Тулку на испытательном сроке - Вадим Шелудяков

получить неправедный доход с их делянки. У нашей йогической традиции своя такая очень авторитетная «крыша». Вот мандалу этой «крыши» и надо рисовать вокруг своего спящего тела. Сказано — сделано: своим тонким эльмом бодренько начертил круг, в нем треугольник и все полагающиеся атрибуты великого и ужасного Махакалы[3]. Теперь перед тем, как пускаться во все тяжкие, защиту надо бы протестировать. Как протестировать? Находясь где-то поблизости понаблюдать, как кто-то попробует на моё тело покуситься и что от него останется. У такого способа проверки есть только одна ма-а-ленькая проблема: ждать можно очень-очень долго. И тут дилемма, то ли понадеяться на авось, то ли набраться терпения и проверить на совесть. Помня, какими карами мне грозит утеря тела, выбрал второе. А чтоб зря время не терять «уселся» рядышком медитировать. Хорошая штука — медитация шамадхи, или как её зовут тибетцы «шинэ»[4], ничего для неё не нужно, даже дыхания. Вот так и сидел я и ночь, и вторую, и двадцатую. На двадцать первую (не зря 21 у тибетцев считается особо благоприятным числом) сознание вдруг плавно соскользнуло в состояние, когда не осталось ничего, что можно было бы назвать мною. И понимание, что это и есть изначальная природа сознания обернулось тем, что реальность будто бы вдруг показала свою изнанку, исписанную бесчисленными мелкими разноцветными значками. И стоило обратить своё внимание на эти значки, как они увеличивались и оказывалось, что каждый из них сам написан другими значками. Так вот ты какое, аурное зрение!

А что с защитой, которую я тестировал? Довелось несколькими ночами позже наблюдать попытки завладеть моим телом. Да будет пытавшимся перерождение лёгким и приятным…

--------

[1] история навеяна еще до-ютьюбовсим роликом, где была заснята очень похожая ситуация с гипервозбужденным осликом. Подвергшийся домагательству присевший под кустик мужик все же смог убежать, так как дело происходило на относительно открытом пространстве.

[2] асана "Собака мордой вниз", или Адхо Мукха Шванасана — поза в хатха-йоге "руки-ноги в пол, попа к верху"

[3] Махакала — защитник буддизма, одно из наиболее почитаемых в буддизме божеств.

[4] шамадха или шинэ — одна из двух основополагающих буддийских медитаций, в которой фокусируется и успокаивается ум.

Глава 4. О проявлении родительской любви, играх бабуинов и далекоидущих планах

С июля 402 г. по июнь 405г. от воцарения династии Алантаров.

Место действия: Гренудия, поселение Риссан.

Если вы думаете, что с момента открытия у меня аурного зрения каждый мой день оказался наполненным интересными приключениями и неожиданными открытиями, то вы очень сильно заблуждаетесь. После той сцены, когда я выступил защитником сестры на устроенном матерью судилище, наша с Лаюшкой жизнь круто переменилась. И вовсе не в сторону обретения большей независимости и свободного времени. Отец, опытный офицер, через чьи руки прошла бесчисленная толпа новобранцев, убедил мать, что загружать по самую маковку надо не только восьмилетнюю целительницу, но и шестилетнего демагога. В итоге Лайю кроме учёбы нагрузили огромным количеством дел по дому, а меня отец на следующий же день потащил на тренировочную площадку гарнизона, где вручил ответственному за боевую подготовку лейтенанту Джалу Джаганну с просьбой гонять так, чтоб вся дурь улетучилась.

Лейтенант Джаганн, дядька лет пятидесяти, всю свою жизнь прожил в приграничьи. Никто в гарнизоне не провел в мёртвых пустошах времени больше него. До сих пор он был жив и относительно невредим, что лучше любых слов говорило о его опыте и квалификации. Несколько раз его жена успела примерить на себя вдовий наряд, но её благоверный неизменно возвращался живой, всем смертям на зло. Даже когда вышли все мыслимые сроки для благополучного возвращения. Только когда возраст лишил его возможности продолжать вести столь экстремальный образ жизни, он слегка подуспокоился, осел в тихом Риссане и взялся самыми действенными методами передавать свою науку молодняку, не жалея матюгов и оплеух.

Жил он вдвоём с женой, свои дети у него, повзрослев, разъехались по более спокойным местам. Под чутким руководством отца все три сына уверенно освоили боевой транс второго уровня и могли находиться в нем по десять-пятнадцать минут. Таким бойцам были рады и в любом тиррстве, и даже в королевской гвардии. Откуда у простого лейтенанта деньги, чтоб обеспечить своих сыновей зельями усиления по сто золотых за порцию? Так это столичные цены. Тут же все ингредиенты свои, из пустошей, так что местная зельеварка и сварила за тридцать золотых все пятнадцать доз для трёх юношей.

За обучение-воспитание сына своего друга и командира лейтенант взялся с энтузиазмом, настраиваясь на долгое и планомерное выколачивание детской капризности и безответственности. Каково же было его удивление, когда шестилетний мальчуган не споря и не жалуясь влился в тренировочный процесс с вполне взрослой серьёзностью и дисциплиной. Откуда ж ему было знать, что для меня такие нагрузки стали просто подарком небес, позволяя магически укреплять тело и не вызывать лишние вопросы взрослых. К тому же тело приятно откликнулось на нагрузки, быстро обрастая мышцами и принимая форму, близкую к идеалу. Почти год я наслаждался индивидуальными тренировками под руководством этого гуру. В какой-то момент лейтенант интереса ради отправил меня проводить начальную физподготовку у десятка новичков. Через три часа увидев, как потные, злые, чуть живые новобранцы под жизнерадостный матерок семилетки на бровях и последних остатках гордости доползают до конца тренировочной полосы, Джал умилился, прослезился и осознал, что последнее время меня очень сильно недогружает.

Явившийся как-то на тренировочную площадку комендант поселения мерл Эймс Спенер поинтересовался, насколько удачной находит Джал эксперимент по моей дрессуре. И услышав восторженные отзывы предложил остальным офицерам организовать для их чад отдельный учебно-воспитательный взвод, в котором и детки будут под присмотром, и, чем черт не шутит, удастся вырастить из этих шалопаев себе достойную смену.

Вскоре на плацу появилось ещё с полтора десятка штрафников-залётчиков в возрасте от пяти до девяти лет. Меня, как наиболее обтёсанного, назначили командиром учебного взвода, что вызвало злобное недовольства у большинства новоприбывших. Милый и послушный мальчик, коим я числился у дворовых пацанов, на роль командира никак претендовать не мог. За прошедший почти год мой авторитет в глазах пацанячьей общественности не вырос ни на грош, так как чем я занимаюсь в части особо не афишировалось. Но то, что взрослые мной восторгаются опустило мой и