Экономическая социология в России: поколение учителей - Борис Старцев

В это время И.В. Блауберг, В.Н. Садовский, Э.Г. Юдин заявили о необходимости системного подхода в социологии. В двухтомнике «Социология в СССР» [18] была опубликована большая статья Садовского[19]. Осипов тогда проводил очень полезную работу. Как президент ССА он получал массу литературы, и мы иногда пользовались его библиотекой.

На Эвианском конгрессе многие наши участники безбожно «зачитывали» выставленные книги, и тамошние наблюдатели попустительствовали этому, закрывали на это глаза… У них, наверное, была негласная установка: пусть берут, потому что другого способа достать зарубежную литературу у нас не существовало. Купить? Такой вопрос вообще не стоял: денег на книги не было совсем.

Но вернемся к проекту о социальной организации предприятия. Мы предполагали охватить порядка 70 отраслей, для этого собрали данные статистики, проработали шесть программ по проекту, по каждому из них провели от пяти до пятнадцати микроисследований. Но перед началом широкого эмпирического исследования рухнула исходная стратегия всего ИКСИ.

Сначала был совершен разгром «Лекций» Ю.А. Левады. Я сменил его в качестве секретаря партбюро, по его же рекомендации. Нам удалось предотвратить исключение Левады из партии, хотя в М ГУ его лишили звания профессора.

Затем директор ИКСИ, вице-президент АН СССР по общественным наукам академик А.М. Румянцев был снят с этих постов. Мне пришлось временно исполнять обязанности директора, и я всячески стремился спасти Институт от полного разгрома. Все было подготовлено для того, чтобы директором ИКСИ стал Г.Л. Смирнов: он был зам. зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС, активно помогал Таганрогскому проекту (Б.А. Грушину и др.) и в целом позитивно относился к развитию эмпирической социологии в стране. Но консервативные работники Отдела науки ЦК сумели изменить подготовленное решение – директором Института был утвержден М.Н. Руткевич.

Он заявил, что «социология организаций» – не марксистский термин, а буржуазный (так же как, по его мнению, «мобильность» и ряд других терминов западной социологии). На «обновленном» Ученом совете ИКСИ в марте 1973 года забаллотировали проходивших по конкурсу трех руководителей программ проекта «Социальная организация»: А.И. Пригожина, Н.Ф. Наумову, ЭМ. Коржеву. Фактически их уволили из института. В знак протеста я сам подал заявление об уходе из ИКСИ. Вчетвером мы оказались в Институте проблем управления (автоматики и телемеханики) ГКНТ и АН СССР.

В силу сложившихся обстоятельств не состоялась эмпирическая часть проекта. И в целом по идеологическим соображениям проблематика социальной организации была отодвинута на периферию внимания научной общественности. Сам термин «социальная организация» стал употребляться редко. Однако многие участники проекта продолжали работать в прежнем направлении. Сначала в ИПУ, затем во ВНИИ системных исследований мы развернули проект «Нововведения в организациях». Всего за последующие три десятилетия появилось более 600 публикаций на соответствующую тематику, из них около 30 книг.

– Вы имеете в виду в том числе книгу А.И. Пригожина, которая так и называлась – «Социология организаций»?[20]

– Да, Пригожин работая в моей лаборатории, и мы делали совместные проекты. Он человек целеустремленный: поставил задачу и сделал книгу.

Можно привести и другие примеры публикаций по указанной тематике. Я участвовал в подготовке методических рекомендаций «Планирование социального развития отрасли промышленности»: подготовил два параграфа в заключительный раздел о социальных задачах при проектировании новых предприятий[21]; в подготовке этого раздела принял участие также Ж.Т. Тощенко. Издание отраслевых рекомендаций требовало многих согласований и затягивалось. Я показал свой текст В.Г. Подмаркову, который вел в журнале «Социологические исследования» раздел «Промышленная социология». Он тут же опубликовал этот текст[22]. После выхода «Методических рекомендаций» Ж.Т. Тощенко и Н.А. Айтов задумали подготовить книгу и пригласили меня участвовать в ней – так появилась книга «Социальное проектирование»[23].

Теперь я постараюсь акцентировать институциональную составляющую социологии организаций того времени. В 1970 году, на VII Всемирном социологическом конгрессе в Варне, благодаря рекомендации А.А. Зворыкина[24], я стал одним из основателей Международного исследовательского комитета (ИК-17) по социологии организаций. Он располагался в Париже, инициатором создания Комитета был известный французский социолог Мишель Крозье [Michel Crazier], который затем приезжал в Москву, в ИКСИ, где выступил с докладом.

Участие в Международном исследовательском комитете помогло мне создать в ИКСИ в 1971 году исследовательскую секцию ССА «Социология организаций». Она стала организационным центром развития этой новой области социологического знания в стране: на ее базе мы проводили ежегодные конференции, к нам приезжали ученые из Новосибирска, Ленинграда, Прибалтики, отовсюду. Секция успешно функционировала до конца 1980-х годов.

– После 1980-х она прекратила свое существование?

– В 1984 году я перешел в Институт философии АН СССР, руководителем секции стал А.И. Пригожим; впоследствии он трансформировал ее в Ассоциацию консультантов по организационному развитию, которую до сих пор благополучно возглавляет. Однако секция «Социология организаций» перестала существовать; я надеюсь, что кто-то возьмется ее воссоздать, она необходима.

– Итак, ясно, что экономическая социология возникла не в 1990-е годы, и много интересного было до того. Какие наиболее значимые изменения, на Ваш взгляд, произошли в постсоветское время?

– Этот вопрос хорошо бы рассмотреть в широком контексте. Российская экономическая социология, под которой я подразумеваю постсоветскую экономсоциологию (но к ней относится и советская), все еще остается в противоречивом состоянии. Советская экономическая социология, самоопределившаяся после новосибирского манифеста и учебника Т.И. Заславской и Р.В. Рыбкиной[25], утратила свой объект, коим была централизованная плановая экономика. И конечно, потеря объекта привела к некоторой растерянности. Тем не менее российской (постсоветской) экономической социологии очень повезло, что она успела возникнуть в советское время.

– Да, новая экономическая социология в России возникла не на пустом месте.

– Если бы в советское время не возникла экономическая социология, растерянность исследователей была бы тотальной. А потерю объекта исследования в свою очередь можно расценивать не только как минус, но и как плюс российской постсоветской социологии. Ведь в результате появилась «полная свобода» выбора тематики, предмета, объекта исследований. И эта свобода была полной потому, что этому предшествовало освобождение от идеологического диктата, которое во времена Горбачева, перестройки стало фактом. В постсоветское время все области знания, в том числе и экономическая социология, освободились от этого диктата, появилась свобода идеологической и научной ориентации. Исчезновение прежнего и возникновение нового объекта исследований создало уникальную ситуацию свободы выбора. Каждый мог изучать то, что его интересовало.

Правда, и в условиях такой свободы существовали серьезные ограничения – финансовые, организационные. Например, появлялись новые экономические структуры, которые на первых порах не позволяли проводить у себя независимые исследования. Если постепенно стало допускаться проведение исследований, то возможность публикации результатов все еще ограничивалась. Тем не менее, сознательно или вынужденно, но исследователи стали обращаться к глубинным пластам хозяйственной жизни и деятельности социально-экономических акторов, чего не делали до того. Ведь в советский период ученые, занятые научными исследованиями, не имели возможности (и по своей ценностной ориентации, и по факту) проникнуть во многие латентные структуры и процессы. Далеко не своевременно был осознан сам факт системного кризиса, в котором оказался Советский Союз.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Экономическая социология: автопортреты / отв. ред. В.В. Радаев, М.С. Добрякова. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006.