ОЧЕРКИ ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКИХ ЕВРЕЕВ - ФЕЛИКС КАНДЕЛЬ

Рабби Дов Бер учил, что весь мир пребывает в Боге, Который присутствует во всяком Его творении. Человек есть вершина Творения, и ради человека Бог ограничил Свою бесконечную силу и сосредоточился в конечных вещах. Но если Бог снизошел до человека, то и человек обязан возвыситься до Бога. "Всевышний совершил столь великое самоограничение для того, чтобы через бесконечное число миров приблизиться к человеку, который иначе не мог бы вынести Его яркого света. Потому и человек должен отделиться от всего телесного для того, чтобы через все миры вознестись к Богу и достигнуть такого общения с Ним, которое граничит с самозабвением". Когда же учителя спрашивали, как добиться в молитве этого состояния самозабвения и восторженности, рабби Дов Бер отвечал: "Сказано: кто ищет огня, пусть пороется в пепле. А я говорю: стбит человеку вспомнить, что он только пепел и прах, абсолютное ничто без той искры Божественной, которая его одушевляет, чтобы тотчас же эта искра, скрытая под пеплом, разгорелась в сильное пламя".

Еще учил рабби Дов Бер, что только цадик - совершенный праведник способен во время молитвы мысленно отвлечься от всего земного, сосредоточиться на мысли о Всевышнем и достичь состояния полного самозабвения. В такой момент цадик достигает единения с Богом и становится связующим звеном между Богом и миром; через цадика Всевышний изливает Свою милость на грешную землю, и "молитва праведника побуждает Бога сменить гнев на милость". Цадик нисходит со своей высоты и принимает заурядное обличье только для того, чтобы приблизиться к людям и поднять их на более высокую ступень духовного развития, "чтобы из низменных предметов извлечь Божественные искры и вознести их к небу". И потому каждый должен прилепиться к цадику, любить его и выполнять его указания. "Я слышал из святых уст моего покойного учителя, - вспоминал один из учеников рабби Дова Бера, - что само Священное Писание обязало цадиков молиться за всех своих братьев-евреев и испрашивать у Бога исцеление больным, детей - бесплодным женщинам и каждому человеку все то, в чем он нуждается".

Рабби Дов Бер умер в 1772 году, и после смерти учителя его ближайшие ученики разъехались по городам и местечкам и основали там хасидские общины. Это были рабби Элимелех из Лежайска и его брат, рабби Зуся из Аннополя, рабби Менахем Нахум из Чернобыля, рабби Исраэль из Козениц, рабби Леви Ицхак из Бердичева, рабби Аарон из Карлина, рабби Менахем Мендель из Витебска, рабби Шнеур Залман из Ляд и другие. Их никто не назначал сверху и не обладали они никакой формальной властью, и тем не менее это были поистине народные вожди, духовные руководители, вокруг которых группировались их последователи. "Цадик - это сердце мира, - учил рабби Яаков Йосеф из Полонного, - а остальное человечество - прочие части тела, жизненность которых зависит от деятельности сердца… Следует верить в цадика верой безотчетной, не вдаваясь в оценку его поведения, и если ты заметишь за ним некоторые дурные черты - обман, лживость и тому подобное, ты все же не теряй к нему уважения, потому что им руководят мотивы высшего порядка". "Цадик все может совершить", - учил рабби Элимелех из Лежайска. Он может даже уговорить Бога отменить распоряжения, идущие во вред людям, и в этом отношении цадик выше ангелов, которые беспрекословно выполняют любое поручение Всевышнего. Святость цадика передается по наследству, и рабби Элимелех объяснял это таким образом: "Сын цадика свят еще от утробы матери, ибо он освящен Божественными мыслями своего родителя в момент зачатия".

Один из учеников Баал Шем Това писал: "Кто хочет обратить простой народ на путь истины и привлечь его к служению Богу, тот должен предварительно соединиться с этим народом". И так оно и было. Цадик стал не только духовным вождем, но и руководителем общины. Он давал практические советы, входил во все мелочи жизни, и к нему шли люди. На субботу и на праздники многие хасиды из окрестностей и даже из далеких мест съезжались к своему наставнику. Там можно было получить благословение и необходимый совет, и там, перед цадиком, все были равны - богатый и бедный, ученый и неуч. Во время общей трапезы цадик излагал собравшимся свое учение, а со временем особый смысл стали придавать третьей субботней трапезе, на исходе дня, когда хасиды рассказывали друг другу о цадике и о его наставлениях и распевали "нигуним" - ха-сидские напевы. "Когда вы собираетесь вместе, - завещал своим хасидам рабби Шалом, внук рабби Дова Бера, - то беседуйте обо мне, а когда у вас уже нечего будет говорить обо мне, то говорите о моих стульях и скамейках, ибо все, что относится к цадику, свято, и беседа об этих предметах душеспасительна".

"Поверьте мне на совесть, - писал один из учеников рабби Элимелеха, - ибо я не лгу - сохрани Господь! - и заслуживаю доверия. И вот я свидетельствую, что между цадиками есть такие праведники, которые своей молитвой могут оживлять почти мертвецов… Тело цадиков на земле, но душа - в небесах… Они знают наперед, какое страдание постигнет человека, и обыкновенно предупреждают несчастье… Жить рядом с этими праведниками - наслаждение".

2

Еще со времен Баал Шем Това появились противники хасидизма, которые первым делом подметили внешние его отличия и поднялись против нового течения в иудаизме. Раввин из Германии писал тогда: "С прискорбием узнал я о том, что недавно на Волыни и в По-долии возникла новая секта - хасиды, а некоторые из них забрели и в нашу страну. Эти хасиды… проводят полдня в молитве, совершая при этом странные телодвижения, хлопая ладонями и качаясь во все стороны, с закинутыми назад головами и поднятыми кверху глазами, что противно всем заветам и обычаям наших предков. Истинно говорю вам, что если бы я увидел людей, совершающих такие вещи…, я рвал бы их мясо железными клещами". Но дальше угроз дело тогда не пошло, и хасидизм свободно распространялся на юге и западе Восточной Европы.

Это был не случайный успех. В первую очередь хасидами становились простые люди - мелкие торговцы, шинкари, ремесленники, которым некогда было учиться, потому что все свое время они тратили на то, чтобы прокормить семью. Ученые евреи свысока относились к этим людям и называли их презрительно "ам гаарец" - "неучи", "невежды" (буквально - "народ земли"). Но вот пришел Баал Шем Тов и сказал, что каждый еврей может возвыситься силой своей любви к Богу, что важнее всего не внешнее соблюдение обряда, а наполнение его внутренним духовным содержанием, и что Всевышнему надо служить радостью, веселием и восторгом. Неискушенные в учении, но искренне верящие евреи ощутили вдруг, что и их молитва не менее важна Небесам, чем углубленные занятия ученого раввина, почувствовали радость и восторг в служении Богу, ощутили ценность человеческой жизни, что было прежде достоянием немногих. Оказалось вдруг, что от каждого из них многое зависит: от их поступков, от их слов и даже от их мыслей. Каждое доброе дело способствует гармонии на Небесах и ведет к избавлению, каждое злое дело - разрушает и ведет к хаосу. Запуганные и преследуемые враждебным окружением, эти бедняки искали заступников в своей тяжелой и беспросветной жизни, и нашли возле себя могучих покровителей - цадиков, которые могли духовно возноситься до Небес и защищать их от обид и притеснений. И масса пошла за своими цадиками, объединилась в радости и веселии, наполнилась сознанием собственной важности и значимости, - ас этим уже можно было прожить в окружавшем их мире жестокого бесправия.

Во всех принципиальных вопросах хасидизм не выходил за рамки ортодоксального иудаизма, но был естественным продолжением еврейской традиции. Во все времена жили немногие, особо благочестивые евреи с чрезвычайно высокой требовательностью к себе в служении Богу. Баал Шем Тов призвал всех евреев стать хасидами - "благочестивыми" в их повседневной жизни, чтобы укрепить их веру и прояснить намерения во всяком религиозном обряде. Он призывал также своих последователей изучать кабалу - мистическое учение, "тайное тайных", с помощью которой с давних времен пытались постигнуть скрытый, истинный смысл Торы и понять тем самым сущность Бога и Божественных процессов. Прежде кабала предназначалась лишь для искушенных в учении, но Баал Шем Тов и его "священное братство" сделали ее доступной для многих. И неожиданно мир простого, мало ученого еврея наполнился Божественной мудростью, окутался влекущей к себе дымкой таинственности, удовлетворяя тем самым его потребность к возвышенному и сверхъестественному и расцвечивая серую и скудную повседневную жизнь.

Противников хасидизма стало пугать новое течение в иудаизме, его методы, его бурное распространение, а также излишняя восторженность его сторонников. Боялись, что хасидские застолья, их веселье и пение "нигуним" - хасидских мелодий станут более желанными, чем углубленное изучение Закона и исполнение религиозных предписаний. Настораживало и изучение кабалы многими хасидами, что могло поколебать основы еврейской жизни. Еще мудрецы прошлого призывали к осторожности в изучении кабалы, которая распространялась только среди посвященных - от учителя к ученику, из уст в уста. Во избежание неверных выводов ее запрещали изучать людям до сорока лет, которые не наполнились еще боязнью Небес, недоучкам и неискушенным в знании Торы и Талмуда. Еще свежи были в памяти лжемессианские движения Саббатая Цви и Яакова Франка, которые основывали свои учения на неверном понимании кабалы и увели многих в ислам и в христианство. Мудрецы того поколения считали, что именно изучение кабалы неподготовленными к этому людьми вызвало к жизни саббатианство и франкизм, и предполагали поначалу, что хасидизм - это такая же крамольная секта, распространение которой может стать опасным для иудаизма. Противники хасидизма особенно нападали на цадиков, боялись поклонения им на грани с идолопоклонством, и для обличения цадиков годился любой повод. "Невежественные главари секты, - писал один из раввинов, - получают от верующей в них толпы богатые подарки, едят сытно, одеваются в шелк, между тем как истинные ученые находятся в жалком положении. Глупый хасид жиреет, как откормленный бык или кабан, и занимает почетное место, а праведник прокармливается с трудом и бедствует". А хасиды на это отвечали: "Они завидуют нашим праведникам, потому что наши пользуются доброй славой и народ льнет к ним, а к их раввинам никто не обращается, хотя они и воображают себя более праведными и учеными. Потому они и стараются обесславить наших цадиков и распускают про них разные небылицы". Конечно же, в споре применялись разные доводы, порой преувеличенные и несправедливые, и борьба доходила временами до ожесточения, до взаимных угроз и проклятий, до драк и доносов. Надо только помнить при этом, что спор хасидов с их противниками - это был спор "во имя Небес", каждая сторона наставляла народ Израиля на путь истины, - но были у них разные подходы и разные методы в изучении Закона и служении Богу.