Симон Вульф настаивал на своем и даже послал прошение императору: "Не отвергните, Ваше Императорское Величество, верной службы одной из притесненных наций", - но его просьбу не приняли во внимание и не позволили российским евреям получать университетские степени "по части юриспруденции". Однако в Прибалтийском крае местные законы не запрещали евреям быть адвокатами, и Симон Вульф после предварительного испытания получил право "хождения по делам", занимался в Митаве юридической практикой и был, очевидно, первым евреем-юристом в Российской империи.

К началу девятнадцатого века у евреев России не было фамилий, и пользовались они лишь именами и прозвищами. Еще Г.Державин в своем "Мнении" рекомендовал прибавлять к их именам русские фамилии типа Замысловатый, Дикий или Промышленный - для более удобной их переписи и для ведения судебных дел. Еврейский комитет решил не навязывать силой русские фамилии, но саму идею принял и узаконил ее в "Положении" 1804 года. С этого момента и стали появляться фамилии у евреев России, хотя многие еще годы попадались в местечках люди, которые по каким-либо причинам оставались бесфамильными.

Две особые группы фамилий ведут свое происхождение от слов "коэн" и "леви". В древности коэны - потомки первосвященника Аарона по мужской линии - служили в Иерусалимском Храме, а левиты помогали им во время этих служб. После разрушения Храма и по сей день козны и левиты выполняют особую роль в синагогах во время молитвы, и у многих из них веками сохранялись добавления к именам - "коэн" и "леви". Эти добавления превратились, естественно, в их фамилии. От "коэна" пошли фамилии - Коган, Каган, Каганович, Каганский, Кагановский, Кон, Кун, Коганер, Коганзон. От "леви"

- Левин, Левитан, Левитанский, Левит, Левитас, Левитин, Левинзон, Левич, Левицкий, Левитман.

Очень много еврейских фамилий образовались от женских имен на языке иврит. От имени Браха - в переводе с иврита "благословение" - пошли фамилии Брухис, Брохес, Брошкин. Двбра - "пчела" - вызвала к жизни Дворина, Дворкина, Двойреса, Деборина. От имени Малка - "царица" - пошли Малкины, Малкесы и Малковы. Нехама - "утешение" - дала нам Нехамкина, Нехамкеса, Нехумеса, а Рахель - "овца" - Рахлина, Рахленко, Рохлина. От имени Ривка - "телка", "мягкая" - пошли по свету Ривкины, Ривлины, Ривичи, Ривинсоны и Ривманы. От имени Тамар - "пальма" - Тамарины, Тамаркины, Тумаркины, Темины и Темкины, а от имени Ципбра - "птица" - Ципины, Ципкины, Циперсоны и Циперовичи.

Многие фамилии образовались и от женских имен на языке идиш. Блюма дала Блюминых, Блюмкиных, Блюмовичей. Гинда - Гиндиных, Гиндисов, Генделевых, Гендиных. От Гиты пошли Гитины, Гитовичи, Гутины, Гительзоны. Гольдин - от Голды. Зельдин - от Зельды. Фейгин - от Фейги. Фрейда дала Фрадкина, Фрума - Фрумкина, а Шейна - Шейнина. Еврейские фамилии образовывались и от женских имен, чьи корни следует искать в немецком, романских и славянских языках. От Беллы пошли Бейлин, Бейлис и Белкин. От Розы - Розин, Рейзен и Розенсон. От Златы - Златин, Златкин, Златкес. От Славы - Славин, Словин и Славкин.

Многие фамилии образовались от профессий первых их владельцев. Если жил в местечке какой-нибудь Янкель по прозвищу "шнайдер" - портной, то его так и записывали в метрических книгах - Янкель Шнайдер, и все его потомки тоже становились Шнайдерами, даже если они и не были портными. Корни этих фамилий следует искать в языке иврит, а также в языках народов, среди которых жили евреи. Магид, Магидович, Магидсон - проповедник. Меламед, Меламуд, Маламуд - учитель в хедере. Меникер и Менакер - специалист по очищению мяса от жира и жил, запрещенных еврейским Законом для употребления в пищу. Рабин, Рабинович, Рабинер - раввин. Хазан, Хазанов, Хазанович - хазан, кантор в синагоге. Сойхер - торговец. Шойхет - резник. Сойфер - переписчик религиозных текстов. Хаит, Хайт, Хайтович - портной. Ботвинник - продавец зелени. Крамер, Кремер, Крамаров - лавочник. Бутман - тоже лавочник. Векслер - меняла. Гуральник - винокур. Шенкер и Вайншенкер - шинкари. Бухбиндер и Айнбиндер - переплетчики. Бляхер и Бляхерович - жестянщики. Вассерман - водовоз. Вебер - ткач. Гиссер - литейщик. Глезер - стекольщик. Гольдшмидт - золотых дел мастер. Малер - маляр. Мирошник - мельник. Мулерман - печник. Тышлер - столяр. Фарбер - красильщик. Цигельман - кирпичник. Стругацкий - строгальщик. Шмуклер - галантерейщик. Шмидт - кузнец. Шумахер - сапожник. Шустер - тоже сапожник. Фурман - извозчик. Фишер - рыбак. А фамилии Купчик, Табачник, Музыкант, Дудник, Цимбалист, Аптекарь, Токарь, Портной, Столяр, Пивоваров и Винокур пояснения не требуют.